Телеграмма. По рассказу К. Паустовского

Природа остыла. Октябрь холодный
Ветром порывистым день уносил.
Один лишь подсолнечник, что у забора
Доцвесть и осыпаться осень просил.

Клён гнётся, трещит, под давлением сильным.
С годами широк, но уже не могущ.
Дождь то моросит, то становится ливнем,
Назойливо сыпясь на землю из туч…

Жизнь её так же проста и уныла:
«Вестник Европы» пылится в столе,
На выцветших стенах всё та же картина…
Потрескалась. Что годы сделали с ней!

И снова садясь у натопленной печи,
Следя за играющим словно огнём,
Она обмотала платком себе плечи,
Но мысли её были лишь об одном.

Створки от ветра порой открывались,
С треском и скрипом хлопали вновь.
-Катерина Петровна, не слышно письма ли?-
С заботой вошедший спросил у неё.

Катерина Петровна- простая старушка.
Доживала спокойно непрожитый век.
Но не зная её, понять невозможно,
Насколько жить стремится человек.

-Катерина Петровна, не слышно ли писем?-
С привычной заботой вошедший спросил.
Это был Тихон, что жил по соседству.
Единственный, кто ещё к ней заходил.

Молчит Катерина. Молчание это
Значило больше, чем колкое «нет».
И Тихон ушёл, не дождавшись ответа.
Он был ей ближе, чем просто сосед.

Признаться, последние жизни полгода
Она благодарна лишь только ему.
И страшно подумать, что эта старушка
Кроме него не нужна никому…

«Ненаглядная Настя! Живёшь ты далёко…
Увидеть тебя хоть на несколько дней!-
Ночью с трудом выводя эти строки,
Катерина Петровна грустила о ней.-

Вы, молодые, свою жизнь берегите!
Смерть позабыла дорогу ко мне.
Ты надежда моя, ты мой ангел-хранитель.
Без тебя я умру. Приезжай поскорей!»

Настя, дочь Катерины Петровны,
Единственный близкий родной человек,
Мать навещала назад уж три года.
В Заборье в то время как раз выпал снег.

Что было ей делать в сыром Ленинграде?
За городом тихо, а здесь- суета…
А Катерина Петровна так рада
Была взять её руки, увидеть глаза…

Но вот уже месяц не слышно ответа.
В одном мать уверена только была:
Она занята, и не может приехать,
Не может писать, ведь она занята!

Хотя бы три строчки от Насти- награда.
Эх, получить бы конверт поскорей
Где были б слова:«Из Ленинграда.»
И жизнь показалась бы сразу светлей.

Работы действительно много. Для Насти
В Союзе художников не было скуки:
Устройство всех выставок, мероприятий:
Всё проходило через Настины руки.

После рабочего дня нужно было
К скульптору ей в мастерскую зайти.
На встречу к нему она очень спешила,
Письмо прочитать она то ли забыла,
То ли минутки никак не найти…

Дверь Тимофеев открыл ей не сразу.
Низкий, казалось бы, злой человечек.
-Проходите сюда, только не раздевайтесь!
Признаться, сегодня не ждал нашей встречи.

-Как у Вас холодно!- Настя, сжимаясь,
Сказала, пройдя в мастерскую немного.
-Да уж, не жарко. И сам удивляюсь,
Как не издох ещё в этой берлоге.

У Першина от калориферов дует
Теплом. Ну, ей-богу, Сахара.
-Не любите Першина?- Настя спросила.
-Да это же выскочка, только без дара!

Неужто фигуры его не видали?
Не плечи, а вешалки, честное слово!
Вместо ушей- две кривые детали.
И этим гордится он снова и снова?

-Гоголя Вашего мне бы увидеть…-
Настя нашла подходящую тему.
-Конечно! Тогда воон туда проходите!
Сейчас покажу Вам, что значит шедевр!

Он снял  со скульптуры мокрые тряпки,
И вот перед нею сам Гоголь сидит!
«Как же похож на себя он, однако!
Только из глины и не говорит.»

Вздрогнула Настя. Ей чудилось, словно
Сам Гоголь насмешливо молвил в ответ:
«Сейчас ты стоишь, рассуждаешь спокойно…
А в сумке лежит нераскрытый конверт…»

-Ну, что вы на это мне скажете, Настя?-
Тимофеев, прищурясь, смотрел на неё.
Настя промолвила только: -Прекрасно!
-Вот все вы заладили слово одно!

Не спорю: «прекрасно»- хорошее слово.
Но когда на совете вершится судьба,
Стоит Першину хмыкнуть -и сразу готово!
Значит, напрасно работал года!-

Вдруг Тимофеев забегал. -Поймите!
От глины уже ревматизм на руках!
Нет! Вы полюбуйтесь! Сюда посмотрите!
Столько читать- помутнеет в глазах!-

И он указал на высокую стопку.
-И это о Гоголе столько всего!
Три года читал о нём каждое слово!
Намучился. Драться готов за него.

-Что ж, постараюсь помочь.- Настя встала.
И вновь на работу вернулась назад.
Решила: во что бы ей это ни стало,
Из безызвестности вырвать талант!

Настя вернулась домой очень поздно.
Лишь только тогда она вскрыла письмо.
«Куда там, приехать! Сейчас здесь такое…»-
Задумавшись. Настя смотрела в окно.

И вдруг она вспомнила медленный поезд,
Тряску телеги, глухие леса
И неизбежные мамины слёзы,
И быстро письмо она в стол убрала.

Полмесяца Настя трудилась, как пчёлка.
Открытие выставки спать не давало.
С Тимофеевым спорили часто и долго,
И снова мирились. Ну, с кем не бывало!

Тот день был для Насти таким долгожданным!
Открытие шло, словом, лучше нельзя.
-Тут тебе, Настя, пришла телеграмма,-
Кто-то шепнул еле слышно с плеча.

«Интересно узнать, от кого телеграмма,-
Небыстро она размышляла в уме.
«Помирает Катя. Тихон.»  Так странно…
Должно быть, ошиблись. Это не мне.

Кто эта Катя? И кто такой Тихон?-
Она размышляла живей и живей.-
«Адрес: Заборье.» Прочла Настя тихо.
И поняла: телеграмма-то ей!

-Что, вести плохие? Или мать нездорова?
Помочь не могу я случайно ничем?
-Нет. Телеграмма от старой знакомой.-
Настя сказала, не зная зачем.

Ей показалось внезапно, что кто-то
Пронизывал взглядом её с высоты.
Но там, наверху, стоял только Гоголь.
Неодобрительно хмыкнул: «Эх ты1»

Речи Першина льстили. Всё так же,
Всё с тем интересом их Настя внимала.
Но слова о заботе её сильно задели,
И, выйдя на улицу, вмиг зарыдала.

Резкий ветер в лицо. Снег колол её щёки.
Настя шла против ветра, не помнив себя.
«Милая мама! Дождись меня только!
Дождись и прости, если сможешь, меня.»

«Ненаглядная Настя! Живешь ты далёко…
Увидеть тебя хоть на несколько дней!-
Она вспоминала с трудом эти строки,-
Без тебя я умру. Приезжай поскорей!»

-Господи, что я наделала! Боже!
Зачем не приехала к маме своей?
Неужто мне был Тимофеев дороже?
Что же нам делать. Родная, теперь?-

Настя неслась к городскому вокзалу.
Не замечая себя и людей.
Ведь только теперь она вдруг осознала.
Что мамы не будет на свете родней!

Поезд тронулся. С каждым пройденным часом
Она становилась всё ближе. И звёзды
Будто ей вторили с неба: «Напрасно,
Напрасно ты едешь. Уже слишком поздно!»

Напрасно она подбирала, что скажет.
Напрасно в надеждах бежала тогда.
Ещё сутки назад всё могло быть иначе.
На сутки всего опоздала она!

Как хотелось бы слышать её, мамин голос,
Тихий, спокойный, до боли родной.
И Настя бы слушала каждое слово,
Гладя её своей нежной рукой.

Как теперь не хватало её сухих рук,
Светящихся глаз. Материнской слезы.
Как хотелось бы слышать живой сердца стук!
Но всё это в прошлом. Пустые мечты…

Природа остыла. И так год за годом
По кругу- и снова на пройденный путь.
Так было, так есть, и так всегда будет.
Но прошлого нам НИКОГДА не вернуть!