Мыслитель и художник

                МЫСЛИТЕЛЬ И ХУДОЖНИК

                Пьеса в двух действиях

Действующие лица:
Мыслитель
Диоген
Сальвадор – художник

                Действие 1е.

Слева на сцене – камень (или предмет кубической формы), на котором восседает в позе своего роденовского тезки Мыслитель. Справа – мольберт, расположенный таким образом, что, если на нем имеется холст, то зрителю он пока не виден. В глубине сцены – опрокинутая на бок бочка.

Мыслитель.  Вот все думаю, думаю… С восемьсот восьмидесятого года думаю – и хоть бы одна какая стОящая мысль в голову пришла… Хрена! А ни черта не поделаешь – изваяли тебя, вот, сиди теперь и думай… Каждый должен, понимаешь, свое дело делать. Вот и буду сидеть тут и думать, хоть до светопредставления; хотя, признаться, от мыслей голова уже пухнет, даром что каменная…

   В бочке раздается громкий протяжный зевок, возня – в общем, характерные звуки, издаваемые просыпающимся человеком. Из бочки вылезает Диоген, встает, зевает, потягивается.

Мыслитель.  ЗдорОво, философ. Как спалось?
Диоген.  Нормально. А ты как? Все размышляешь, коллега?
Мыслитель. Сколько раз говорить – какой я тебе коллега, бомжара хренов?
Диоген (ухмыльнувшись). Хамишь… Я-то, по крайней мере, действительно, думаю хоть иногда – у меня мозги не каменные, как у некоторых.
Мыслитель.  Вот и думай себе на здоровье где-нибудь в другом месте – тут Я думаю.
Диоген.  И где же это мне, интересно, думать прикажешь? Здесь моя родная бочка и вообще…
Мыслитель.  Да где хочешь – там и думай сколько влезет. Или вот что… Ты, помнится, раньше чем-то другим занимался? Искал чего-то? Или – кого-то?
Диоген (мрачно).  Ну, было дело – искал. Человека…
Мыслитель.  И как – нашел?
Диоген.   Хрена…
Мыслитель.  Ну, так ты тут и не найдешь никого. Сходил бы, что ли, на главную площадь, на рынок там… Вот, кстати, возьми (достает из-под камня электрический фонарик, протягивает Диогену). А то у нас – и вправду, человека другой раз, как говорится, «днем с огнем»… Да не спеши, поищи как следует – батареек надолго хватит, «Энердрайзеры» настоящие, не фуфло какое китайское…
Диоген. (берет фонарик). А это – идея. Ну,  сеньк,ю, я пошел. Покедова. (уходит).

                Занавес.

                Действие 2е.

Мыслитель в одиночестве продолжает восседать в своей неизменной позе. Входит Сальвадор с палитрой и рулоном холста под мышкой.

Сальвадор.  ЗдорОво. Что, спровадил философа?
Мыслитель. Угу. Нечего тут, глаза мозолит только, думать мешает. Пусть себе человека ищет…
Сальвадор.  А ты, стало быть, думаешь… Ну, ну.
Мыслитель.  А ты вот, кстати, кто такой?
Сальвадор.  Сальвадор, художник.
Мыслитель.  Ну, типа, очень приятно. А я…
Сальвадор.  Знаю.
Мыслитель.  Откуда?
Сальвадор.  (со скрытой иронией). Ну, кто же великого мыслителя не знает… (раскатывает рулон, набрасывает на мольберт, достает кисти, краски и принимается за работу – так, что зрителю процесс не виден).
Мыслитель.  Ну, и чего ты там малюешь, художник от слова «худо»?
Сальвадор.  Так, вещицу одну… (рисует).
Мыслитель.  Вот, понимаешь, поразвелось… Философы, художники – а картошку, к примеру, выращивать , втулки, там, точить, улицы подметать – некому.
Сальвадор.  Вот взял бы метлу да подмел,  К ПРИМЕРУ, хоть свою улицу, если умный такой!
Мыслитель.  Еще чего! Мое дело – думать.
Сальвадор. Ну-ну, думай… (рисует).

Молчат некоторое время. Мыслитель сидит, Сальвадор продолжает работу.

Сальвадор.  Ну, и о чем ты, К ПРИМЕРУ, думаешь, если не секрет?
Мыслитель. Да так, честно говоря, все больше – ерунду всякую. Ничего стоящего в голову не лезет.
Сальвадор.  Ну и бросил бы это дело.
Мыслитель.  Нельзя. Не для того меня изваяли.
Сальвадор. Ну-ну. Так – кажись, готово. Подсохнет немного… (отходит от мольберта на пару шагов, любуясь работой). Нет, тАк ты, я думаю, вряд ли какую Великую Истину откроешь.
Мыслитель.  Ты, можно подумать, открыватель истин!
Сальвадор.  Как сказать… Я, конечно, на знание некой Абсолютной Истины не претендую, но одну неплохую истину могу тебе открыть.
Мыслитель (иронически). Любопытно…
Сальвадор.  Что ж, изволь. Кстати, высохла картинка (снимает холст с мольберта – так, чтобы зритель увидел картину. Это – абсолютно правильной, формы круга, холст без подрамника, представляющий собой изображение часового циферблата. Стрелки на «гибких часах» показывают без пяти двенадцать. Сальвадор набрасывает холст на плечи Мыслителю, как плед).
Мыслитель.  Благодарю. Только – зачем? И, кстати, ты что-то там насчет какой-то истины говорил…
Сальвадор.  Говорю же – презент. Во-первых – холодает уже, погреешься, коли и дальше тут сидеть намерен, а, во-вторых – заметил, надеюсь, что на часах – без пяти двенадцать? Так вот – это, чтобы они тебе напоминали хоть иногда, что идет время, пора бы уже хоть одну истину да постичь. Ту самую, кстати, которую я тебе и собираюсь открыть – сам ты, похоже, так и не додумаешься…
Мыслитель.  Да какую же истину, черт побери?!
Сальвадор.  А такую, что хватит уж тут сидеть как истукан. Потому как в такой позе, как у тебя, не то что думать – гадить и то невозможно! Да и вообще - всю жизнь на камне просидеть... глуповато, по-моему.

Мыслитель, пораженный, встает и застывает на месте. Немая сцена.

                Занавес. 

                11.12.02.12г.