и одинаковость рвет на части

и одинаковость рвет на части
острыми краями январских ветров
что, по сути, весна, но к счастью
я слишком на всё готов
и эти больные речи
останутся в записях без тиража
в одном экземпляре, который лечит
а ныне кромсает меня без ножа
и это твое "всегда"!
словно в который раз
насмехаются города
над бездонными недрами глаз
я знаю, как падать на землю
я знаю, как ночевать в аду
а сейчас розоватое небо внемлет
и тащится на поводу
у растрепанных окон спален
разнузданных и слепых
и в мире моих развалин
снова взрывается стих
все грифельные заточки
я разломил пополам
ранить бумагу теперь нарочно
и ночевать по углам
а сдерживать то, что рвется
плещется о края
горит в адском пламени солнца -
белого янтаря
приравнивается к побегу
из самой пустой тюрьмы
по липко-сырому снегу
в недра бесчинствующей тьмы
есть грань из бутылки виски
которую не пересечь
а вообще, по сути, нет никакой грани
все письма и списки
не имеют смысла
в горло вонзили меч
натертый добротным коксом
агония началась
и небо корчится парадоксом
пугливым безумием. власть
над нынешним иллюзорна
разметка железнодорожных путей
доступна, проста и покорна
и я направляюсь туда по ней
где-то в портфеле повестки в море
в обезоруженность рук
мертвенно синие пальцы вскоре
зардеются розовым вдруг.
и я не желаю ничего слышать!
неограниченны наши "могу"
а пока под сгорающим небом крыши
тонут в сыром снегу