Избранное. Воспоминания менестреля

 


Монте-Кристо
 
В библиотеке сельской "Монте -Кристо".
 Библиотекарша. И щёголь тракторист.
 В графе расписываясь как-то неказисто,
 в графья он метит. Вот же ведь артист!

 Красив как жан Марэ. Бряцая шпорой,
 готов он негодям отомстить,
 побег из заточенья очень скоро
 он совершит ради вот этих тить,

 что в декольте её едва вмещаются,
 как полушарья глобуса, и злоба вся
 уходит. Полки с книгами, качаются
 как мачты или шоро Вилло-Лобоса.

 Зашоренность читателей известна.
 Толпясь, они не видят ничего,
 жуя Донцовой кормовой овёс,
 и даже Чхарташвили самого.

 Снег превращает в острова-дома.
 Права сюжетных линий диаграмма,
 всё расставляет по местам Дюма,
 к тому же принял тракторист сто граммов.

 Эдмон Дантес-ну где ж твоя МерсЕдес?
 А лучше бы , конечно, "МерседЕс"...
 Марсель отсель, как огород соседа,
 как море, за деревней -тёмный лес.

 Аббат уже прорыл туннель и надо
 в мешок залезть заместо мертвеца,
 как в "Одиссее капитана Блада",
 истории той не видать конца.

 Он видит пим и грезит её ножкой,
 и вот он покидает замок Ив,
 как бы сундук с сокровищем под мышкой
 с собой на всякий -книжку прихватив.


 Вродекак Он   09.02.2012 06:54 




Воспоминания менестреля

А группа называлась "Урожай",
 и в клубе переполненном колхозном,
 дивчин репертуаром поражая,
 солировали мы вдвоём с завхозом.

 Завхоз был пьян -и на току бурты,
 конечно, под дождём нуднейшим мокли,
 но с электрогитарою на "ты"
 переходя, о том он думать мог ли?

 А на ударных буйствовал завгар,
 и шоферня, как кони без подпруги,
 готовы были потреблять угар
 жестоких танго вперемежку с буги.

 Как будто барабанщик "Цеппелинов",
 в аварии изломанный жестоко,
 готов был весь как есть колхоз "Целинник",
 трястись телами, будто бы под током.

 А с тока( и завхоз об этом знал)
 в тот миг старухи тырили пшеницу,
 не опустела от того казна,
 не отощали от того девицы.

 И в стайках наливались борова,
 чтоб куркулям ещё добавить башлей,
 и я-казалось -тоже воровал,
 когда мы шли к стожку вдвоем с Любашей.

 Дождь кончился. Заезжий менестрель
 валялся я с пастушкой на соломе,
 и осень пела в тихую свирель,
 и гимны утру пел петух -псаломщик.

 Юрий Горбачев   10.09.2010 19:44   •


 © Copyright: Юрий Горбачев, 2010


Баллада о кукурузе

 Откуда только всё же брАлись силы?-
 косил комбайн – ломились кузова,
 мы  для совхоза буртовали силос,
 чтоб на ковёр декан не вызывал.

 Мы поднимались с самой ранней рани,
 как крепостные. Это вам не БИН!*
 И шофера, ну сущие дворяне,
 на нас смотрели с высоты кабин.

 Филологини – барышни- крестьянки,
 спешили, как на бал, с утра –на ток,
 и я мотал огромные портянки,
 чтоб  сунуть ногу  в кирзовый сапог.

 Декан грознее даже самодежца-
 попробуй сачкани, когда ты дюж,
 куда ж, скажите, каторжному деться,
 прикованному к гирям волокуш?

 И было нам втройне троим всем горько,
 что всё ж справчёнку раздобыл подлец
 бугай здоровый Укорихин Борька,
 её подсуетил ему отец.
 
 Учились мы по Тютчеву и Фету
 тем чутче созарцать и обанять-
 грузовиков сплошную эстафету,
 умом  Россию всё же не понять.

 И как жрецы ацтекских пирамид,
 стояли мы на силосном бурту,
 а ниже открывался дивный вид,-
 являя неземную красоту.

 И зернами квадратными в початках
 толпились избы, будто, кто их сжал,
 и хлыщь какой-то в лайковых перчатках
 к имению на бричке подъезжал.

 Его встречали девушки сенные,
 с поклонами, с улыбками -украдкой,
 одну из них  узнал все ж со спины я,
 мы с ней в стогу лежали до утра.

 Тёк пот между  горячими лопатками
 как  будто кровь с клыков богов-уродов,
 крестьяне полусонные лопатами
 картоху ковыряли в огородах.

 Нахлестывали  кукурузы волны
 на  поле, на просёлок, дальний лес,
 и  видел я- на парусах, на полных,
 нас плыл завоевать Эрнан Кортес.


 
Сенокос по-бальзаковски
 
Генсек был по годам -Гобсек,
 а я то -ну юней Люсьена,
 провинциал к тому ж, отсек
 меня послал писать о сене.

 Да, заготовка сена шла
 для в репортаже заголовка,
 сколь та ремарка не пошла-
 болела с похмела головка.

 Но проявляя героизм,
 я выехал в поля родные,
 конечно, -это всё трюизм-
 зароды да валки сплошные.

 Как в поле чистом -лист в сто га,
 я  за столом в своей мансарде,
 и по листу плывут стога,
 но нет ни строчки -вот дасада.

 И Сена пахнет под окном
 совсем не так, как в поле сено,
 и цифры планов, как бином,
 меня пугают откровенно.

 Но заявился Растиньяк
 опохмелить меня винишком,
 и сократились расстояния,
 и отступили полки с книжками.

 И вдохновенный, как Бальзак,
 плоды утраченных иллюзий
 я стал грузить в большой рюкзак,
 чтобы попользовались люди.

 Машинописные листы,
 как бы валки - в стога- сверх плана,
 а следом черные пласты
 уже, конечно, для романа.

 Так я, как будто ОнорЕ,
 в своей норе творил полотна,
 с отсеком обмывая кре-
 пко полеты мысли беспилотной.*

 Силен укос, могуч зарод-
 на первой полосе, с любовью,
 чтоб мог задумчивый народ
 жевать то чтиво по-коровьи.

-------------------------

 * Мне надоело ждать, когда же вдруг
   лоб осенит взлёт мысли беспилотной,
   сжигать звонки безвыходных подруг
   и задыхаться в атмосфере плотной.

 *Анатолий Соколов.

Чакона По грибы

 Кого-то хоронили за райцентром,
 или же собирались хоронить,
 давал комбайн с гектаров зёрен центнеры,
 чтоб было что нам в закромах хранить.

 Мимо конторы с ритуальными услугами,
 я шел себе беспечно по грибы,
 пока с венками и оркестром -по заслугам
 несли к погосту скорбные гробы.

 И как по траурной по ленте, по просёлочной
 дороге залотой мотоциклист
 летел с девицей -тут сказать о чем ещё,
 когда вся жинь его, как белый лист?

 А наша -то - сплошь жатва с обмолотом,
 сплошь пни да мох, да выжженная гать,
 я думал, что опята -за болотом.
 Не получилось. Снова.И опять.

 Жена и муж на белой иномарке,
 как будто бы пейзане на телеге.
 Ленивый шмель. Занудные комарики,
 как будто песнь о Вещем , об Олеге.

 Не до грибов, когда оркестр грянул,
 и в гроб ударил самый первый ком,
 и мысль о том, что в сущности -так рано,
 и что жалеть не надо ни о ком.

 Что в том краю, конечно же, не будет
 вот этих нив златящихся во мгле,
 и солнцу,золочёному, как Будде,
 не гнать, как мысли, тени по земле.

 Зачем же эти облака и травы,
 зачем стога, как Ноевы Ковчеги,
 быть может, всё же боги были правы,
 ловя нас словно рыб в свои корчаги?

 Я припадал к ручью,жевал краюху,
 я пот со лба стирал из-за жары,
 я рад бы был, коровнику, свинУху,
 да и груздЮ -чего ни говори!

 Мотоциклист подружку свою трахал,
 и тем свершался скорбный ритуал,
 и в поле тарахтел о чем то трактор,
 и я грибов, конечно, не набрал.


© Copyright: Вродекак Он, 2011

По Циалковскому
Вродекак Он
 А в блинной кучковались алкаши
 и выглядело это так былинно,
 что каждый, кто пока что не был вшит,
 сюда спешил, чтоб помогла Галина.

 Понятно, Лигачевские дела
 лягнули так, что бубенцы в авоськах
 звенели - и в ларек из-за угла
 тянулось опохмеливаться войско.

 Но с пивом всё же было дело швах,
 и потому страдали алконавты,
 и нетерпенье плавилось на швах,
 как у ракет, в которых космонавты

 в честь перестройки штурмовали высь,
 испытывая мегаперегрузки,
 и, как непохмёленный Вася, весь
 корабль, стартуя, трясся перед пуском.

 Ну а Галина- ликом в Терешкову,
 из под прилавка втихаря -по маленькой,
 она не признавала порошков,
 прослыв в округе сердобольной  маменькой.

 Занюхивая блинчиками водочку,
 народ за гласность был, за ускорение,
 и глядя на хозяюшку-молодочку,
 ступень отбрасывал, одолевая трение.

 Ты допивал из горлышка отбитого,
 чтоб с космосом сроднясь по Циалковскому,
 движение продолжить той орбитою,
 дав оборот последнему целковому.

 И не жена, ни даже врач нарколог
 не знали,пока в луже на боку
 валялся ты, сколь ни далёк и долог,
 путь -из  глубин межзвездных - к трезвяку.


 © Copyright: Юрий Горбачев, 2010