Баба Лена

(отрывок из повести «Воспоминания без размышлений»)

Чудесное советское время! Стопроцентная гарантия трудоустройства после ВУЗа! Подумаешь, другой город. Ведь кого-то из этого города, навстречу мне, распределили в мой родной. А значит, всё в порядке. Количество молодых специалистов для статотчётности уравновешено. Только это и успокаивало…

В чужом городе, куда меня сослали, в общаге жить не хотелось, а снимать квартиру было не по карману. Потому я обычно находил изолированную комнату в «двушке», с хозяйкой, как правило, одинокой бабкой. Однако примерно раз в полгода бабки эти просили меня комнату освободить. Либо из-за неожиданно вернувшихся в родное гнездо блудных взрослых детей, либо из-за моего ненормированного и весёлого режима дня и ночи.

Самую интересную бабульку, у которой я прожил почти год, звали бабой Леной. Сколько ей было лет, она и сама не знала. На вид – восемьдесят, как минимум. Баба Лена, ещё крепенькая и шустренькая, как оказалось, жила в каком-то своём, параллельном мире. Она бормотала что-то себе под нос, то улыбаясь, то грустно кивая головой… Круглый год ходила по дому в тёплой кофте, юбке в пол, в валенках и платке. Изредка накидывала пальто, но на улицу спускалась со своего третьего этажа очень редко. Днём сидела у окна и смотрела на улицу, а на ночь плотно закрывала шторы, чтобы, как она говаривала: «Какой лихой человек не стрельнул…»

Она могла разбудить меня среди ночи и спросить, не нужно ли мне сдать пустые бутылки. В четыре утра растолкать, чтобы рассказать про своего второго мужа, который был братом первого, погибшего на фронте. Могла растрясти меня на рассвете, нервно нашептывая: «Сынок, ты живой ещё, али помер!!!???» Однажды, часа в два ночи, баба Лена ткнула меня в бок и изрекла: «Хороший ты парень, сынок, только вот как тебя зовут – всё забываю». Эту фразу она повторяла потом раз сто…

Поначалу я пугался её, но вскоре привык и внимание обращать перестал, поскольку, кроме этих причуд, других особых минусов у хозяйки не было. Всё остальное только забавляло. Иногда по утрам  старушка наливала полное ведро холодной воды и ставила его на плиту. В воду опускалось одно яйцо и варилось весь день на самом медленном огне. Порой она пекла печенье, в которое вместо сахара в избытке добавляла соль. Печенья хватало месяца на два…
Чем баба Лена питалась кроме этого и когда спала, для меня так и осталось загадкой.
Телевизор был, но не включался. «Вдруг взорвётся. А мне и так весело…»

Смешно было слушать её диалоги с заходившими изредка медсестрой или агитатором с избирательного участка. Радостная бабулька в принципе не понимала ни одного слова пришедших, а те не понимали, что она их не понимает, и упорно объясняли своё.

Если я покупал ей конфеты, чай или пряники, баба Лена всё это кому-нибудь незамедлительно отдавала. «Подарок вам, к новому году»,- радостно объявляла она ошарашенной соседке, открывшей дверь в три часа ночи в середине июля.

Через год я уехал. Мы обнялись и даже всплакнули у дверей. Она пожала мне руку и спросила: «К вечеру-то ждать?»

Спустя десять лет как-то случайно я оказался возле бабкиного подъезда в том, когда-то чужом, городе. Вместе с другими старушками живая и здоровая баба Лена радостно грызла семечки и счастливо улыбалась чему-то внутри себя. Меня она, конечно же, не узнала.

Теперь её уже нет, а я до сих пор, стоит только услышать фразу: «Хороший ты парень…», продолжаю её не понятным ни для кого: «Вот только как зовут тебя – всё забываю…»