Мужики

               



                Валерию Мишину

Сушатся лук и чеснок, и укроп на стропилах.
Крыша нагрета. Густой аромат
жизни и смерти с невиданной силой
ноздри щекочет, дразня, пробирая до пят.

Лето кукует, свихнувшись, на дальней березе.
Запах ядреных солений застыл как сургуч.
О, как замешана жизнь: на земле, на ошибках, навозе…
В каждую щелку и дырку врывается солнечный луч.

Осы кибитки свои прилепили к застрехам,
В коконах жизни и смерти - всех любят и ждут.
Каждый ремесленник движимый  эхом,
свято блюдет чистоту и семейный уют.

На чердаке, в его тесном, нагретом  просторе,
жизнь, будто тесто в опаре, пошла через край.
Издалека ж, без подробностей, на косогоре
просто стоит сзади дома щелястый сарай.

О, как обманчивы, как удивительны эти
доски и бревна, и крыши дырявый приют.
Между землёю и небом, прицелившись в память о лете,
будто гудящие пули - свинцовые осы снуют.
 
Нет, невозможно под небом открытым
жить частной жизнью.  Нет, надобно выстроить дом,
чтоб обрастать в нем обидами, радостью, бытом,
чтобы потомкам все это оставить потом.

Спишь и не видишь, как  небо на землю стекает.
Но, просыпаясь, находишь за пазухой - света кирпич…
Только со временем, волю и мысль  обретая,
с  воздухом можно воздушного сходства достичь…
               
                2002