Белокурая бестия

"Мне нравиться. что вы больны не мной..."
М.Цветаева



Высокая и стройная белокурая бестия появилась в ее доме в окружении солдат, в те дни, когда немецкая армия впервые вступила в Париж. Командующий решил расположиться в нескольких километрах от города, в живописном предместье за ажурными железными воротами.
В старом двухэтажном доме Жанна жила теперь одна. Она была вынуждена распустить прислугу, стремившуюся во что бы то ни стало покинуть страну, где было объявлено военное положение. Когда она рассчитала старую горничную, уходившую последней - ее охватила томительная тишина.Погода стояла туманная. Ранняя осень погрузила дворик и сад у дома в густое молоко. Она одна бродила по мощеным дорожкам, сидела у пересохшего фонтана, покрытого зеленоватой тиной, срывала последние цветы и все вглядывалась и вглядывалась в пустое белое пространство за воротами.Но было тихо...
Что бы ни готовили ей грядущие события, она решила остаться. Бросить старое имение откуда вели свой род ее предки она не могла. Эти стены хранили историю всех ее дней - счастливых и несчастных, и она решила дожидаться здесь мира или принять смерть, как полагается достойному последнему потомку некогда знатной и богатой семьи.
И вот в конце недели вдалеке послышался шум... Это был приближающийся шорох колес по песчаной дороге и голоса людей, которые говорили не непонятном ей языке.Он нарастал. Жанна прижалась щекой к холодным воротам и на мгновение ее бросило в жар. Она сорвала замок с петель и побежала в дом, где надела свое лучшее траурное платье. Последний раз она была в нем по случаю похорон отца.Затем уверенной походкой девушка вышла в гостиную и накрыла на стол, выставив самое лучшее из того, что было.Она налила в узорчатый бокал вина и принялась ждать и хотя была готова ко всему, все же неизвестность пугала ее.Звуки раздавались уже где-то совсем близко, у порога.Она гордо выпрямилась и откинула волосы назад.Корсет туго стягивал талию и высоко над черной шелковой тканью подымалась мраморная грудь. Ей было холодно от страха, ладони стали ледяными, дыхание прерывистым. Она была бледна и только губы, смоченные в вине, были ярко кораллового цвета. В дверь вошли без стука. Она подняла глаза.На пороге гостиной стояло несколько солдат, какой-то мужчина, закутанный в длинное серое пальто - скорее всего переводчик и там был он.
За доли секунды она успела весьма подробно его рассмотреть. Форма замечательно смотрелась на его высокой, стройной, хорошо сложенной фигуре.Все в ней было пропорционально, но грубая сила, какая была у солдат, отсутствовала, была видна своего рода гибкость. Светло голубые глаза смотрели на нее не смущаясь умно и открыто из-под русых ресниц. Она опустила взгляд и увидела его прямой, чуть вздернутый на конце нос и чувственные, хорошо очерченные, но совсем не пухлые губы. Особенное внимание она всегда обращала на руки. У него они были сильными, но тонкими, с аккуратными длинными пальцами и хорошо остриженными ногтями. По всему было видно, что он никогда не занимался грязным трудом.
Жар прилил к ее лицу, он бросил на нее мимолетный взгляд, но он ее тоже рассматривал. Человек в сером зашевелился и с плохим акцентом спросил по-французски на каком дама желает общаться языке.
- На родном - гордо ответила Жанна.
- Господин штурмбаннфюрер  выбрал ваш дом, чтобы остановиться - продолжал подбирать и коверкать слова серый человек - для вас это большая честь, вы должны быть обрадованы. Господин Hans Himmel желает, чтобы вы устроили для него комнаты наверху, а я займусь расположением солдат на первом этаже. Hans повернул к нему голову и мягко сказал:
- Оставьте нас...
Солдаты и серый человек моментально взяли под козырек и исчезли в коридоре, хлопнув дверью и громыхая сапогами.Когда шаги стихли Hans заговорил на отличном французском. Жанна вздрогнула.
- Можно мне к столу...
- Прошу. Она поднялась было с места, но он подошел к ней, придвинул стул и взглядом пригласил  садиться.
- Позвольте я налью вам вина. Мне нужны будут спальня и кабинет, ванная, а также очень хотелось бы иметь библиотеку.
Его голос был негромким и звучал как-то мягко и осторожна, совсем как просьба, а не приказ.
- Распорядитесь, чтобы слуги подготовили мне это.
- В доме нет слуг. С тех пор, как они узнали о вашем приближении я одна здесь хозяйка.
Она еле заметно улыбнулась.
- Вы мужественная женщина(он улыбнулся одними глазами в ответ). Но тогда этим придется заняться вам. Жаль только, что нежные руки не привыкли к грубой работе (он коснулся ее руки), но я люблю чистую одежду. Вы будете мне стирать -  спросил он, стараясь поймать взгляд ее янтарного цвета глаз. Она покраснела и чуть кивнула головой, в ней говорила гордость. Еще никто и никогда не просил ее, графиню, стирать, но отказать ему она не могла.
- С  вашего позволения я хотел бы сделать вас первым помощником всех моих насущных дел. Кроме тех, что касаются войны. А  сейчас мне пора, через несколько часов я хотел бы увидеть мою штаб-квартиру готовой.
Его лицо излучало дружелюбие и он вышел легкой походкой. Жанна глубоко вздохнула. Она не могла разобраться в себе от внезапно нахлынувших и таких непривычных для нее чувств.
Вначале, когда она замирала от страха и вслушивалась в шаги, она готова была бросить ампулы цианида и в свой и в чужой бокал, а сейчас он сидел напротив. Не какой-то абстрактный враг из газет, у него есть имя. Он смотрит умными голубыми глазами, у него красивые руки. В комнате до сих пор тепло от его тела и пахнет мужчиной. У Жанны с детства была особенность узнавать людей по запаху. Почуяв его однажды она могла узнать человека через много лет и с завязанными глазами.  Запахи были для нее вообще отдельным миром - чем-то глубоко личным и  интуитивным. Она ощущала их всей кожей, как тепло, примерно так, как это делает летучая мышь. От него пахло здоровым и сильным мужским телом, немного потом, от непрестанной работы мышц и чем-то что не может оставить женщину равнодушной, если только мужчина ей генетически подходит. Озноб быстро сменился жаром, ее бросило в дрожь, сердце билось намного чаще чем положено.
В десять часов вечера она стелила в соей бывшей спальне белоснежные накрахмаленные простыни с кружевами на тяжелую большую кровать из резного черного дерева. Он неожиданно вошел в комнату и молча стал у двери. Она остановилась и посмотрела, но поскольку он стоял и ничего не делал, пришлось продолжить стелить постель. Она низко наклонилась, пытаясь дотянуться до подушки, и он смотрел на ее прямую, туго стянутую корсетом спину.
Она знала, что смотрел... По ее плечам разметались рыжие, распущенные волосы. В свете лампы они могли свести с ума. Она услышала за спиной его тихие шаги, но не обернулась, а продолжала поправлять подушки.
Сейчас ее щеки горели и тяжелая, обжигающая волна прокатилась от сердца вниз, разливаясь тяжестью в спине и внизу  живота. Она стала задыхаться. Он положил ей руку на спину, легко, почти невесомо и она поняла, что безумно хотела его с тех пор как он вошел в ее гостиную без стука.
Он потянул за шнурок корсета, и тот, развязавшись, ослабнул. Спереди корсет опустился чуть ниже сосков и они были так напряжены, что ощущалось даже легкое покалывание и жжение. Жанна почувствовала, что он раздевается у нее за спиной.
Эти несколько мгновений были сродни пытке электрическим током, воздух в комнате стал нестерпимо горячим, все ее тело жгло. Соски стояли как каменные  и низ живота, казалось, сейчас взорвется если он не прикоснется, не поцелует, если она не ощутит его в себе...
Платье упало на пол, за плеч он повернул ее и ей показалось, что от желания она сейчас потеряет сознание. Он стоял уже совершенно раздетый и на ней не осталось ничего (ведь она носила платье на голое тело и не любила белья). Между ног у нее был пожар, там начались такие спазмы, будто кто-то вставил руку внутрь и сжимал все тело там, начиная с самых горячих точек. Выше локтей его руки и грудь  были мускулистыми. Она скользнула глазами по стройной талии туда, где между восхитительно стройных бедер уже стоял его огромной длины член. Он был таких размеров, что Жанна с трудом представляла себе как это может в нее войти, и самое главное насколько глубоко. Когда она представила себе, что он сможет проникнуть туда, где не ласкал ее еще ни один мужчина, в самую глубину и дальше, представила как он заполнит ее полностью и еще будет расширяться в ней, волны почти наступившего оргазма дошли до ее груди. Она глубоко вздохнула и замерла, не в состоянии выдохнуть воздух. Так бывает при сильно наслаждении или ужасной боли,словом, когда человек поглощен чем-то весь, без остатка.
Ее губы раскрылись и в этот момент он проник внутрь ее горячего рта своим языком. Выдох, разрядка, за которой волной накатывает еще большее желание, еще глубокий вдох. Его язык заполнил почти весь ее небольшой рот и начал двигаться глубже. Она начала его легонько сосать и появилось непреодолимое желание поскорее раздвинуть перед ним ноги, чтобы он вошел в нее всю. Она сама не заметила как оказалась на кровати. Его горячее тело крепко прижималось к ней сверху. Жанна потекла так, что пятна оставались даже на простыни. Он продолжал входить в нее своим языком. Это уже был секс и какой великолепный. Их слюна уже полностью смешалась и сейчас с каждым новым движением они передавали ее изо рта в рот. Она не отпустила бы его губы сейчас ни за что на свете. Они словно склеились, но женщине хотелось большего. Она хотела познать с этим человеком то всепроникающее абсолютное единство, которое бывает с немногими и очень малое количество раз. Она ощущала это всем телом, да сейчас это возможно...Он не за стенкой из собственной плоти, он ее чувствует, дистанция между ними становиться все тоньше и растворяется. Ее мокрая киска стала настолько твердой, что сейчас в нее с трудом вошел бы даже женский пальчик. Он прижался там к ней своим членом и начал медленно давить на почти сомкнувшийся вход.Жанна стала задыхаться, но он закрыл ей рот еще более глубоким поцелуем. С ее губ едва успел сорваться стон. Ее тело уже бесконтрольно извивалось под ним, с губ слетали какие-то безотчетные хриплые крики.Еще чуть-чуть и ее девочка стала раскрываться. Он входил очень медленно, давая почувствовать себя сантиметр за сантиметром. Ей сильно закружилась голова и потемнело в глазах, это было состояние на грани жизни и смерти от удовольствия.
- Да,... еще,... глубже,.. хочу, любимый... - беспорядочные мысли проносились у нее в голове, но губами она не могла издать ни звука, они всецело были под его контролем. И вот он вошел до предела.
- Я хочу еще, двигайся мне навстречу... - это были его мысли и она слышала их так же отчетливо как свои. Ее бедра подались вверх и его член продвинулся внутри еще, на максимальную глубину. Теперь она испытывала боль при каждом его движении, но ей хотелось этой боли еще и еще.Хотелось, чтобы он разорвал ее, натянул до предела, вошел туда, где никто не был. Ведь это была еще не вся его длина. И вот постепенно что-то внутри у нее стало подаваться, как будто открыли еще одну дверь и он исчез в ней целиком. Теперь она уже не смогла сдержать крика и у нее начался сплошной непрекращающийся оргазм. Ее горло сжимали спазмы, как будто он держал его руками, грудь подымалась, но она уже не могла ни вдохнуть ни выдохнуть.
- Да, ..весь,.. мой,   хочу тебя еще,еще,еще...а-а..
Он растягивал ее внутри еще больше потому, что непрерывно увеличивался сам.Казалось он вошел изнутри уже до пупка и дли даже дальше. Глаза Жанны были закрыты, а когда она открывала их, то уже не видела больше комнату и его над собой. Она видела его изнутри - его кровь, его пульсирующее сердце, его член внутри нее, его мысли, ощущение, дыхание... Они непрерывно раскачивались как море в шторм, его сильные толчки отдавались во всем ее теле до пяток. ЕЕ вдох стал его выдохом, его удар пульса двигал кровь по ее венам, кожа растворилась и исчезла, не было больше границы и единое целое двигалось в потрясающих конвульсиях. Она уже была на грани потери сознания, там где кончается всякая мысль и начинается чистое подлинное сущее, только здесь, только сейчас, всецело, тотально, секунда, вторая, третья...
Она неловко схватила со стола свободной рукой нож для писем, но его тело не отдалилось от нее, он не замкнулся в страхе снова в собственную скорлупу, а как бы этого не заметил.
Его тело шептало ей - продолжай я доверяю тебе полностью, ведь ты не сможешь причинить боль самой себе. Она взяла его ладонь - правую - и разрезала ее глубоко, точно по центру, затем полоснула по своей - белой и узкой. Потом, перекинув лезвие в пораненную руку она сделала то же самое на другой стороне. Ненужный нож с металлическим лязгом свалился на пол. Его ладони проникли в ее, кровь текла на белую простыню и смешивалась. Она почувствовала приближение наиболее сильных судорог, которые охватят все их тело, в ней не оставалось уже ни дюйма свободного места. Тогда она поднесла его ладонь к губам и начала пить, пить остервенело, кусая открытую рану. Они не чувствовали боли, он сосал ее перепачканные кровью пальцы, она целовала его, кровь смешивалась со слюной, это больше не поддавалось контролю. Возбуждение достигло таких пределов. что он уже не мог двигаться в ней, было невероятно тесно и сладострастное помешательство граничило с сильной болью. Еще вдох и они прижались друг к другу так, что послышался хруст костей и последний, невероятный, захватывающий, обрушился одновременно...
Они почти кричали, вцепившись друг в друга, что было сил. Еще мгновение и полная тишина... они замерли оба и он со стоном пролился в нее горячим дождем. Сила толчков при этом чуть не взорвала ее изнутри. Он затопил ее всю, без остатка, она почувствовала его вкус даже на губах. Наполненная горячей, обжигающей жидкостью она последний раз глубоко вздохнула и перед тем как их сознание превратилось в далекую растворяющуюся в черноте точку, на уровне груди у них словно открылась дыра заполненная жгучим ослепительным светом - вспышка и чернота...
Он спал, обняв ее одной рукой, а она все еще задыхалась от неземного блаженства. Тело женщины остывает медленно, если только ей было по-настоящему хорошо. Все ощущения превратились в один большой оргазм на часы растянутый во времени. Он ощущала как его кровь и сперма постепенно становилась частью ее самой - пульсом стучала в висках, проходила сквозь сердце, растворялась в каждой клеточке тела, отдавалась теплом в пальцах рук или ног. Внизу живота еще пробегали легкие судороги - отголоски тех сумасшедшей силы сокращений всех мышц, которые она испытывала, когда любимый входил в нее. По ногам стекали теплые струйки  и трусики, которые она потом надела были уже совсем мокрыми. Она закрыла глаза и слушала его дыхание, ее голова в такт покачивалась на его груди и постепенно тело начинало становиться бесплотным, легкие как перышко исчезали  плечи, пальцы, живот. Сознание превратилось в некую невесомую, минимальную точку воплощенную где-то на грани этих двух живых существ и согласное ритму дыхания вовсе исчезало сливаясь с бескрайними просторами неба и земли.
"Плоть от плоти моей и кровь от крови моей..." так она могла бы выразить это словами, если бы обратилась к нему и растворяющей тишине ночи...
Время остановилось, замедлило свой ход и исчезло с последним, слышимым сквозь сон ударом сердца - ее или его...?
Возможно это и не было любовью, но это было единственной и абсолютной формой близости, на которую только способны человеческие существа...




Февраль месяц от нового года...



Не достать из сердца острый нож
Руки сжались в бессильной мольбе
Я все время о другом говорю
А молчу все время о тебе...