Доковырять бы уже этот мрамор...

Я еще ни разу не слышал победного воя, праздника литавр,
как не ласкал статуи, которую я смог бы “исполнить” целиком
после того, как узрел. Доковырять бы уже этот лишний мрамор,
распахнуть песней врата рта, проглотить насмерть свинцовый ком.

Что-то движет пальцами по qwerty до помысла, до мысли.
Прочитав горемыку-писаку, домни, доВерь, Высью домысли.
Я так искренне хочу взасос с Эвтерпой, коснуться ее языка – поэзии,
крикнув: лети душа, обнимай крыльями соседние души, но, коснувшись земли,
не запамятуй, не затри ту полноту в груди, что, сердце скрутив,
плюнула на эту актуальность, престижный слог, долбанный конструктив.
Додолбить бы уже этот мрамор и покаявшись знать,
что при смерти прошепчешь: я готов, Иисусе, Родный; после крикнешь: я жив.
Ведь Отец Небесный, взаимопродублирует земного: “ну и что, пусть тать,
но неужели ты думал, малыш, что я могу вот так оттолкнуть не простив,
несмышленыш?!!
Да будь ты хоть трижды три триллиона бяка и гаденыш,
я же знаю, что ты и мне о Любви по настоящему пару строк сложишь…
сложишь так, что и меня проберет, пробьет слезу…
Я верю в тебя, ты можешь.
А ты все выдумываешь себе дожди, пророчишь грозу. Я же тебя везу,
веду через гряду в ровном ряду, на всю – к счастью, немножечко на беду”.

А мне так немного нужно. Всего-то десяток миров, пару глаз, губ,
три слова, которое можно уместить и в одно – краткость сестра таланта.
Я пусть буду атлант-талант, она пусть будет хоть раскаявшийся суккуб.
Зато мы будем молиться, а не обсуждать дурацкие привороты-мантры.

И зависнут души в многомерной сини на манер стрекоз,
умеющих парить на месте вместе, завораживающих, как гипноз.
Мы тогда будем всепроцентно знать: мы из тех, из тех, из тех…
кто понял,
кто полюбил любить Любовь, её душистый молчанием смех.
Смех, которым Отец взял да и Обнял,
сразу двоих, сразу насквозь маршрутов предназначений, разлук вех.

Я когда нибудь выжму из этого мрамора и каплю крови и чистый образ,
плюну на правила стихосложения, оставив, пожалуй, на память рифмы,
поведаю (подобно Христу несущему весть) воскресную новость,
не пресную, одесную…разобрав, додолбив пустой башкой античные шифры
мясного мрамора, увенчавшего во своей плоти все эти мифы
прошлых жизней, по всей видимости прелюбодейных,
а иначе, откуда эти ассоциации пустых глазниц на бельмах?!!
 
И мне уже не надобен будет мрамор, как не надо каменного сердца.
А немного живого огня на ветру слова, скалистость риффа
гитарного грифа. И песни без “плана”, “скорости”, “перца”.
Тогда, быть может, пропустят, простят грехи отпустив, а?

А племя незрячих, да будь оно благословенно, ибо от этого зрения
порой так охота выть, как воют на охоте те, кого гонят.
А во Вселенски значимых откликах иного знамения
порой сам себе не доступен, не онлайн, не понят…

Но, ритмичными вспышками молний заведенный, волчок спиралью
закручивает этот нелепый здесь, мудро милосердный на Небе путь:
меня скорее всего в спину, хладнокровно, холодной на морозе сталью…
но я же после в объятиях Христа, со слезами запричитаю: я ЖИВ. Так что пусть.

                24 февраля 2012