Геннадий Шадрин. 8. Неповторимость

                НЕПОВТОРИМОСТЬ
Когда в истории народа и в жизни каждого из нас минет еще одна весна, мы не сразу  фиксируем ее своеобразие. С годами в нашей памяти создается обобщенный, канонический образ этого прекрасного времени. Праздник жизни, половодье чувств, буйное цветение мира! Вешнее неистовство природы звучит для нас ликующим, мажорным гимном. И мы не  замечаем иногда тревожные, контрастирующие аккорды.
 И вспомнилась мне одна из недавних весен. Воскресным днем я ушел в далекий березовый распадок, чтобы побыть одному, неспешно полюбоваться округой и подумать… Знакомая поляна, где я присел на крепкий еще березовый пенек, показалась мне в тот день  привычно необыкновенной. Над  юной зеленью лесного разнотравья синели дымные костерки медуниц, и у самой земли застенчиво таились фиалки. Около подлеска, где недавно растаял закрепший сугроб, нежно белела зведчатка, а на зеленом лике поляны густо, словно веснушки, сверкали под солнечным ливнем лютики. И  повсеместно готовился к блистательному «выходу на сцену» огненный цветок сибирской весны – жарок. Он был еще невелик, высотою в ладонь, но на тугих бутончиках уже отслоились верхние листья, под которыми укрылось горячее золото лепестков. У куста черемухи наполовину распустился лист и упруго набрякли цветочные гроздья. Над лесом или бело-голубые облака с тревожной розоватинкой по краям, и снизу казалось, что вершины берез, покачиваясь, словно подгоняют их неторопливый полет.
 И любуясь березовой опушкой, я почувствовал странное беспокойство, пока не осознал, что оно идет от контраста между праздничной яркостью поляны и почти мартовской оголенностью берез. Да, на их ветвях не было еще ни единого зеленого листочка. Но почему? В это мгновение что-то прошелестело надо мной и  рядом невесомо, словно стесняясь нарушить великолепие лесного цветения, прилег сухой березовый  лист. Вот еще один сорвался, прочертив золотой зигзаг. Я присмотрелся и заметил в струистом мареве березовых вершин светло-русые пряди прошлогодних листьев. Да, над поляной завершался листопад минувшего года.
       Всю зиму тогда, в загородных походах, я слушал грустноватый звон необлетевшей листвы. Всю зиму над крутыми косогорами, в глубине тенистых оврагов, по северным опушкам березовых рощ и перелесков шла  тихая золотая «пороша». А когда налетала вьюга или занималась пурга, в их  серебряные струи вплетались янтарные листья.
 Но не только в лесах остались такие березы. Они долго звенели прокаленной морозом листвой на проспектах, в садах и парках Новосибирска. Я не раз любовался тем, как эффектна золотая березовая ветвь в красноватых лучах зимнего солнца над бело-голубым овалом сугроба. Но однажды укоризненно спохватился. Ведь  эта красота  - отзвук несчастья, свидетельство драмы, происшедшей в природе. А именно так и случилось предыдущим летом.
       Оно было сухое и жаркое. Опаленная зноем листва не торопилась с ростом. И только в августе пошли обильные дожди. Необычно теплым оказался сентябрь. Все это привело к тому, что вегетационный период у деревьев, особенно берез, затянулся. Во многих местах они не успели до заморозков сбросить свой шумный  наряд и полностью сформировать листовые почки. И когда 14 октября нагрянула зима, еще немало берез стояло зелеными. Почти вся листва осталась и на овражных черемухах. И до самой весны они «сигналили» сизоватыми «флажками» о своей беде. А зимой добавилось новое бедствие. Беспощадная стужа обожгла часть неокрепших листовых почек и задержала их весеннее раскрытие. Вот почему, вероятно, так неравномерно оделись тогда зеленью березовые леса. И на моей поляне, наверное, случилось похожее.
   Но природа – великий врачеватель. И в зеленом пламени весны она быстро уничтожила свои ошибки, словно заявляя, что все идет по извечным законам мудрой целесообразности. Но мы не должны забывать ее «зигзаги». И не только в утилитарных целях. Предопределенность основных явлений природы не висит кандалами на ее возможностях. Она, как и человек, не терпит шаблона. Вот почему каждый ее день неповторим. Каждое мгновенье – прекрасно своеобразием. И в контрасте соперничающих аккордов мы ощущаем драматическое полнозвучие жизни.