i-откровение

С благодарностью З.А.Г.


22 Послушанием истине чрез Духа, очистив души ваши к нелицемерному братолюбию, постоянно любите друг друга от чистого сердца,
23 [как] возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живаго и пребывающего вовек.
1Пет.1:22

Господь не ломал волю учеников, и никакой духовник не может.
Схиархимандрит Илий

Послушание — поведение человека, характеризующееся добровольным подчинением авторитету. Обычно рассматривается как добродетель. Добродетель послушания является одной из важнейших в христианстве.



* * *

ай!

что такое?

в сердце стук!
открою...

выпусти из рук
свою тяжелую поклажу!

когда я слушал, что мне скажут?!
а вдруг вы гоните, ребята?!

ужель пристало для Солдата
в сомнении свой век влачить?

устал...
не знаю как мне быть!
кругом решетки и заборы
и крики: воры! воры! воры
сейчас растащат всю Страну...

а помнишь, Брат мой, в старину
один обычай человечный?

не помню :(

было, Брат мой, Вече
для самых разных спорных дел
венцом общественных решений

и даже Пушкин

Пушкин? Гений!

об этом часто говорил*

и в 37 в Бозе почил...


а мы тут шастаем... елозим...
кто в авангарде...
кто в обозе...

и много лет, и много зим
мы бес_конечно говорим:

“Нам власть - не к месту!”
“Мы за мiръ!”

а на душе, блять, столько дыр
что не заклеить, не заштопать

ГРЕХИ НАС ЖГУТ!!!

НУ! ХВАТИТ ТОПАТЬ!!!

и брызгать на меня слюной

УЙДИТЕ БЕСЫ НА ПОКОЙ!!!

Я ВАС ОТНЫНЕ ИЗГОНЯЮ

и я отныне твердо знаю
что грешнику скажу: “Смирись!

да будет ЦАРЬ тебе надёжа!


и если хочешь, плюнь мне в рожу"

я, оботрясь, скажу: “Прости!

что влез в твою тугую душу

не ссы! не парься! не нарушу
ее нетленной красоты

но так достало с Высоты
взирать на ваши святотатства

ну, где, скажите, узы Братства,
что Он когда-то завещал?

где, блять, любовь?!

крутой оскал,
а не прекрасную улыбку
я вижу часто, как мне зыбко

на этой вашей, блять, Земле".

что ж, Ангел мчится
на крыле

Я ВИЖУ!!!

ТАМ ТАТУИРОВКА!!!

- ого! не хило! очень ловко!

- так что же там? скажи скорей!


“ОТКРЫТО”               


Ждёт вас Царь Царей!


23-24.02.2011
Слушать - http://talktocrowd.ru/talk_1273.html
________________________________

В годы широкого наступления новых общественных сил на твер­дыни феодализма, в дни, когда "шаталися и падали цари", — опора на "народность", провозглашение "народности" приматом художественного  творчества, переосмысление истории в духе народности — все это стано­вилось мощным орудием в деле борьбы с феодализмом.

В этом плане чрезвычайно показателен интерес деятелей тайных обществ к русской народной истории. Историческими примерами обос­новывали декабристы свои конституционные проекты и политические построения. Ряд писателей-декабристов (К.Ф.Рылеев и др.) еще до Пушкина подходит к сюжетам на русской народной истории.
"...Соседство и воспоминания о Великом Новгороде, о вечевом колоколе и об осаде Пскова, — писал Пушкину кн. С.Г.Волконский 18 октября 1824 года,— будут для всех предметом пиитических занятий, а соотечественникам вашим труд ваш памятником славы  предков."
В этом же духе в январе 1825 г. писал к Пушкину К.Ф.Рылеев: "...Прощай, будь здоров и не ленись: ты около Пскова: там задушены последние вспышки Русской свободы; настоящий край вдохновения — и неужели Пушкин оставит эту землю без Поэмы?"
Творческие замыслы Пушкина этого периода явственно отражают интерес его к русской народной истории:

Ты видел Новгород; ты слышал глас народа;
Скажи, Рогдай! Жива ль славянская Свобода?

Пушкин отдавал себе отчет в том, что есть "история" и "история". Отдавая должное Карамзину как талантливому писателю и добросовест­ному историку-ученому, Пушкин, однако же понимал особенности "Истории Государства Российского". Целенаправленность карамзинской истории метко охарактеризована Пушкиным в его знаменитой эпи­грамме (1819):

В его "Истории" изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута.

Исторические и политические убеждении самого Пушкина были противоположны концепции карамзинской истории. В своих заметках по поводу суждения о "проэкте вечного мира" Сен Пьера Пушкин писал (подлинник на французском языке):
"Не может быть, чтобы людям со временем не стала ясна смешная жестокость войны, так же как им стало ясно рабство, королевская власть и т. п.. Они убедятся, что наше предназначение есть, пить и быть свободными."
[http://clck.ru/0OmSp]


*

Бенкендорф и Пушкин.

Николай I лично поручил А.Х.Бенкендорфу осуществлять надзор за А.С.Пушкиным. Отметим, что Бенкендорф не получил систематического образования. Он умел вести светскую беседу, неплохо владел пером, но литературу не любил, более того, считал, что от нее один вред. Кроме того, А.С.Пушкин, будучи в то время государственным чиновником, в значительной степени зависел от начальника III Отделения. Очевидно, все это и послужило основанием для утверждения о "преследовании" и даже "травле" Пушкина.
Для того чтобы лучше понять весьма сложный характер взаимоотношений Пушкина и Бенкендорфа, следует познакомиться с их перепиской. За 11 лет службы Пушкин писал Бенкендорфу 54 раза, Бенкендорф поэту - 36 раз. И сразу же бросаются в глаза исключительно вежливый тон и масса взаимных комплиментов. Например, Бенкендорф весьма комплиментарно отзывался о "Графе Нулине" и "Борисе Годунове" [10]. Но это вовсе не значило, что Бенкендорф высоко ценил поэзию Пушкина. Его произведения он был вынужден читать по долгу службы и по личной просьбе царя.
Поэтому перейдем к сущности его отношений с А.С.Пушкиным - отношений влиятельного министра, высшего государственного чиновника, шефа жандармов и человека, действия которого были непредсказуемыми. Бенкендорф терпеливо "учит" поэта скромнее вести себя в обществе, особенно при иностранцах, докладывать о всех своих поездках, даже рекомендует, во что надо одеваться в тех или иных случаях. Для чего? Цитирую: "Надеюсь, эти добрые советы пойдут Вам на пользу, с течением времени Вы в этом убедитесь"[11].
И в этом Бенкендорф не видит ничего особенного. Ведь Пушкин для него не национальный гений, а прежде всего строптивый государственный служащий, которого надо наставлять на путь истинный. Как пишет известный пушкинист Н.Я.Эйдельман, "Бенкендорф искренне не понимал, что нужно этому Пушкину, но он четко и ясно понимал, что нужно ему, генералу, и высшей власти. Поэтому, когда Пушкин отклонялся от "правильного пути к добру", генерал писал ему вежливые письма, от которых не хотелось жить и дышать" [12]. В этом, наверное, и заключается трагедия любого гения - он не может быть понят современниками, он потому и гений, что опередил свое время. И этого противоречия преодолеть не удалось. Впрочем, ни одна из сторон и не пыталась этого сделать. Поэту делают строгое замечание за несанкционированную поездку в Москву, резкий выговор за вояж на Кавказ, затем следует известная история с отставкой Пушкина и многие другие унижения.
Все это было. Но это были отношения начальника и подчиненного. А вот в личном плане их отношения были вполне уважительными. Более того ... Многим известна ставшая хрестоматийной беседа Пушкина и Бенкендорфа по поводу стихотворения поэта "На выздоровление Лукулла", представляющего собой злую эпиграмму на графа С.С.Уварова. Именно по жалобе последнего Пушкин и был вызван Бенкендорфом для объяснений. Поэт сразу же заявил, что стихотворение не об Уварове. И на вопрос: о ком же, ответил: о Вас, Александр Христофорович. Бенкендорф крайне удивился и с возмущением заявил, что с ним никогда не происходили описанные в стихотворении вещи. Поэтому он не может принять эпиграмму на свой счет. Пушкин расхохотался, извинился за шутку; а потом серьезно сказал: "А ведь Уваров принял!" Теперь настала очередь смеяться Бенкендорфу [13]. Хорош же шеф жандармов, с которым можно было шутить подобным образом. Интересно знать, чем бы закончилась аналогичная встреча строптивого литератора и начальника службы государственной безопасности в наше время?
По-разному можно относиться к А.Х.Бенкендорфу. А.И.Герцен, например, говорил: "Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право мешаться во все, - я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, - но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца" [14].
Но добавим еще один штрих к портрету А.Х.Бенкендорфа. В 1837 г. он тяжело заболел. Далеко не сентиментальный Николай I каждый день навещал друга и даже плакал над ним. Именно в эти дни он произнес замечательную фразу: "В течение 11 лет он меня ни с кем не поссорил, а со многими помирил" [15]. Эти слова, на наш взгляд, говорят о многом.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ:
1. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М., 1991. С.426,
2. Факел. 1990: Ист.-рев. альманах. М., 1990. С.42-57.
3. Рац Д. Отрицательно-добрый человек // Факел: Ист.-рев. альманах. М., 1990. С.43.
4. Аллер С. Описание наводнения, бывшего в Санкт-Петербурге 7 числа ноября 1824 г. // Пушкин А.С. Медный всадник. Л., 1975. С.115.
5. Розен А.Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984. С. 155; Штейнгель В.И. Записки и письма. Иркутск, 1985. С. 247; Фонвизин М.А. Сочинения. Иркутск, 1982. Т.2. С. 196. и др.
6. Рац Д. Указ. соч. С.48.
7. Бенкендорф А.Х. // Деятели отечественной истории: Биографический словарь-справочник. М.,1997. Т.1. С.72.
8. Рац Д. Указ. Соч. С.49-51.
9. См. Розен А.Е. Указ, соч.; Штейнгель В.И. Указ. соч. и др.
10. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 17 т. Т.13. С.336; Т.14. С.142.
11. Там же. Т. 14. С. 408-409.
12. Эйдельман Н. Послесловие к ст. Д.Раца "Отрицательно-добрый человек" // Факел: Ист.-рев. альманах. М., 1990. С.57.
13. См: Рац Д. Указ. соч. С.54.
14. Цит. по: Деятели отечественной истории. Биографический словарь-справочник. М., 1997. С.72-73.
15. См: Рац Д. Указ. соч. С.54.
[http://otherreferats.allbest.ru/history/00070590_0.html]

*
О НАРОДНОМ ВОСПИТАНИИ
[А.С.Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах]

Последние происшествия обнаружили много печальных истин. Недостаток просвещения и нравственности вовлек многих молодых людей в преступные заблуждения. Политические изменения, вынужденные у других народов силою обстоятельств и долговременным приготовлением, вдруг сделались у нас предметом замыслов и злонамеренных усилий. Лет 15 тому назад молодые люди занимались только военною службою, старались отличаться одною светской образованностию или шалостями; литература (в то время столь свободная) не имела никакого направления; воспитание ни в чем не отклонялось от первоначальных начертаний. 10 лет спустя мы увидели либеральные идеи необходимой вывеской хорошего воспитания, разговор исключительно политический; литературу (подавленную самой своенравною цензурою), превратившуюся в рукописные пасквили на правительство и возмутительные песни; наконец, и тайные общества, заговоры, замыслы более или менее кровавые и безумные.

Ясно, что походам 1813 и 1814 года, пребыванию наших войск во Франции и в Германии должно приписать сие влияние на дух и нравы того поколения, коего несчастные представители погибли в наших глазах; должно надеяться, что люди, разделявшие образ мыслей заговорщиков, образумились; что, с одной стороны, они увидели ничтожность своих замыслов и средств, с другой — необъятную силу правительства, основанную на силе вещей. Вероятно, братья, друзья, товарищи погибших успокоятся временем и размышлением, поймут необходимость и простят оной в душе своей. Но надлежит защитить новое, возрастающее поколение, еще не наученное никаким опытом и которое скоро явится на поприще жизни со всею пылкостию первой молодости, со всем ее восторгом и готовностию принимать всякие впечатления.

Не одно влияние чужеземного идеологизма пагубно для нашего отечества; воспитание, или, лучше сказать, отсутствие воспитания есть корень всякого зла. Не просвещению, сказано в высочайшем манифесте от 13-го июля 1826 года, но праздности ума, более вредной, чем праздность телесных сил, недостатку твердых познаний должно приписать сие своевольство мыслей, источник буйных страстей, сию пагубную роскошь полупознаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец — погибель. Скажем более: одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия.

Чины сделались страстию русского народа. Того хотел Петр Великий, того требовало тогдашнее состояние России. В других землях молодой человек кончает круг учения около 25 лет; у нас он торопится вступить как можно ранее в службу, ибо ему необходимо 30-ти лет быть полковником или коллежским советником. Он входит в свет безо всяких основательных познаний, без всяких положительных правил: всякая мысль для него нова, всякая новость имеет на него влияние. Он не в состоянии ни поверить, ни возражать; он становится слепым приверженцем или жарким повторителем первого товарища, который захочет оказать над ним свое превосходство или сделать из него свое орудие.

Конечно, уничтожение чинов (по крайней мере гражданских) представляет великие выгоды; но сия мера влечет за собою и беспорядки бесчисленные, как вообще всякое изменение постановлений, освященных временем и привычкою. Можно, по крайней мере, извлечь некоторую пользу из самого злоупотребления и представить чины целию и достоянием просвещения; должно увлечь все юношество в общественные заведения, подчиненные надзору правительства; должно его там удержать, дать ему время перекипеть, обогатиться познаниями, созреть в тишине училищ, а не в шумной праздности казарм.

В России домашнее воспитание есть самое недостаточное, самое безнравственное; ребенок окружен одними холопями, видит одни гнусные примеры, своевольничает или рабствует, не получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об истинной чести. Воспитание его ограничивается изучением двух или трех иностранных языков и начальным основанием всех наук, преподаваемых каким-нибудь нанятым учителем. Воспитание в частных пансионах не многим лучше; здесь и там оно кончается на 16-летнем возрасте воспитанника. Нечего колебаться: во что бы то ни стало должно подавить воспитание частное.

Надлежит всеми средствами умножить невыгоды, сопряженные с оным (например, прибавить годы унтер-офицерства и первых гражданских чинов).

Уничтожить экзамены. Покойный император, удостоверясь в ничтожестве ему предшествовавшего поколения, желал открыть дорогу просвещенному юношеству и задержать как-нибудь стариков, закоренелых в безнравствии и невежестве. Отселе указ об экзаменах — мера слишком демократическая и ошибочная, ибо она нанесла последний удар дворянскому просвещению и гражданской администрации, вытеснив все новое поколение в военную службу. А так как в России все продажно, то и экзамен сделался новой отраслию промышленности для профессоров. Он походит на плохую таможенную заставу, в которую старые инвалиды пропускают за деньги тех, которые не умели проехать стороною. Итак (с такого-то году), молодой человек, не воспитанный в государственном училище, вступая в службу, не получает вперед никаких выгод и не имеет права требовать экзамена.

Уничтожение экзаменов произведет большую радость в старых титулярных и коллежских советниках, что и будет хорошим противудействием ропоту родителей, почитающих своих детей обиженными.

Что касается до воспитания заграничного, то запрещать его нет никакой надобности. Довольно будет опутать его одними невыгодами, сопряженными с воспитанием домашним, ибо 1-е, весьма немногие станут пользоваться сим позволением; 2-е, воспитание иностранных университетов, несмотря на все свои неудобства, не в пример для нас менее вредно воспитания патриархального. Мы видим, что Н. Тургенев, воспитывавшийся в Геттингенском университете, несмотря на свой политический фанатизм, отличался посреди буйных своих сообщников нравственностию и умеренностию — следствием просвещения истинного и положительных познаний. Таким образом, уничтожив или, по крайней мере, сильно затруднив воспитание частное, правительству легко будет заняться улучшением воспитания общественного.

Ланкастерские школы входят у нас в систему военного образования, и следовательно, состоят в самом лучшем порядке.

Кадетские корпуса, рассадник офицеров русской армии, требуют физического преобразования, большого присмотра за нравами, кои находятся в самом гнусном запущении. Для сего нужна полиция, составленная из лучших воспитанников; доносы других должны быть оставлены без исследования и даже подвергаться наказанию; чрез сию полицию должны будут доходить и жалобы до начальства. Должно обратить строгое внимание на рукописи, ходящие между воспитанниками. За найденную похабную рукопись положить тягчайшее наказание; за возмутительную — исключение из училища, но без дальнейшего гонения по службе: наказывать юношу или взрослого человека за вину отрока есть дело ужасное и, к несчастию, слишком у нас обыкновенное.

Уничтожение телесных наказаний необходимо. Надлежит заранее внушить воспитанникам правила чести и человеколюбия. Не должно забывать, что они будут иметь право розги и палки над солдатом. Слишком жестокое воспитание делает из них палачей, а не начальников.

В гимназиях, лицеях и пансионах при университетах должно будет продлить, по крайней мере, 3-мя годами круг обыкновенного учения, по мере того повышая и чины, даваемые при выпуске.

Преобразование семинарий — рассадника нашего духовенства, как дело высшей государственной важности — требует полного особенного рассмотрения.

Предметы учения в первые годы не требуют значительной перемены. Кажется, однако ж, что языки слишком много занимают времени. К чему, например, 6-летнее изучение французского языка, когда навык света и без того слишком уже достаточен? К чему латинский или греческий? Позволительна ли роскошь там, где чувствителен недостаток необходимого?

Во всех почти училищах дети занимаются литературою, составляют общества, даже печатают свои сочинения в светских журналах. Все это отвлекает от учения, приучает детей к мелочным успехам и ограничивает идеи, уже и без того слишком у нас ограниченные.

Высшие политические науки займут окончательные годы. Преподавание прав, политическая экономия по новейшей системе Сея и Сисмонди, статистика, история.

История в первые годы учения должна быть голым хронологическим рассказом происшествий, безо всяких нравственных или политических рассуждений. К чему давать младенствующим умам направление одностороннее, всегда непрочное? Но в окончательном курсе преподавание истории (особенно новейшей) должно будет совершенно измениться. Можно будет с хладнокровием показать разницу духа народов, источника нужд и требований государственных; не хитрить; не искажать республиканских рассуждений, не позорить убийства Кесаря, превознесенного 2000 лет, но представить Брута защитником и мстителем коренных постановлений отечества, а Кесаря честолюбивым возмутителем.

Вообще не должно, чтоб республиканские идеи изумили воспитанников при вступлении в свет и имели для них прелесть новизны.

Историю русскую должно будет преподавать по Карамзину. История Государства Российского есть не только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека. Россия слишком мало известна русским; сверх ее истории, ее статистика, ее законодательство требует особенных кафедр. Изучение России должно будет преимущественно занять в окончательные годы умы молодых дворян, готовящихся служить отечеству верою и правдою, имея целию искренно и усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему, безумно упорствуя в тайном недоброжелательстве.

Сам от себя я бы никогда не осмелился представить на рассмотрение правительства столь недостаточные замечания о предмете столь важном, каково есть народное воспитание; одно желание усердием и искренностию оправдать высочайшие милости, мною не заслуженные, понудило меня исполнить вверенное мне препоручение. Ободренный первым вниманием государя императора, всеподданнейше прошу его величество дозволить мне повергнуть пред ним мысли касательно предметов, более мне близких и знакомых.

*
http://www.optina.ru/audio/more/akafist_bogorod