И... сладость горькой водки!

Какую чушь самозабвенно мы несравненную несли!
Проникновенно купались в дивных грезах, хохотали...
Но по весне все чувства прахом скорбным зацвели.
И пасторально зазвучала музыка печали.
На рейде расставанья встали наши корабли,
Засемафорили через морской туман в слезах разлуки.
И смело сильные навстречу  протянули  трапы -руки,
Чтоб с корнем вырвать из спасательной земли.

Какую чушь самозабвенно мы откровенную несли!
Семьи очаг в светелке нежно из поленьев страсти затеплили.
В ней эпатажно с вдохновением изящества творили,
Пленительно играли на рояле. И упоительно любили!
В скрипичном небе поэтически-возвышенно парили,
Где души счастьем пели сладкоголосо, как сирены на заре,
Беспечные тогда, о черных днях судьбы на белом свете позабыли.
Нам ярким пламенем надежды горел маяк в трескуче-жгучем декабре.

Какую чушь самозабвенно мы обалденную несли!
Трезвонил ветер менуэтным триолетом в серебряно-хрустальном январе.
И трепетно мы плакали с Поэтом навзрыд в Его чернильном феврале.
Но в марте голоса затихли. Не поют дуэтом о феерически-блистательной поре.
Когда не ведали похмельно-пряный вкус изменщицы, страдалицы печали,
Так беззаботно мы заплывали за буйки, и пароходы в океаны провожали...
От горечи и боли предательств померкли звуки мира, краски обветшали.
И лодочник невозмутимый,  Харон, с любовью мёртвою  от нас отчалил.

Какую чушь в любви талантливую самозабвенно мы несли!
Там в памяти живет, звучит сердечный стук, как дробь чечётки,
Мальчишески-смешливый переспрос:" ЧЁ, ЧЁ, ЧЁ, ЧЁ ?"
И глубину познавший перископ подводной лодки,
Глядящий горестно на опустевший пирс из-под пилотки.
И страстно-откровенно-женское:" Ещё, ещё, ещё..."
И шлейф волнительный изысканных духов, и грациозная походка...
И... ересь бесподобная! И...сладость горькой водки!

Какую чушь самозабвенно мы несравненную несли!