Лейтенант

 Всех курсантов выстроили на плацу военного училища. Сегодня последний день, а завтра разъедутся кто куда, по распределению. Пётр ждал этого момента уже давно. А еще он ждал, когда приедет к ней, своей любимой девушке и предложит ей стать его женой, и они вместе уедут туда, куда его распределят после училища. До сегодняшнего дня он не знал, куда поедет. Он часто писал ей письма, а один раз добавил: «А если я останусь в Ленинграде, ты выйдешь за меня замуж?- она ему ответила: «Выйду только тогда, когда ты получишь назначение в Сибирь – это моя Родина, и я хочу вернуться туда».
   Она скучала по Сибири, по её просторам и простым людям, таким добродушным, весёлым и счастливым.
Уехав из Сибири, она не была счастлива вдали от неё.
- Смирно!– услышал он крик командира.
Все уже построились и ждали вручения диплома и лейтенантских погон.
  Пётр приезжал домой только на каникулы.  Мать уже три года, как умерла, сёстры и братья разъехались, кто куда. Отец жил один в доме, который сам же построил своими руками. Говорили все в деревне, что у его отца руки "золотые». Мебель - кровать, стол, шкаф, комод – было сделано всё его руками. Отец был молчаливым и всё время что-то мастерил. Жену свою. мать, его семерых детей, отец любил. Отец взял в жёны мать, когда ей было всего шестнадцать лет, ему же  было уже за тридцать. Мать была хороша собой, красивой, как односельчане говорили: «Гарная дивчина».
Но семья у матери была бедной. Родители же отца, как и все его братья, были настроены против женитьбы на ней, но он  пошёл против их воли. Ему нравилась Настя, он всё время думал о ней и жить без неё не мог. Отец после смерти матери больше так и не женился, и часто повторял: «Жила бы ещё Настя, пусть бы  столько же детей мне родила».
Отец трудился, не покладая рук, и всё делал для того, чтобы в доме был достаток, а она, его любимая Настя, ещё молодая, не опытная, ничего толком не видевшая в этой жизни, бегала, хлопотала по хозяйству, рожая ему детей.

Пётр очнулся, кто-то толкнул его в бок.
«Иди, Петр, твою фамилию назвали».
Он не помнил, как дошёл до середины плаца, где стоял стол, на котором лежали погоны с лейтенантскими звёздочками и дипломы об окончании училища.
«По вашему приказанию прибыл», – отрапортовал он, и вятянулся по стойке "Смирно".  Ему вручили погоны и диплом.
«Свобода, наконец-то свобода!» – хотелось ему закричать, но он крикнул: «Служу Советскому Союзу!»
Назад он почти бежал. Встав в строй, успокоился и  мысли вновь полезли в его голову. Он  вспомнил, как увидел свою Светку впервые.
В деревне появились новые соседи. Они приехали из Сибири к деду Лукашу. Деда знали в деревне, как молчаливого и неприветливого человека.
Сын деда, дядька Василий, уехал из деревни молодым, а вернулся через тридцать лет, уже больным, инвалидом. Детей у него тоже было много.
В деревню он вернулся только  с младшим сыном, как они его называли, «Шуриком». Но, тот, проучившись всего один год в украинской школе, вернулся в Сибирь к сестре, так как не мог выучить украинский язык. Дома у Светки  никто не говорил на украинском языке. Дядька Василий за тридцать лет его забыл. Сюда, вернуться его уговорил председатель села, написав, что, дескать, дед Лукаш, то есть его отец, лежит парализован.
 Старшие дети, каждый год приезжали к старикам в гости. Дома, всегда, у них было весело. Они были какими-то раскрепощенными. Загорали во дворе в купальниках, пели песни на несколько голосов. Смех и пение разносились по всей деревне. Соседи всегда с удовольствием к ним приходили, приносили им яблоки, абрикосы, всем было любопытно посмотреть на новых жильцов. Да и на дядьку Василия, который столько времени отсутствовал в деревне.
Их, не смотря на то, что дядька Василий был родом из этих мест, называли «кацапами».
   Впервые Пётр пришёл к ним во двор, когда приехал к отцу на каникулы. Стояло лето. Село утопало в жаре. Он представился. Его никто не звал сюда, да  и не знал его. Но ему было скучно сидеть дома с отцом. Друзья его все разъехались. Деревня как вымерла. А ведь раньше здесь было очень весело. Днем все были в поле, а по вечерам и ночью начиналось веселье, молодежь пела песни, хохот стоял по всей деревне. Весёлая, счастливая жизнь, когда-то здесь была.
Соседские ребята подглядывали в щелочку забора к деду Лукашу. Им было в диковинку, что девчата, приехавшие в гости, ходят по двору почти что голышом. Не принято так было в деревне. Здесь девчата ходили в платках, да и в длинных юбках.
 Вот и Петру захотелось не заглянуть в щелку, а зайти в гости.
 Дядька Василий сидел на пеньке возле большого дуба, который стоял у них во дворе.
– Петро, Марка сын, – смущённо представился он.
Увидев его, дядька Василий,  обрадовался ему, как будто бы тот ждал давно его прихода.
"Ну, проходи, проходи служивый - с улыбкой сказал он Петру и тут же крикнул:
Нюра, принеси табуретку для гостя.
 Во двор вышла полная, приятной наружности пожилая женщина и поставила рядом стульчик.
– Садись, Петро, – дядька Василий поставил рядом с ним стул. Рассказывай, как там Ленинград поживает?"
 Разговор шёл  в основном об учёбе, о Ленинграде.
Дядька Василий не был там, но, как выяснилось, много о нём читал.

Во время разговора в дверях показалась девушка, одетая в купальник, красивая и загорелая. Она  мельком бросила  на него взгляд, и легла на раскладушку загорать.
"Хороша!- подумал Пётр. Познакомиться бы не мешало".
Она ему очень понравилась.

 От криков и громких разговоров Пётр  очнулся от своих воспоминаний.
 Все поздравляли друг друга, пили шампанское.
«Что-то я задумался и всё прозевал»,- подумал он.
"Пётр, хватит мечтать, идём в ресторан - закричал ему друг, почти что в ухо, которого так же звали Петька. Ты, что-то целый день грустишь, ну пошли, сейчас в ресторане развеемся"- тот хлопнул по плечу друга.
Они все направились в ресторан, где был заказан зал для выпускного бала.
Ко многим курсантам приехали девчонки, родственники, и  к нему приехали  две его сестры, которые жили здесь, в Ленинграде.

В ресторане стоял шум, смех. Пили шампанское. Пётр отвлекся от всех дум и со всеми шумно отмечал окончание учёбы.
Вдруг он услышал позади себя, голос: «Разрешите вас пригласить на белый вальс? – рядом стояла худенькая девушка. Вальс, дамы приглашают кавалеров»,- тихо сказала она.
Пётр не умел танцевать, а тем более вальс, но отказать девушке  было неудобно.
«Извините, я не умею танцевать вальс»,- сказал он и засмущался.
«Ничего, мы просто потанцуем медленный танец», – девушка настаивала. Он взял её за тонкую талию и стал неуклюже «водить», по залу. У него ничего не получалось, он периодически наступал ей на ноги и без конца извинялся.
"Чёрт, зря согласился!" - подумал он. Он не мог дождаться конца танца, ему было стыдно и неловко от того, что он такой неуклюжий.
Наконец - то закончился танец. Он ещё раз  извинился перед девушкой, поблагодарил её, проводив до места, где они начали танец, и  быстро пошёл к выходу.
 «Надо уходить отсюда, как можно быстрее, мне здесь делать нечего больше»,– подумал он.
   Он не мог дождаться, когда поезд умчит его  к  любимой Светке. Он всё сделал, как она хотела, получил назначение в Сибирь. Теперь она будет рада этому, и она будет только моей.
 "Звонить не буду заранее. Скажу, об этом, только тогда, когда приеду домой и увижу её. Ох, как она обрадуется!" Он размечтался, как на пороге встретит её маму, добродушную, милую женщину. Она ему нравилась, хотелось называть её мамой, как Светка бросится на шею.
Пётр вновь вспомнил дом и свою мать, которая очень болела последнее время.
Врачи так и не смогли ничего сделать.
Мать выписали домой с  болями. Он только что окончил одиннадцатый класс, собрался с другом ехать поступать в сельскохозяйственный институт, но из-за болезни матери  забрал документы из института. Матери становилось всё хуже и хуже. Все братья и сёстры, уехали в город, остался он один. Он ухаживал за ней, мама была ему дорога.
Потом её увезли в Харьков, в этом городе жили две две её дочери.   
Маму положили в онкологическую больницу. Она умирала в муках у него на руках. Он сидел, гладил её руки и успокаивал: «Мамочка, ты поправишься, и  всё будет хорошо». Она смотрела на него, слёзы текли по её щекам. Он был похож на неё. Такие же большие глаза. Кучерявые волосы. Она жалела теперь его. Она так мало уделяла ему внимания.
 Ночь он провёл на улице, лёжа недалеко от больницы на лавочке. Мать сегодня выглядела неважно, губы у неё пересохли, он периодически смачивал их и опять гладил её руку. Она ничего не ела, просила воды, а потом тихо прошептала:
«Сыночек, будь счастлив и береги себя, я тебя очень люблю»- и закрыла глаза.
Он не помнил, как добрался до дома, где жила его старшая сестра. Сидя в автобусе, он всю дорогу плакал.
В тот год он не стал никуда  поступать, пошёл работать на кирпичный завод.
Только на следующий год его забрал к себе старший брат в Ленинград. Брат был военным.
«Знаешь, Петро, будешь поступать в военное училище», – сказал он ему.
И вот он его окончил. Он был рад и доволен собой.
Поезд уносил его из Ленинграда. Он стоял у окна в  вагоне, на погонах блестели лейтенантские звездочки, он улыбался.

    Прошёл месяц. Он снова был в дороге, но теперь он ехал далеко в Сибирь, в Красноярский край. Он также стоял у окна, но теперь в тамбуре, и на этот раз курил. Раньше он не брал сигарету в рот, но сейчас ему было тошно на душе. Он уезжал от любимой, теперь уже жены, и так далеко от дома.
Он волновался, как его встретит Сибирь, как встретят сослуживцы.
     Он снова вспомнил свою любимую, теперь уже жену, как он вернулся из Ленинграда к ней.

…Выйдя из поезда, купил на вокзале цветы. Её дома не было. Она жила на квартире с подругой, миловидной толстушкой со странным именем Муся. Он представился хозяйке квартиры. Она его впустила в дом и предложила подождать. Он взял альбом Светланы и молча смотрел её фотографии. Светлана вошла тихо, незаметно. Он не услышал её шагов, а, увидев её,  растерялся.
- С приездом,- сказала она. Он вскочил со стула, тут же обнял её и поцеловал. Она смутилась, смутился и он. Они молчали. Первой прервала молчание она:
- Пойдём, прогуляемся по парку?
- Пойдём,– ответил он.
Они долго бродили по парку, по его тенистым аллеям. Было жарко. Она всё щебетала, не давая ему сказать ни единого слова. Вдруг он остановился и сказал: «Свет, выходи за меня замуж...».
Она растерялась, отвела глаза и вдруг сказала:
 «Нет, ещё рано. Давай испытаем друг друга на прочность».
От неожиданности он остановился. Он был, удивлён её ответу.
"Как же так, Свет?! Ты же мне сказала, что если я возьму направление в Сибирь, то ты..." Он не успел договорить.
    «Да, я вернусь туда, но... позже», – прервала она его.
У него опустились руки. Он не ждал от неё такого ответа. Он был обескуражен.И даже присел на, рядом стоящую лавочку. Но она его успокоила:
" Не волнуйся, всё будет хорошо!"
Они ещё долго бродили по тенистому парку. Она щебетала, он же был подавлен и, расшевелить его она уже не могла. 
Вечером он уехал к отцу. Они договорились, что она возьмёт отпуск и сразу же приедет в деревню, к родителям, и, конечно же, к нему.
В деревне уже отдыхали его две сёстры из Ленинграда. Так же в гости к родителям Светланы приехала и её сестра, Людмила,  с семьёй.
Пётр с сестрой Светки всегда находил общий язык.
   "Вот с кем  я поговорю о свадьбе, - подумал он.- Может, она сможет мне помочь уговорить мою Светку?" Он вздохнул облегчённо.

Приехав в деревню, домой, перебросившись, несколькими фразами с отцом и сёстрами, он отправился к родителям своей любимой.
Как всегда, у них было шумно, весело, съехались дети, внуки.
Пётр поздоровался со всеми, и тут же попросил Людмилу выйти с ним во двор. Она улыбнулась ему, сказав мужу: "Я на минутку",  вышла за Петром на улицу.
Излив свою душу ей, рассказав ей о том, что его милая не хочет с ним никуда ехать, а самое главное, не собирается выходить за него замуж, он стал её умолять поговорить с той и помочь ему.
«Петенька, не волнуйся, я тебе обязательно помогу». Сестра Светки всегда его так называла. Ей он нравился. И ему было всегда приятно с ней общаться, он мог с ней говорить на любые темы. Она работала учительницей математики в школе. Дети в школе обожали её. Он надеялся на неё, что она сможет всё-таки "разрулить" сложившуюся, не в его пользу, ситуацию.
И действительно, Людмила своё обещание выполнила. Она всё-таки уговорила свою сестру выйти замуж за него. Он был счастлив.
  Но в Сибирь он ехал один. Она должна  была ещё уволиться с работы и собраться в дорогу, а у него уже не было времени. Ему через неделю надо было быть на рабочем месте. До Красноярска ехать на поезде, как раз целую неделю.

... Пётр стоял в тамбуре поезда и курил. Никто его не провожал. Он со всеми попрощался дома. Он вспоминал жену и свадьбу, которая состоялась за четыре дня до его отъезда.
Светка в белом, коротком платьице, которое ей  сшила Людмила. Фату, так же смастерила сестра из накидки, взятую у матери, накрывавшую подушки, горой стоявшие на кровати, в белых туфельках на каблучках, шла рядом с ним.
Он надел единственный свой парадный китель. Другого костюма, у него просто не было. Позади, шли свидетели. В деревне еще такого не было, чтобы, на виду у всех сельчан жених с невестой шли в сельсовет. Он вспоминал и улыбался, и продолжал курить.
«Ничего, – подумал он.Я брошу курить, как только она ко мне приедет".    
      Поезд уносил его всё дальше и дальше.

…Красноярск его встретил  недружелюбно. Место, куда он был назначен, было занято. Вот уже месяц, как он жил в гостинице, деньги давно закончились,  а он продолжал ждать другого назначения. Писем от жены не было, он нервничал.
Наконец он получил долгожданное письмо и назначение в другой город, а так же ему выплатили все  подъёмные деньги. Он был на седьмом небе от счастья. Жена писала, что скучает, и что скоро приедет.

   ...Он снова был в пути, и снова поезд уносил его в другой город, но теперь в Томск. На самом деле место, куда он был распределён, было дальше Томска, надо было ехать в далёкую таёжную глушь.
Вокруг была тайга и никакой цивилизации, редко когда пролетал самолёт, которого не было видно, а только белая полоска была прочерчена по небу, да  ещё один раз в неделю ходил поезд-товарняк в город. Ему, стало страшно.
«А вдруг она не захочет сюда приехать?»
 Он ей писал почти, что каждый день. Писал о том, что здесь красивые места, что очень много грибов и ягод, что есть дом культуры, где проходят разные увеселительные мероприятия. Ему хотелось всё приукрасить, чтобы она приехала. Он скучал, рисуя её портрет.
Он уже получил однокомнатную квартиру, как мог, обустроил её, но она всё никак не ехала.

…Поезд, на котором должна была приехать жена, подходил к перрону. Стояла холодная погода. В Сибирь рано приходят холода. В октябре уже лежал снег. Он стоял на перроне взволнованный, в парадной шинели. Для него сегодня праздник. Он её так долго не видел и так волновался, как будто шёл на первое свидание.
 Он увидел её в окне и побежал туда, куда потащил поезд вагон.
  «Жаль, нет цветов»,- подумал он.
Она вышла, улыбаясь. В лёгком осеннем пальто. На голове у неё был,  белый вязаный берет, а на ногах белые резиновые сапожки на каблучке.
«Она думала, что здесь стоит тёплая, золотая осень,– подумал он. Схватив её в охапку, он стал целовать.
– Ты сейчас замёрзнешь, как льдинка,- сказал он.
«Ты забыл, что я сибирячка», - смеясь, ответила она ему. Он привёз её в квартиру. Она улыбалась, ей всё нравилось. Понравился и военный городок. Он был рад этому.
Тарелок у него не оказалось, не было никакой посуды.
"А ведь мать мне предлагала взять с собой столовый сервиз,- сказала Светлана, я ничего ни хотела брать, а маме сказала, что мы свою жизнь начнём с нуля. Да, милый?»
"Конечно, дорогая, мы всего достигнем сами"- тут же, обняв Светлану ответил Пётр.
Они ели суп из кастрюли, пили чай из солдатских кружек, но были счастливы.
Беда нагрянула как гром среди ясного неба.

…В тот день он радовался, что у них родилась дочь. Он был счастлив до безумия. Даже сумел к ним проникнуть через окно второго этажа. В палате она лежала одна с ребёнком. И удивилась его приходу, разволновалась, что его увидят.
Он посмотрел на дочь, сказав: «Какая она хорошенькая, беленькая, чистенькая. И ямочки на щеках».
Через неделю их выписывали, он тщательно готовился. И вот этот день настал, он пришёл их забирать. С собой он взял шампанское, коробку конфет и одежду для младенца. Улыбка не сходила с его лица. Мимо него бегали, как ему показалось, все врачи госпиталя.
 "Что - то случилось?!"– спросил он у пробегающей медсестры, у него. почему-то забилось сердце, он почувствовал, как холодок прошёл по его телу.
В это время к нему подошла, лечащий врач жены и сказала: 
- Извините, но сегодня мы вашу жену с ребёнком не выписываем.   
- А в чём дело?- перебил он её. Он судорожно сжимал пакет.
Та стала сбивчиво что-то ему объяснять, но он её уже не слушал. Он бежал на второй этаж, туда, где были дорогие ему люди. Вслед ему что-то кричали, но он ни на кого не обращал внимания.
Запыхавшись, он вбежал в палату. Жена лежала бледная и растерянная.
- Что произошло?- с порога выкрикнул он. Она тихо заплакала.
- Я тебе больше не нужна, я калека, прости, – произнесла она.
Он схватил её, обнял и крикнул: "Не смей даже думать об этом!"

…Весь день он лежал и курил. Слёзы застилали глаза. Не хотелось идти на службу, и вообще ничего не хотелось делать.
"Убью эту врачиху, убью! – пронеслось у него в голове. Она изуродовала жизнь моей Светке и мне. Я ей этого не прощу.
Он лежал, а мысли, одна страшнее другой, возникали у него в голове.

На следующий день он заступил на боевое дежурство.
Стоя у окна, он долго курил и молчал, его все поздравляли с рождением дочери, а он молчал. Потом незаметно вышел на улицу, быстрым шагом направился в сторону дома, где жила врач-гинеколог. В руке он судорожно сжимал пистолет.
    Он позвонил в дверь. Ему открыла сама хозяйка квартиры. Именно та врач, которая  принимала роды у жены. Она испугалась его бледного, осунувшегося лица. Большие чёрные зрачки его были увеличены и блестели от злости. Она отпрянула от двери.
"Что Вам угодно?" - бледными губами прошептала она.
Он вытащил из кобуры пистолет и сквозь стиснутые зубы прошептал:
«Если она умрёт, я убью тебя и всю твою семью».
И резко, повернув своё бледное лицо, чтобы та не увидела, как на глазах у него навернулись слёзы, побежал вниз по лестнице.

…Жену с ребёнком выписали из госпиталя только через месяц. У неё была депрессия. Ребёнок голодал, так как исчезло молоко, он сам, как и она, были похожи на дистрофиков. Он не знал, как ей помочь. А она, видя его мучения, однажды тихо ему сказала:
"Отвези меня, пожалуйста, к маме. Я хочу умереть возле неё".
 И они оба заплакали.
На следующий день он её увозил к матери.