А я переживаю эту боль в удаленном ребре

               
Застынет грустное молчанье на губах,
Не увидеть нам свой путь,
и взгляд не бросить назад,
Собирая последние силы в кулак,
Когда тебя выдаст друг,
с которым ты был как брат.

Я шагнул в пустоту, в белый зыбкий туман,
И угодил в поставленный кем-то капкан,
Время ушло за полночь и закрыт роман,
Я кровь терял и погибал от ран.

Мы умираем, творим и живем
в мире изломанных линий,
В созвездье андромедатаций
везем багаж златых новаций,
Изморозь дней в чарующем сне
взвесят небрежные боги,
Поберегись! уйди с дороги!
Мы такелажники, не боги.

Ночь проходит, не сплю, а уж скоро рассвет,
Все созвездья погасли, растаяв во мгле,
Ты лишь мечтаешь о земле и тепле,
А я переживаю эту боль в удаленном ребре.

Сдирали мы кожу с ладоней, шла кровь,
Под крестом Христа кровит плечо мое,
В скитаниях вечных, борясь за любовь,
В кровь стегает тело бренное мое.

Тираны, диктаторы, моей земли,
отдают тебе кишечные приказы,
А вы все словно дикари
торопитесь выполнять безумные капризы,
Возникают все новые указы,
но ты не обязан выполнять наказы,
А у народа болят сердца и крошатся как вазы.

Сполохи... гремит барабанная града дробь,
Ствол карабина смотрит в теме мое,
щелчок пуля сделала дело свое,
Меж окон в белой вате течет рябиновая кровь,
Равнодушные взгляды взирают на славянскую скорбь.

Под сводом небес на просторах степей,
Радуется тело и душа моя я свободен,
Чем громче я кричу, тем крик нелепей,
Пролью же кровь свою в борьбе я за свободу,
Пусть говорят, что в этой жизни я не годен.

Но вновь на земле возродится любовь,
Когда зазвонит вдруг амур тетивой,
Спустит стрелу, и громом ударит боль,
Я помню стрелы той укол роковой.

Я поднимаю паруса на реях первой бригантины,
Пытаясь, море переплыть из слез,
Казалось бы, шагни вперёд,
на берег твёрдый и унылый,
Чар здесь нет моих, нет порочных грез.