Кот Пуссен говорит о Борисе Рапопорте

Фото будут помещены по завершении археологических раскопок
в корабельном архиве Сизифа.



ОН БЫЛ САМЫМ БЛИЗКИМ МОИМ ДРУГОМ

   О Борисе я мог бы многое рассказать, причем не только  как о художнике и человеке. Иногда мне казалось, что мы с ним, благодаря удивительному взаимопониманию, происходим от общего корня. С той поры, как художник завершил свою жизнь, никто не сказал мне тех проникновенных слов, которые щедро расточал в мой адрес верный друг. Да нам не надо было даже и говорить! Мы понимали друг друга с одного взгляда. А глаз у художника, что я авторитетно заявляю, ни в чем не уступал моему!
   Боба мог видеть не только ночью. Он проникал своим искусным оком в невидимую суть явлений, находя в них чудесное, волнующее приятным ожиданием живописных открытий. Стоило ему в эти мгновенья коснуться рукой живописца моей спины, как это ощущение восторженности красотой мира передавалось и мне. И вот я уже воображал себя не менее даровитым, способным на удалой творческий поступок!
   Он был прост и безыскусен в общении, искренен и справедлив. Хотя, порой, мог и вспылить, не вынося лицемерия, зазнайства, глупости и хамства. Ну, тут я с ним всегда соглашался, принимая его сторону. Увы, с уходом Бобы за последнюю черту мир обеднел. Я не говорю, какой живописец в его лице украшал племя человеческое! Его преданность искусству, его способность восторгаться самым малым и незначительным всегда служили мне хорошим уроком восприятия невидимых токов жизни.
   Мне нравилось, как он говорил со мной о женщинах. В такие моменты мы оба ощущали себя героями-котами, вылезшими на крышу полюбоваться мартовской луной. Эти именуемые женщинами создания, столь волнующие воображение истинного художника, будили в Бобе азарт охотника и живописца, выражавшийся в его неистощимом творческом трудолюбии, в его оптимизме и целеустремленности.
   Какова была его цель? – Да просто жить во всей полноте ощущений! Он никогда не ныл, не брюзжал, считая это недостойным для мужчины, как, впрочем, и кота тоже! При этом был очень чувствителен. Мне не раз приходилось видеть, как его искрящиеся жизнелюбием и умилением глаза увлажняются слезами восторга просветления. Как приятно было купаться в лучах исходящей от него энергии, заряжающей бодростью, силой и неустрашимостью творческого дерзновения!
   Его произведения обозначают горизонт дальнейших свершений в живописном искусстве. Я верю, что там – в Элизиуме – мой незабвенный друг ждет меня. Мы встретимся, чтобы уже никогда не расставаться.

                Кот Пуссен

Перевел с кошачьего
Александр Сизиф