Готика

Звездной пыльцою луна небо чертит,
звездный  рисунок не порвать, не стереть.
Ночь разыгралась пургой ,будто  черти
снежную в ступе толкут круговерть.

След заметает ветер - бродяга,
длинные тени бегут вдоль дорог.
Морду поднявши  завоет собака,
вою ее вторит из лесу волк.

Снежная мгла белый пух разбросала,
крепко сковала озерную гладь.
Под серебристым ее покрывалом
тонких ветвей почерневшая прядь.

Мертвенно-бледно луна осветила
старый забытый готический храм.
Тень по двору виясь заскользила
и устремилась к заросшим холмам.

А на стене,на холодном граните
время стереть не успело слова.
На  позабытом древнейшем санскрите
их начертала там чья-то рука.

«Пусть мчатся планеты по кругу,
пусть высохнет в море вода,
пусть люди забудут друг друга,
но я не забуду тебя!»

Но лишь луна тронет черные буки,
вдруг замелькают впотьмах огоньки.
Храм наполняют какие-то звуки
и раздаются там тихо шаги.

И по тропинке,ведущей вдоль храма,
плавно,как призрак,ступает один,
как порожденье вселенского мрака,
дум полуночных своих господин.

Смотрит на мир он презренно и дико,
сердце остывшее не застучит.
Будто предчувствуя некое лихо,
колокол сельский вдали прозвонит.
      
Тучи стремглав пронесутся по небу,
ветра порыв пробежит по кустам.
И подойдет он к печальному склепу,
дверцу не тронув,войдет он туда.

Взгляд его вдруг озарится любовью,
свечку зажжет и поставит в углу,
и улыбнется,прильнув к изголовью
той,что давно опочила в гробу.
 
Спит она в пышных обьятиях крепа,
кожа ее словно мрамор бела.
Жизнь так смешна,смерть по детски нелепа,
тихо прошепчет он эти слова.

Ветер подхватит их с яросным свистом,
бросит,лютуя,в заснежный февраль.
Тучи напишут их на небе мглистом,
и унесут в бесконечную даль:
               
«Пусть мчатся планеты по кругу,
пусть высохнет в море вода,
пусть люди забудут друг друга,
но я не забуду тебя!»