Надежда Иванова

Надежда Иванова    12кл.Анниньмуйжская средняя школа г. Рига



Мои руки - тельца умерших младенцев,
леденящие кожу тебе и нутро,
с синеватыми жилками схем метро.
Им ещё три месяца не согреться.

***

Когда ты приходишь ко мне домой, я угощаю тебя чем-нибудь острым,
чтобы во время наших с тобой поцелуев чувствовать что-то, хотя бы вкус.
Мне не больно, закрываю глаза, представляю, что я одинокий остров,
ты - мой любящий океан (километры нежности, литры страсти, кварты чувств).

Сотни лет не расплатишься за глупость детских признаний высказанных тайком.
Мечтаю написать на своём теле, на запястьях или под ключицами
не на родном языке, конечно, на французском, немецком, любом другом,
что я не люблю тебя. И украсить надпись болью, цветами и птицами.

***

У любви нет срока, предела, нормы.
Джинни любит Майкла, Нью-Йорк, попкорн.
Майкл любит Джинни давно, покорно,
обнимает её в метро.

В Петербурге дышат Иван и Варя
им смешно, когда называют «парой»
их, детей с любовным внутри пожаром.
Они любят впрок.

В моём городе любит каждый первый.
Матисс любит Элину недолго, нервно,
Эдгар любит Антона, Катрина – Веру.
Как всегда взаимно.

У любви нет края, семьи и рода.
У того, кто любит, её природа -
Мы ублюдки, бастарды и уроды.
Мы невинны.

***

Аист у христиан символизирует целомудрие, чистоту, почтительность, осмотрительность и бдительность. Как предвестник весны считается символом новой жизни.
Ворона в христианстве символизирует одиночество. Ворон – амбивалентный символ греха, с одной стороны, но мудрости и долголетия – с другой.


Дайана и Бетти дружат с детства, не часто ссорятся, лгут друг-дружке,
Встречаются изредка выпить мерзкое со своими подругами.
Дайану и Бетти тошнит от вранья, клубов, дыма и прочей грязи,
Они не скучают, не сожалеют, не ждут - настоящие мрази.

Если поцелуи - метки любви, то они ещё не целовались,
Обреченные на бесконечные поиски, ворона и аист,
Обличённые в ревности, безнадёжной нежности, страхе, гордости.
Дайана и Бетти - воплощения злости, тоски, безысходности.

На предплечьях лилии, на запястьях тавро, в руках чёрные метки -
Этот май оказался собственником: больным, угрожающим, едким.
Дайана и Бетти хотят, чтобы котята никогда не взрослели.
Дайана и Бетти почти двадцать лет живут в одном теле

***

Расскажи, где вчерашнее солнце, настройки резкости,
весенний баланс белого, антрацит, карта местности?
Где все эти счастливые болтуны и бездельники?
Чего они ждут? Где пропадают по понедельникам?

Почему плачет девочка с задатками террористки?
Та, что хочет быть сразу учителем, Богом, артисткой,
та, что ненавидит космос и сужается изнутри:
кровью, легкими, печенью, сердцем - всем, что и так в крови.

Зачем ей мучения, когда все уже отрыдали?
Не во сне, рядом с ней, на её плече, для её печали.
Вьются кострами волосы, девочки учатся тосковать.
Нам остаются вокзалы, любимое море, слова.

Умести мою боль и вопросы в шестнадцать нелепых строк,
назначая мне путь, не забудь назначить мне точный срок
для тоски и всей этой глупости. От и до. Предел.

Спаси наши души от наших потерянных тел.

***

До скорой встречи, до очень скорой.
Тянет блевать от твоих замен, суррогатов.
Когда ты приедешь в мой нелюбимый город
красивым, рассерженным и богатым?

Твои скулы кокаиновые, мои голодные -
тени прошлого нынешних сибаритов.
Наша близость глупая и безродная,
близость - прохладное слово, почти мохито.

Ты счастлив без меня в пыли и алкоголе?
Мои мечты и кости оказались ломкими.
Прости за дождь, сумбур и пытки в изголовье
твоими снами обо мне. Сны будут долгими.

***

Мы злые пустые дети
и наша любовь больная
глотками живой смерти
нас медленно заполняет.

Наши сердца неспелые
тотчас готовы взорваться.
«Любовь» написано мелом
на школьной доске.
Пятница.

***

Жить в режиме: ну, наконец-то стих
голос поющий с утра о любви и боли.
Всё, что тебе никогда не произнести,
тлеет в черновиках, дневниках, ладонях.

Людям твердить «отпусти, отпусти, отпусти» -
ждать, что догонят.

Носишь белое, так виднее кажутся раны -
кровь рисует немного влево цветок тоски.
Ты влюбляешься глупо, нелепо, рано,
под вуалью прячешь слёзы и синяки,

под тончайшим тюлем рубцы и шрамы.
Всё это - пустяки.

***

Сердце - кусок полумёртвого сочного мяса
(так бывает когда заедаешь трагедии болью)
Мёртвый город, убежище голубоглазых
пожирает меня со страстью, ах нет, с любовью.

Хоть бы целой и разом,
но нет - он любит застолья.

Утопаем в снегу - не значит становимся чище
и сумеем остаться нетронутыми до весны.
Мы находим тех, кто нас никогда не ищет,
а мы с ними так искренны, так честны,

что уж лучше босым и нищим
засыпать и не видеть сны.

Больше кофе и витаминов - станет легче
игнорировать год назад любимые лица.
Мы не можем ответить, нам просто нечем
фразы кончились (и слова, и жара и птицы),

мы безмолвны вечность.

Сердце просто мышца.

***

посмотри на меня, на гибрид прекрасного и бесполезного, на подводку для глаз, светлую пудру
я красивая, слышишь, серебристая, а не железная, и железной, поверь, никогда, никогда не буду
посмотри на меня: каблуки, чепуха и кеды, скинни джинсы, две пары шорт, куча юбок, платья
я во сне обнимаю любимого мишку Тедди, но нужны поцелуи, объятья, объятья, объятья

посмотри: я читаю что-то, пишу о чём-то, в данный момент даже толком не влюблена
привыкаю быть чей-то самой любимой девчёнкой, отвыкаю думать, что в моде сейчас весна

***

Целовать тебя жарче, не отпускать тебя дольше?
Я уверена, ты не знаешь сам, чего хочешь.
Это чувство дрянное безжалостно бьёт по почкам,
Беспристрастно ломает кости и зло щекочет,
А мне хочется ласковей что ли, тоньше
И ты знаешь при свете дня, а не ночью

Ощущать, что нужна тебе, правда, очень,
Трогать шею, бежать по венам и между строчек.
Это чувство во мне ломается и хохочет,
Затихает на пару секунд и поёт по-волчьи.
Я смотрю в тебя, вижу неровный подчерк.
Целовать тебя жарче, не отпускать тебя дольше?
Вслух читаю мантру «он тебя просто хочет»

Я, конечно, согласна, но неспособна больше
Знаешь, будет проще снова поставить прочерк.

***

Искалеченный тюбик зубной пасты,
мои линзы, расчёска, твоя бритва.
Почему не сбивается сердце с ритма,
когда ты говоришь мне тихое «здравствуй»?

На календаре тридцатое, август.
Год и шесть недель совместного быта.