Осень

Ну вот, я этого не произнёс. Через двадцать лет.
Какой-то это был совершенно не существенный город. Казалось бы, что может быть романтичного в подземных переходах, ведущих к метро. Мы и встретились-то как-то случайно. «Дели не принимает»... Не Дели, конечно, и, вообще, причём тут это? Просто мы договорились подойти к одинадцати на одну из центральных площадей. Это был последний день отпуска. Мы снимали номер в небольшой гостиничке на окраине города. Они объявились вчера неожиданно и должны были во второй половине дня ехать в аэропорт.
Эта мысль – про вторую половину дня - неотступно преследовала меня всё время, пока мы шумной компанией перемещались по городу. Проходили сквозь каменные дворики, выходили к реке и спорили, в какую сторону двигаться дальше по набережной. День был удивительно тихий. Даже с воды лишь еле заметно тянуло свежестью. Осень – грустное время.
Мы шли и разговаривали о какой-то ерундовой ерунде. Один мой знакомый, с которым мы не виделись около семи лет, при встрече спросил меня: «Ну, что нового?», так, словно мы расстались на прошлой неделе. А мы расстались очень давно.
Если вообще расстались. Нет, конечно, мы не задавали друг другу таких глупых вопросов. Мы говорили о вещах значительных. Каких – не помню. А ещё мы тонко и несколько иронично улыбались. Продолжая разговор с прерванной фразы, мы каждый раз должны были на секунду сосредоточиться.
Пароход на реке, синий троллейбус, скульптура мальчика с кошкой, мост и фонари на нём, сувенирные палатки с торговцами, жёлтые деревья вдоль набережной, здание театра на той стороне.
Застывшие до полной неподвижности минуты, тем не менее ускользали, и я решительно ничего не мог с этим поделать. Да и зачем . Нарастающий неслышимый звон обволакивал меня и делал воздух вокруг хрупким. Я дышал осторожно, медленно, словно резкий вдох-выдох мог нарушить это странное состояние. Я знал что звон должен был оборваться и знал - когда, но мне казалось, что плавные движения заставят его сперва истончиться и лишь затем исчезнуть так же постепенно.
Неподвижное время вот таким вот звоном оседает во мне, и я не знаю, что с ним делать. Отчего-то мне жалко оборвать все эти ниточки, у большинства из которых нет, и не было никогда, второго конца. Осень приглушает звуки, и тогда я боюсь глубоко вдохнуть. И жду этих слов – «ну всё, нам пора ехать, здорово, что встретились».
Я должен был проснуться и я проснулся. Я не дождался. Я сам, будто бы, уехал. Я так ничего и не сказал.