Красные Пулемётчики

Герои античности блестят позолотой,
Торжественные ремейки транслируются днём и ночью,
Никто не помнит июль 1918 года,
Никто не хочет знать имён двух Красных Пулемётчиков.

Был «Максим» раскалён, пулемётные ленты кончались,
Сибирские сумерки становились густыми как зимний мёд,
Бронепоезд торчал на пути у колчаковцев,
Белые наседали и лезли вперёд.

Бой при станции Подъём грозил оказаться скандальным,
Перевес наступавших исчислялся большими нулями,
По разбитым вагонам обстрел вёлся тотальный,
Бронепоезд горел обезумевшими глазами.

Плевал желчью пунцовый полковник: «Да сколько же можно!» –
Бронепоезд был жив и палил из задымленной стыни,
Голосил пулемёт на краю невозможного,
Выжигая свинцом беспощадные линии.

Тишина наступила, когда из-под вагонов
В амбразуры отправили убийственные гранаты,
Раздвигали тяжёлые двери, добивали по стонам
Пацанов и девчонок – революционных солдатов.

Две фигуры застыли у двух пулемётов,
Сразу не разобрать, почему пулемётчики красного цвета,
Прикипели к затворам, бинтами замотаны,
Вокруг ящики, гильзы, перевязочные пакеты.

Вечер душный, июль 1918 года,
Их несли на перрон, словно страшных атлантов,
Пулемётчики были особой породы,
Окровавлены насквозь огнями Антанты.

Чем дышали и бились – совершенно неясно,
От десятков ранений ярко-красными были,
Даже замертво их изрубили как особо опасных,
В яму бросили, чёрной землёй завалили.

Бой при станции Подъём не включён в учебники истории,
Его подробностей нет в фильме «АдмиралЪ»,
Два Красных Пулемётчика – другая жизнь, и смерть, и траектория,
Имён их так никто и не узнал.