Треблинка. Памяти моего народа

Перед памятью страшных дней,
Поклониться хочу,покаяться,
Перед теми людьми,пред ней,
Смерть жива,и она не старится.

И топор заржавел..,но кровь,
Запеклась,и в могилах греется,
И по жизни рекою вновь,
Чёрной молнией горе стелится.


С чувством боли смотрю на тех,
"Недобритых",тупых и ряженых,
Что со свастик воруют бред,
На знамёнах своих загаженных.

Я пытаюсь напрячь свой мозг,
Не могу,не хочу,не верится,
Даже тысячи смертных доз,
Не изменят,и не изменится.

И судьбы моей вечный храм,
Не желает понять,сторонится,
Как души моей плоть,мой грамм,
Головою седою клонится...

          Ефим Грубый.

Шестьсот мальчиков
Узника Освенцима – Биркенау Залмана Левенталя заставили работать в зондеркоманде. В 1961 г. в тайнике неподалеку от места, где был один из лагерных крематориев, был найден его дневник. Вот запись о событиях 20 октября 1944 г.

Среди бела дня к нам на площадь привели шестьсот еврейских мальчиков в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет. На них были длинные, очень тонкие арестантские робы и башмаки на деревянной подошве... Начальник лагеря приказал им раздеться. Дети заметили валящий из трубы дым и сразу поняли, что их собираются убить. В ужасе они начали бегать по площади и от безысходности рвать на себе волосы. Многие рыдали и звали на помощь.

Наконец, подавленные страхом, они разделись. Голые и босые, они жались друг к другу, чтобы избежать ударов охранников. Один смельчак подошел к стоявшему рядом с нами начальнику лагеря и попросил сохранить ему жизнь – он был готов выполнять любую самую тяжелую работу. Ответом ему был удар дубинкой по голове.
Некоторые мальчики подбегали к евреям из зондеркоманды, бросались к ним на шею, умоляли о спасении. Другие нагишом разбегались в разные стороны в поисках выхода. Начальник подозвал еще одного эсэсовского охранника, вооруженного дубинкой.

 
Звонкие мальчишеские голоса становились все громче и громче, пока не слились в один жуткий вой, который, наверное, был слышен далеко вокруг. Мы стояли буквально парализованные этими воплями и рыданиями. А на лицах эсэсовцев блуждали самодовольные улыбки. С видом победителей, не выказывая ни малейших признаков сострадания, они загоняли мальчишек в бункер страшными ударами дубинок.

Многие дети все еще носились по площади в отчаянной попытке сбежать. Эсэсовцы, раздавая удары направо и налево, гонялись за ними до тех пор, пока не заставили последнего мальчика войти в бункер. Надо было видеть их радость! Неужели у них нет собственных детей?