Геннадий Шадрин. 6. Месяц живой воды

МЕСЯЦ « ЖИВОЙ ВОДЫ»
Многолик апрель. И особо любим сибиряками. А в музыке слов, в стихии названий, которыми наделен этот месяц – горячее биение жизни, поэтическое видение народа.
 «Снегогон»! Будто стартовый выстрел, как удары гонга перед стремительным забегом звучит это слово.
«Цветень»… И мы видим золотые «гвоздики» мать–и- мачехи на глинистых берегах, нежно-белые островки зведчатки возле закрепших сугробов, самородный блеск горицвета вдоль березовых опушек.
«Пролетень» И мы слышим гортанные клики перелетных стай, волнующий посвист крыльев на инистых рассветах, серебряные валторны лебедей.
« Водополье». И перед нашим взором разливы рек, лесные лывы, затопленные поймы…
Мне нравится еще одно сравнение: «Апрель – месяц живой воды». Таятся в этой метафоре  отзвуки древних сказаний, языческих легенд, крестьянских поверий, породивших присловье: где вода – там и жизнь».
Многим из нас по душе порывистый преобразующий характер апреля. Он – сторонник решительных, бескомпромиссных перемен. В неудержимом марше от снежной весны до весны зеленой апрель успевает полностью разрушить твердыню застойной зимы, открыть дорогу вешнему обновлению.
Но апрель избегает анархии, соблюдая извечный график весны. Если нет аномалий, то в строгом порядке проходят основные этапы месяца. Хотя на обширных пространствах нашего края , в разных почвенно-климатических зонах – своя динамика. По каноническим нормам в начале апреля обязательно прилетают скворцы, и с ними начинается «вербная капель» -набухание цветочных сережек. Первые песни жаворонков предвещают сокодвижение берез, а береста постепенно светлеет, теряя золотистый мартовский загар. Но особо выразителен завершающий период апреля. На сибирской земле тогда – самая ослепительная пора года. Города и села, леса и нивы, реки и озера – все залито  неистовым солнечным ливнем. Перед его натиском – ни одной преграды. Еще нет листвы, а молодая трава только-только выдвинет кончики зеленых игл. Не пылят суховеи, еще не встают туманы – и воздух предельно ясен. Поэтому каждая веточка, каждая былинка – в лучистом ореоле.
На околицах, вдоль проселков, в каждой рытвине, в каждой низине – лывы талой воды. Стерневые поля радуют золотистым блеском жнивья. По утрам  на коричневых комьях зяби – нежная голубоватость инея.
Гибкие, веселые ивняки как-то трудно сопоставить с мужеством, стойкостью, крепостью. Но иву, например, не страшит половодье. Она поклонница вешних вод. И даже наполовину затопленная, все равно зацветет, упрямо вздымая усыпанную золотыми шарами крону.
Сибирский апрель – пора первоцветья. Хлынет тепло – и вдоль опушек, на солнечных косогорах раздвинут палую листву розовые стрелы медуниц, а потом раскроются их синеглазые бутоны. На каменистых откосах, на прогретых полянах вспыхнут созвездия сон-травы и рванется, набирая скорость, блистательная эстафета цветения!
Апрель – начало больших перемен в жизни пушных и пернатых обитателей нашего края . Словно лесное чудо появятся бельчата. Выйдут из берлог медвежьи семейства и отправятся таежными тропами под шумным эскортом сорок и других крылатых «надзирателей». И почти весь месяц буду загорать на ледовых «пляжах» черные россыпи поклонников «второй охоты».
А с юга, волна за волной станут прибывать перелетные птицы, занимая родные гнездовья, грачевники и скворечни.
Сибирский апрель – прекрасен! Но любое описание бессильно перед ярким его полнозвучием. К тому же у каждого из нас есть свои, милые сердцу весенние приметы. И куда вернее самому уехать за город, выйти за околицу, чтобы послушать, как страстно соперничают птичьи хоры, порадоваться празднику жизни, неуемному половодью чувств.
                Из охотничьей прессы
                ЧЬИ НЕРВЫ КРЕПЧЕ?
Бытует в народе такое выражение: собачья выдержка. Однако, оказывается, есть животное еще более терпеливое, с более крепкими нервами. И мало кто знает, что  животное это… заяц. К такому выводу я пришел, встречаясь с этим зверьком в ситуациях, порой самых неожиданных. И особо запомнилась вот такая встреча:
Над тайгой только что кончился снежный заряд. Я вышел на поляну и остановился. Чуть наискосок ее пересекал свежий медвежий след. Мой пес сосредоточенно обнюхивал снег, кусты. Тело его напряглось, и он стал как-то выше, крупнее. Вот он скрылся в негустом ельнике, а я двинулся дальше. Пулевых патронов у меня не было, так что самым благоразумным было избежать нежелательной встречи. Но через несколько шагов попался еще один медвежий след, уже меньших размеров. И тотчас же в ельнике раздался злобный лай и раздраженный рык. Я быстро взбежал на небольшой пригорок и увидел, как мой пес рыжим дьяволом мечется вокруг небольшой медведицы и пестуна. Оба зверя, постепенно приближаясь, глухо рявкали, отмахиваясь от него. Меня они не видели, просто уходили от назойливой собаки в мою сторону. Решил уйти и я, но едва сделал несколько шагов, как из-под самых ног выскочил заяц. Собака и медведи находились от меня метрах в пятидесяти, шум стоял невероятный, однако заяц продолжал сидеть под кустом до тех пор, пока я его не выпугнул.
                А.Ваганов
                К СЕЛЕЗНЮ
И какое охотничье сердце не дрогнет при виде этого фейерверка?! Кряковый селезень в брачном  наряде – один из самых ослепительных символов сибирской весны. И в чем-то он сродни птице феникс. Являясь нам, как языческий бог красоты, он вскоре бесследно исчезает в потаенных займищах, где, пережив позорно-беспомощный период линьки, теряется потом в серости утиных стай, и только перед самым отлетом, в яростном блеске вешнего облачения покидает нас.
                ЛЕСНЫЕ ЗАМЕТЫ
« Чем выше сук на елке, тем меньше ему работы и забот.
Никто так не радуется, когда  лес одевается, никто не жаждет так тени, как молодые, тесно растущие щеткой, елочки под березками.
Ель, как дама в концертном платье до самой земли, а вокруг молоденькие елочки – голоножки».
                Михаил Пришвин