XIII

Снег...
Кружевная карусель. Калейдоскоп восторга.
Бескрайний белоснежный океан.
Струится вечер плавно так и долго
И льётся лёгкой горечью в стакан.
И там, на дне, на части распадаясь
В частичках подогретого стекла,
Он светит бледным светом, отражаясь,
В снежинках, словно это зеркала.
И в этом отражении покоя
Мне чудится какой-то светлый путь.
И я не знаю, что это такое,
Но верю, что придётся в нём тонуть.
Мне снежный океан подарит парус,
Из вьюжных ниток сшитый. И смогу
Забыть навечно то, чего боялась
На тёплом незнакомом берегу.
Останусь навсегда. Горят в тумане
Огни последней гавани. И бег
Замедлит время. И плывёт в стакане
Мелодия февральская... И снег...

***

Никто меня не выдумал. Я есть.
Быть может, не совсем уже живая,
Быть может, и не с вами и не здесь,
И я - совсем не ангел. Не летаю.
Обломаны все крылья. Чёрен цвет.
И волосы луна посеребрила.
Сама себе дала один обет,
Но слово не сдержала. Позабыла.
Теперь я проживаю на листах,
Исчёрканных, измятых и ненужных.
И стонут в бесконечных проводах
Ветра, как хоры, глухо и натужно.
Рассматриваю свечи в зеркалах,
Что кто-то зажигает в неизвестном
Стеклянном мире. И стучит в висках,
Что только там реально всё и честно.
Такая роль. Извечный диалог.
И только сердце тихо напевает:
"О, если б ты шагнула на порог,
Но в парк ушли последние трамваи..."

***

И сотая построена ступень
В соборе Notre Dame - моём соборе.
А Город начинает новый день
Под шёпот непроснувшегося моря.

Он сонно улыбается в тиши
Забытых всеми старых зимних парков
И греет всеми фибрами души,
До сердца проникая. Даже жарко

Становится от каменных оков,
Но таять в них - и нега, и блаженство.
Его руками вышит плащ из снов,
В которых нет ни грамма совершенства.

Всё просто до банальности. Но в них
Нирвана, новый мир, четыре веды.
Мой Город из туманности возник -
Омега или, может, Андромеды.

Когда-то обогрел и приютил,
Камней не пожалел для вдохновенья.
И выстроить свой храм хватило сил,
Вмуровывая в стены сожаленья,

И боль, что разрывала пополам,
И злость, что ненароком возникала.
Теперь мой одинокий Notre Dame -
Моей души счастливое начало.

Свечу в окне надежды маяком
Зажгу, чтобы прохожий задержался
У светлого собора, и тайком
Смахнув слезу, в ночи заулыбался.

И спрячусь за портьерой в темноте,
А он и не поймёт, что там, на башне,
Я протираю лучики звезде,
Что путь ему укажет. И вчерашний

Забытый день январский отзвенит,
А Город слышит - падших душ целитель,
Как где-то голубой метеорит
Летит, как прежде, - тайн земных хранитель.

Считая за парсеками парсек,
Он шлёт волшебный свет ко мне в ладони.
Прохожий, мой чудесный человек,
Возьми его. Неси. И пусть утонет

Весь Город в ярком зареве. Прошу,
Не дай ему укрыться чёрной тенью.
А я пока с улыбкой допишу
В моём соборе сотую ступеньку.


***


Она слишком любила осеннее небо
И босыми ногами взбиралась на крышу,
И кормила с руки голубей белым хлебом,
Подзывая их так, что никто и не слышал.

Она, словно девчонка, болтала ногами
И смотрела туда, где счастливые птицы
Обнимали друг друга своими крылами
И совсем не боялись упасть и разбиться.

Она что-то писала под солнечным светом
И всё время беззвучно губами шептала.
В сарафанчик короткий небрежно одета,
Она там же, на крыше, порой, засыпала.

А проснувшись,смотрела на яркие звёзды,
Дотянуться пытаясь руками до неба.
И казалось тогда, что нисколько не поздно
Оказаться в краях, где никто ещё не был.

Она за полночь только домой возвращалась
И ложилась в постель, чтоб никто не услышал.
Ночь всё пела, не зная, что ей так мечталось,
Чтоб Он завтра пришёл к ней на старую крышу.

***

Она любила мятный чай
И по ночам считала звёзды,
А улыбнувшись невзначай,
Пыталась спрятать боль и слёзы.

Она писала в тишине
Слова для добрых персонажей
И отдавала в дар волне
Кораблик маленький бумажный.

Бродила долго под дождём,
Вела беседы с небесами,
Всё время думая о Нём,
Смотря на мир Его глазами.

Он никогда Ей не звонил,
Он не писал Ей "С добрым утром"
И о любви не говорил,
Его молчанье было мудрым.

Он редким гостем был в Её
Уютной комнате прохладной.
И только росчерк "Не моё"
Царапал сердце неприятно.

Он молчаливым был таким,
И Ей тепла так не хватало.
Но день за днём лишь Им одним
Она, как воздухом, дышала.

Он для Неё был жизни свет,
А, впрочем, к чёрту многословье:
Он был (и выше слова нет)
Обыкновенною любовью.

Она всё время будет ждать
Его шагов, звонков и взглядов.
И, умирая, понимать:
Он есть. И большего не надо.

***