Надька

Наваждение какое-то, Туров потряс головой, только что он видел испуганно-растерянный взгляд, устремлённый на него, и вот его мгновенно не стало. Толпа народа втиснувшегося, в давно переполненный  автобус, оторвала его от пола, выдавливая из офицерской шинели,
 и он завис в подвешенном состоянии, цепляясь пальцами рук за потолок скрипучего, искарёженного  «Лиаза». Он ещё раз внимательно посмотрел вглубь автобуса, да нет, никого из знакомых не видно.

Да и откуда они  знакомые. Он только недавно был переведён в родной город, после десятилетней службы на Дальнем востоке. Прежние друзья, подруги уже растворились во времени. Кто сидел в тюрьме, кто спился и умер, а кто уехал из города – страна большая, мест много.

Правда, буквально недавно он встретил  Галку, бывшую подругу своего двоюродного брата  Сергея Березовского. Брат дружил с ней десять лет назад, ещё до ухода в армию. Ниже среднего роста, миловидная, она обладала красивой фигурой, которая не испортилась за прошедшие годы и после рождения двоих детей. Она побывала замужем, разошлась. Работала на авиазаводе, имела трёхкомнатную квартиру во втором Иркутске и была свободна.

Стали встречаться. Может быть, что-то и получилось из этого, но видимо не судьба. Всё бы позже открылось, поэтому о встрече с Галкой он сказал брату. Того заусило, вспомнилась прежняя любовь и он за спиной Турова развил не дюжие способности. Поднял на ноги Горсправку, нашёл телефон и домашний адрес Галки, а после приехал к ней с цветами. Та встретила его, выслушала его оправдания за прошлое и выставила его за дверь:
- Вы, что два брата-акробата, решили по очереди со мной спать, не выйдет!

Когда Туров, не зная о визите Сергея, предстал перед ней, она сказала ему тоже самое. Может и правильно, родню не выбирают, а вот суженого…

Март месяц, днём тепло, а к вечеру становится зябко. Туров долго ждал автобус на Пролетарской, в часы пик быстро уехать в Ново -Ленино не возможно, не даром остряки-таксисты называют его Шушенским. Удалось втиснуться в автобус, шедший в Иркутск 2, доехать до Узловой, опять долго ждать, пока шальной водила Ново-Ленинского не остановил свой драндулет. Часть  растерзанных людей, едущих в Иркутск 2, автобус выплюнул, но ещё больше втиснулось в него. Одним из счастливцев оказался и Туров. Автобус долго простоял, пережёвывая пассажиров, потом, когда с трудом закрылись двери со скрипом и стонами нехотя полез в Ново-Ленинскую гору. Автобус разбит и изношен, и  при входе в кривую дороги, страшно наклоняется, грозя опрокинуться и улететь под откос.


Нет, не показалось. В средине прохода люди зашевелились, и из-за спин высунулось знакомое лицо. Да, Надька Рудючка. Батюшки! Откуда она здесь взялась. Та с видом побитой собаки протискивается сквозь толпу к Турову.
-Привет! А я тебя в другой форме и не узнала.
Туров ошарашен и потерял дар речи, а после, когда пришёл в себя:
- Надежда? Ты что здесь делаешь?
- Ой! Ты только Ваське не позвони, я тебе сейчас всё расскажу и про твою  жену тоже. Я такое натворила, такое натворила!

-Ладно, потом расскажешь, Туров понял, что это не для чужих ушей, ты, где выходишь?
-На Подстанции, а ты?
- Я тоже там. А ты у кого живёшь, у тебя же в Иркутске нет родни?
-Ну да. Я у Октябрины Шингидаевой, ты же помнишь её по Хабаровску?
Конечно, Туров помнил её, он знал, что она иркутянка и, что  её родители жили в районе старой барахолки.

Октябрина метиска, отец русский, а мать бурятка. Высокая, с длинными ногами от ушей, с матово-белым лицом и чуть раскосыми глазами, она была красива и на неё обращали мужчины внимание. Была замужем за Валерием Шингидаевым из улан-уденских бурят. На бурята он был совершенно не похож, имел европейский тип лица и светлые волосы. Служил в гарнизоне второго Хабаровска в автомобильном железнодорожном батальоне. Будучи в отпуске пришёл утром в часть, чтобы обратиться к зубному врачу. Возле штаба встретил дежурного по части, который стоял и баловался табельным пистолетом. Увидев подходящего Шингидаева, тот вскинул руку с пистолетом, направив его в грудь Валерия, и крикнул:
- Лови!
Шингидаев принимая игру со словами: ловлю, выпятил грудь навстречу пистолету.
Дежурный нажал курок, раздался выстрел, и пуля попала прямо в сердце Шингидаева.
Дежурный по части, начальник финансовой службы этой же части, ещё ночью играя, загнал патрон в ствол пистолета и забыл об этом. За не умышленное убийство он получил три года, а Шингидаев погиб, оставив беременную жену вторым ребёнком.

Семье погибшего командование соединения выделило трехкомнатную квартиру. Октябрина родила второго ребёнка, стала частенько выпивать, и вскоре пошла по рукам. Поняв, что одной ей в чужом городе детей не поднять, она переехала к родителям в Иркутск, поменяв  хабаровскую квартиру.

Турову стало понятно, где обосновалась Надька. Октябрина её старинная подружка, они вместе работали служащими Советской армии на 1042 БМТС (база материально-технического снабжения). Он глядел на Надьку и думал: Прошло каких-то девять лет с момента первой встречи с этой когда-то миловидной молодухой. Что время, алкоголь и распущенность  делает с людьми. Вот и Надька превратилась в совершенное ничтожество. Потасканное лицо, одета почти, как бичиха,  тусклый взгляд.

Надька заискивающе поглядывает на Турова и говорит, говорит о чём-то своём. Он не слышит её, а видит перед собой молодую, разбитную женщину в жилом городке офицерского состава в гарнизоне второго Хабаровска. Щитовые дома, обложенные силикатным серым кирпичом, где все они ютились. Жизнь рядом и у всех на виду, тайн почти ни каких. Вода привозная, удобства на улице. Ты и в туалет идёшь на виду у всех.

Прибыв к новому месту службы Туров, неожиданно получил отдельную комнату в общежитии, куда и привёз молодую жену. А многим молодожёнам приходилось ютиться в снимаемых квартирах, домах.

Там в военном городке Туров и увидел впервые Надьку. Очень эффектная, среднего роста, с крепкими бёдрами, высокой грудью, с  густыми, чёрными, как смоль волосами, уложенными в высокую причёску типа «воронье гнездо». Смуглое лицо её было миловидно, а тонкие крылья её носа хищно раздувались.  Имела независимый характер, лёгкую походку и за словом в карман не лезла. Туров как-то попал ей на язык, и она подначила его при людно так, что он потерял дар речи и не нашёлся сразу, что ей ответить.

В наших щитовых домах и, особенно в общежитии, нет никаких тайн. В общежитии в комнатах стоят обычные железные солдатские кровати, скрипучие до невозможности. И все про всех всё знают: когда, как и сколько…   
В городке все на виду. Все видят, кто, когда и с кем согрешил, но муж узнаёт последним. Женская солидарность соблюдается до первой ругани. Тут уж никто, никого не щадит:
-А ты то, тогда, там и с тем …
- Ой, кто бы говори, только не ты… Ты там, с тем, тогда-то и вдобавок много интересных слов без падежей.
И вот теперь, когда слышал весь городок, узнаёт и муж.

Со временем и Туров знал о жизни многих обитателей военного городка.
Муж Надьки - Василий Рудюк служил на 1042 БМТС.  Жили они в доме на четыре семьи, имели двоих детей. Сын Андрей инвалид детства. Смышлёный мальчишка он переболел полеомелитом или получил повреждения при родах, не помню, но он слегка приволакивал одну ногу и имел одну недоразвитую руку, что не мешало ему хорошо учиться. Младшая дочь Снежанна похожая на ангелочка,  родилась блондинкой, с кучерявыми волосами и была очаровательным ребёнком.

Василий родом с Украины приехал после школы в Красноярский край и поступил в речное училище, где познакомился с Надькой, а потом  они поженились. После окончания училища Василий ходил штурманом на теплоходе по Енисею, а Надежда была там радистом. Был призван на срочную службу, а потом остался служить в армии в городе Хабаровске. К нему переехали и жена с маленьким сыном. Двухлетняя разлука молодой пары видимо наложила свой отпечаток на жизнь семейной пары. Имея общительный характер и острый язык, Надежда быстро знакомилась с людьми и возможно в отсутствие мужа покрутила хвостом. Но на первых порах это не отражалось на семье.

Надежда перетащил в Хабаровск из красноярской деревни  и своих младших сестёр. Средняя сестра  высокая и симпатичная стала летать  стюардессой на дальних маршрутах, вышла замуж за командира корабля Ту-154, родила ему двоих детей. Младшая получила специальность и работала на заводе, жила в общежитии.

Как снежная лавина начинается с комка снега, так и получилась личная жизнь Надьки. Мы молоды, активны и всё человеческое нам не чуждо. Мгновенно могли собрать компанию, сбегать в магазин за водкой, несмотря на большое расстояние до магазинов. Из-за специфики службы в железнодорожных войсках, офицерам часто приходилось бывать в длительных командировках. Жены предоставлены сами себе и не всегда могут устоять перед соблазном оказаться в чужой постели. Я говорю это не обо всех, а только о тех, кто сам к этому стремился. Вот и у Надьки появилась своя компания, стала часто выпивать с подругами, поздно приходить домой, а позднее вообще не приходить домой дня по два, по три.

Совершенно не пьющий Василий занимался детьми, готовил им, кормил, спать укладывал, водил в детский сад, да ещё и мать их разыскивал. Василий был среднего роста, спортом специально не занимался, но имел крепко сбитое, литое тело. Что в дерево было ткнуть пальцем, что в его бицепс. Имел хороший аппетит. Его обычный завтрак это килограммовая булка хлеба, полкило варёной колбасы и пачка сливочного масла. За это над ним посмеивались, но не зло. Со временем из него получился хороший Шерлок Холмс, так что вычислял свою ветреную супружницу довольно легко.

Однажды застал её здесь  же в городке у подруги Валентины Ал- ой.
Валентина была довольно красивая, молодая женщина, среднего роста и приятной полноты с красивыми округлостями. Работала начальником отдела кадров ОРСа Дальневосточной дороги. Была замужем, но уже давно каждый из супругов в одной семье жил своей, независимой жизнью. Лояльно смотрели на шалости друг друга, не предъявляя претензий. Строгая на работе, Валентина, когда ей «шлея попадала под хвост» изрядно выпив, могла перед первым встречным на улице задрать юбку.

Вот у неё и застукал Василий свою половину, которая оказалась в кровати с солдатиком из гарнизона. Боец  двухметрового роста, соскочив с кровати, попытался встать в стойку, но Василий толчком кулака в челюсть сломал её в двух местах. Боец со страха, от боли и неожиданности в прямом смысле наложил в штаны и выскочил из дома.
Пьяная Валентина попыталась вернуть себе роль хозяйки дома, крикнув Василию, ты  чего, мол, раскомандовался в чужом доме и как себя ведёшь.

Разозлённый Василий  подскочил к Валентине и, приподняв её вместе с табуретом, на котором она сидела, шлёпнул ножками табурета об пол, да с такой силой, что на её попе и пышных ляжках сплошной синяк был от кобчика до сгиба колен.

Так Надька все ниже катилась по наклонной плоскости и со временем её деградация стала заметнее, хотя они уже и не жили в городке.
Майор  Касперович, начальник  1042 базы МТС, ходатайствовал перед командованием бригады, а те в свою очередь просили у города выделить семье Рудюк, имеющих ребёнка инвалида, благоустроенную квартиру. Город пошёл навстречу и вскоре те вселились в благоустроенную трёхкомнатную квартиру на Пятой площадке Хабаровска, в доме ещё сталинской постройки, с высокими потолками. Правда, это был первый этаж, но дареному коню в зубы не смотрят, да и детям удобно, школа и детский сад рядом. Но ей это уже было не в радость, у неё сложился свой образ жизни. Пока она дома и трезвая, всё  переделает, бельё перестирает, выгладит, обед приготовит. Но вышла за порог дома, встреча с друзьями, подругами и все уроки мужа уже забыты.

Появится дома пьяная, ну не трогает её Василий, молчит, так нет, она сама начинает скрестись к нему, скандалить. Наконец Василий не выдерживает и надаёт ей по роже, всё она довольна. Распускает сопли, плачет. Когда её спрашивают, зачем она это делает, ведь муж не трогает? Она с вызовом заявляет:
- А х..ли, без звездюлей, как без пряников.
Вот так и жили, пока начальнику базы  не надоели их семейные разборки, и её пьянки, Надьку увольняют с работы. Она в шоке, куда идти работать? Опять на судно радистом, так она уже отвыкла, да и мастерство былое потеряла. Стала бегать в поисках работы, ведь другой специальности  у неё нет. Чтобы добыть денег для пьянства стала занимать деньги у своих сестёр, естественно без последующей отдачи. Те поначалу её снабжали деньгами, ведь они были многим обязаны старшей сестре, но потом и им надоело. У одной своя семья и заботы, другая молодая и ей тоже необходимы деньги. Обнаглев от безнаказанности Надька стала применять к сёстрам шантаж, под разным соусом.

На ловца и зверь бежит. Заглянув в гастроном, где работала жена Турова, Надька увидела её стоящую в отделе, и подошла к ней. Близко знакомы они не были, но  живя в городке при встрече здоровались. Вот и в тот раз поздоровавшись, посплетничали о том,  о сём. Надька тут и выложила, что ищет работу, а специальности не имеет. Было то самое плохое советское время, которое сейчас обхаивают и многие предприятия сами готовили себе кадры. Жена Турова, как начальник гастрономического одела, предложила пойти Надьке к ней учеником продавца, пообещав ей, что выучит её всем премудростям работы. Та подумала и согласилась. Вот так и сошлись будущие подруги.

Имея хорошие способности, Надежда быстро освоила новую специальность и вскоре работала самостоятельно. Но порок пьяницы уже глубоко сидел в ней, как и в жене Турова, поэтому они быстро сошлись и вскоре фестивалили на пару. Турову, хотя и было не всё равно, но искать жену, как Василий Рудюк он не ходил. В очередной раз, когда жена уже достала Турова со своим пьянством и попыталась дома устроить скандал, он просто прихватил её за волосы и шею сзади и приложил к дверному косяку, так что и язык через дырку вылез. Удовольствия ему это не доставило, всё равно, что руками дерьмо взять - мерзко и гадостно. Но та больше никогда не пыталась раскрывать рот даже трезвая.
За систематическое пьянство на рабочем месте жена Турова потеряла должность заведующей отделом, а потом новоявленных подруг уволили из гастронома. Они сменили уже несколько магазинов в своём районе и вскоре их нигде не стали брать на работу. Тогда они обратились к Валентине Ал-ой и та пропустила их через сеть магазинов своего ОРСа, но и там они по долгу не задерживались.
В конце 70х, ещё задолго до Горбачёва, выполняя Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР  1971 и 1973 годов «Об усилении борьбы против пьянства и алкоголизма» в Хабаровске создали специализированные магазины, торгующие винно-водочной продукцией. И не в пример Горбачёву более цивильно. Несколько магазинов в разных районах города работали с 5 часов вечера до 7. Очереди собирались огромные, но с открытием магазинов быстро рассасывались. В каждом магазине стояли 4-5 касс, народ при входе делился, кто куда, выбивал чеки и спешил к прилавкам, где священнодействовали продавцы, выставляя оплаченную продукцию. Через час очередь исчезала,  и продавцы спокойно обслуживали подходящих покупателей. Те, кто имел деньги, закупали столько, сколько было нужно для мероприятия или какого-то события. А алкоголики и пьяницы, сообразив на бутылку, не успевали нашакалить на следующую, потому что магазин закрывался и утром они шли на работу не с больной головой. Это заслуга 1го секретаря Хабаровского крайкома партии Алексея Клементьевича Чёрного.

Жена Турова вынуждена была пойти работать на завод,  а направляющая рука подруги Валентины Ал-ой, пристроила в один из водочных магазинов Надьку. Она скоро там обжилась и чувствовала себя, как рыба в воде. Турову  приходилось не раз к ней обращаться, как для себя, так и для своих сослуживцев. Он звонил ей и просил, чтобы оставила нужную продукцию, дабы не толкаться в военной форме в очереди.  Оставляла она не только болгарские десертные вина типа «Варна», «Бисер», но и итальянские, испанские с красочными наклейками, которые на прилавки не выставлялись.
Раз приехал к ней в магазин, очереди большой уже не было, а возле  прилавка толпятся милиционеры.  Надежда достаёт из-под прилавка красивые бутылки  и ставит их на прилавок. Менты смотрят на них и переговариваются. Туров  тихо говорит ей:
- Зачем ты их выставила, могла бы поставить мне сразу в портфель, люди же смотрят.
А та рисуясь громко отвечает:
- Менты что ли? Да пошли они на хрен, стоят за тем же. Такие же алкаши.
Турову всё таки неудобно перед коллегами в погонах, и по благодарив её, собирая бутылки в портфель  в полголоса  ей говорит:
- Ох, Надька, довыпендриваешься! Вот попадёшься к ним пьяная и связанная, тогда  постигнет  тебя суровая кара советского закона.
А той, как с гуся вода, хохочет.

Но всё течёт и изменяется. Надька уже достигла определённого рубежа, за которым исчезает всё человеческое. Она, даже трезвая не имела прежнего лоска. Волосы потеряли блеск, и причёска уже выглядела придавленной, лицо стало серое, увядшее. Пьяная она стала совершенно неуправляемой, навязчивой, скандальной. Прежние нормальные друзья, подруги её сторонились и при встрече старались побыстрее уйти. Не ладились отношения в семье, с сёстрами у которых со скандалом выпрашивала на пропой деньги, не возвращая долг. Так и катилась по наклонной плоскости до последнего момента.

Вот, наконец, автобус дополз до остановки Подстанция и Туров с Надькой в толпе изжеванных пассажиров с облегчением его покинули. Как оказалось дом Октябрины был не далеко от дома, где квартировал Туров. Идти в гости с пустыми руками неудобно, поэтому пришлось зайти в гастроном, взять бутылку водки и закуску. Дверь открыла сама Октябрина, а увидев с Надькой Турова опешила, но потом пригласила войти. Хозяйка тоже потеряла прежний лоск туземной красавицы, была неряшливо одета, непричесанна. В квартире грязь, кавардак, немытая посуда на кухне, не застеленные кровати, неприятный запах. Надька принялась рассказывать, как встретила в автобусе Турова, как пряталась от него, но в предвкушении выпивки начала с Октябриной накрывать в зале на стол.

Из одной комнаты вышел, протирая заспанные глаза бурят неопределённого возраста, что-то буркнул себе под нос, то ли называя своё имя, то ли здороваясь. Увидев на столе бутылку, оживился и быстро подсел к столу. Для приличия Туров вкратце рассказал о себе, о новом месте службы, расспросил хозяйку о житье-бытье. Выпили по рюмке, другой и Надька рассказала, каким ветром её занесло в Иркутск.

Избитая после очередного своего запоя Василием, она утром следующего дня, когда он был на службе, а дети в школе, в припадке ярости изрубила топором мебель в квартире, ковры, телевизор и убежала из дома. Поехала к младшей сестре, но той дома не оказалось.
 Тогда поехала к средней сестре, которая жила с семьёй в районе аэропорта и стала просить у неё сто рублей для билета на самолёт.
Сестра ей:
-Надя, да у меня денег нет перед получкой, сама знаешь, двое детей и я не работаю, сижу дома в декретном отпуске.
Надьку тут понесло:
- Ах, сучка, родной сестре денег пожалела. Я столько для вас сделала, а ты мне денег жалеешь, и  стала её шантажировать – не дашь денег, расскажу твоему мужу, кто тебя до него трахал.
Делать нечего, хотя и дело прошлое, зачем мужу знать его. Сестра со слезами в глазах побежала по соседям занимать деньги. Вот так Надька и оказалась в Иркутске.

Иного Туров от неё и не ожидал, к этому естественно всё шло. Рассказала Надька и о художествах жены Турова, за время его отсутствия. Это тоже не стало для него открытием.

Надька с Октябриной устроились поварами в ВСУРП (Восточно-Сибирское речное пароходство), там как раз готовились суда к летней навигации. Обоих это устраивало - сытно, при мужиках да и выпить на халяву перепадало. Жить говорят можно, только ты Ваське не напиши и не позвони, мол, приедет и убьёт. Туров ей это обещал, думая при этом, что это, наверное, лучший выход для семьи. От неё в семье давно уже не было ни какого толка, лишь пьянка, и скандалы. Детей воспитывал и содержал один Василий, учил с ними уроки, ходил в кино, лечил, если болели. Пусть отдохнут от неё, а там время покажет.

Турову запомнилось, что в квартире Рудюка  висело несколько старых икон в медных окладах. Василий, бывая в отпуске на Украине, находил иконы в заброшенных церквях, очищал их и привозил в Хабаровск. Иконы с потемневшими Ликами весели у них в зале, вызывая неопределённую реакцию. Туров и Вася Рудюк были коммунистами, но в нём, наверное, была больше заложена тяга к Богу, если он собирал иконы, буквально благоговея перед ними.

Туров в квартире  Октябрины чувствовал себя неуютно,  среди грязи и не чистоплотности опустившихся людей, поэтому быстро распрощался, обещая заходить на досуге и откровенно говоря сбежал.

Надьку он ещё раз встретил на автобусной остановке, но общаться с ней не было никакого желания. Василию звонить тоже не стал, сами разберутся без него. Ему своего дерьма в доме хватает.

В мае Туров попутным бортом АН-12 из транспортного полка, летал в Хабаровск, проведал детей и заодно стал оформлять обмен квартиры с Хабаровска на Иркутск. Жена была в недоумении, что он знал о её похождениях в его отсутствие. Но Туров не вдавался в подробности, ему нужно было спокойно обменять принадлежащую ему квартиру, забрать детей, а жена пусть сама в жизни устраивается. Её жизнь – её проблемы. Вернувшись в Иркутск Туров встретил Октябрину и узнал, что за это время прилетал Василий Рудюк и увёз свою Надьку домой. Больше Туров о них никогда не слышал. Что с ними стало?
Вот так человек, рождённый для счастья, как птица для полёта, постепенно превращается в полное ничтожество. Где грань за которую нельзя переступать?

Сергей Кретов
Баден-Баден 05 февраля 2012 года.
Фото Александра Самбурова, http://www.photosight.ru/photos/4440217/