Разрушенные подмостки

Стертый текст на белом пергаменте станет памятью в стены вклинится,
 И когда-нибудь лопнет памятник, где-то синее небо раздвинется.
 Станет девственной чья-то истина, станет истиной чья-то девственность,
 Если ты попытался вклинится в толпу, ты просто посредственность.
 Слишком много людской эротики и старания моих современников,
 В сотнях книг, политике, вроде бы… мы рождаем задатки своих потерь.
 Мы всё строим мечту от безденежья, чтобы деньги стали лишь фикцией,
 Вклады в войны и смерть своих же детей обусловлены амуницией.
 Утро, солнце чуть разливается, будто кажется, что дотронешься
 После выйдешь на улицу, каешься, только крестишься да сторонишься.
 Всё неправильно в сером городе, в жизни нам бы поправить истину,
 Нам бы власти поболее и побед, революцию, и ужиться бы…
 Но ни с кем-нибудь, а с самим собой, чтобы вдруг больше риска не было,
 Есть рулетка, патрон и этой игрой увлекаемся больше неба мы.
 Я люблю тебя, слышишь, отпусти, не держи меня цепь железная,
 Ну, а коль пропаду, ты за всё прости, помолись за меня над бездною.
 Как вы там называете высшего… Я не помню, но если встретимся,
 Я спрошу у него, вначале пути, когда надо будет отметится.
 Меркнет свет, всё закончено, занавес и кулисы медленно сходится,
 Я боюсь, что толпа – это просто пресс, что нас всех заставляет ссориться.
 Чтобы “Некому” было весело, а иной в привычном безмолвии,
 Стал безжизненной частью месива, на подмостках погибшей истории.