А я?

Февраль. Где-то, наверное, шёл снег, засыпая белыми хлопьями улицы, крыши домов, деревья, превращая серые будни в ослепительно белую, волшебную сказку. А здесь, в Германии снова  моросил нудный, промозглый дождь, впрочем, как и положено в это время года, там где зимой вместо привычного для нас снега, на улицах царила слякоть. А снег, если и выпадал, то задерживался ненадолго, успевая и за это короткое время устроить на дорогах невообразимый хаос, ложась на землю мокрым, непролазным мессивом, вызывая у водителей, да и у редких прохожих, сожаление. Только может быть ребятишки радовались этому, как чему-то новому и неизведанному.
Сергей сидел за столом, рассеянно глядя в окно и думая о привратностях судьбы. Нет, нет. На судьбу он совсем не жаловался и всегда считал, что жизнь у него плохо ли, хорошо ли, удалась. Собственно, грандиозных целей он никогда перед собой не ставил, но то что он задумывал, всегда доводил до конца, чем он очень гордился и любил при случае прихвастнуть, вызывая улыбки со стороны друзей и домочадцев. Но однажды и у него случился прокол. Сложилась такая ситуация, когда он вдруг понял, что у него что-то, где-то явно не срастается. А началось всё, когда они переехали жить в Германию. Жена его, Наташка, была немка и все её родственники, воспользовавшись Горбачёвской отдушиной, уже давно переселились на свою историческую родину, как они гордо её называли, попутно кляня и очерняя всё, что у них было до этого. Сергей, правда, не совсем это понимал, как можно всю жизнь прожить в одной стране в течении не одного поколения и теперь вдруг неожиданно, расплевавшись на прощание, начать считать своей Родиной, по сути дела совершенно чужую и незнакомую для них страну. Ну да Бог с ними. В конце концов не все же были такими. Сам Сергей, собственно, не очень-то и рвался в Германию. Всё-таки он был русский до корней волос. Да и хозяйство, с таким трудом по капельке, по кирпичику налаженное после разрушительной перестройки и дикой капитализации (а по сути дела разворовывания) страны, не хотелось оставлять. Но жена, начитавшись писем оттуда и наслушавшись баек, потихоньку всё же стала собирать документы и когда настала очередь её сестры уезжать, передала их ей. Так, на всякий случай. Мало ли что, как она объяснила своему супругу. Ну а когда нежданно-негаданно пришёл вызов, тут уж насели на Серёгу всем семейством. В первую очередь конечно Наташка, потом дети, хотя младшему из них тогда, кстати,  небыло ещё и семи. Да и тесть с тёщей нет-нет да и обмолвятся насчёт переезда. Надо сказать, свой вызов они получили куда раньше, но как капитан корабля, покидающий тонущий корабль последним, так и они собрались в дорогу только после того, как последний из их отпрысков не оставил страну. В общем уломали Сергея. Последний аргумент был – дети. Ну какое будущее их здесь ждёт, плакалась всё жена. А там всё-таки цивилизация, культура. Культура – это конечно... Но чтобы ей проникнуться, нужно бы ещё и говорить по ихнему научиться. А вот тут-то вот, кажется, у Сергея заминка вышла. Первые месяцы своей новой жизни в Германии он как-то не придавал этому слишком большого значения. Жили себе в нотвонунге1, шикарной по их понятиям. Ходили по чистеньким, вылизанным улочкам с разинутыми ртами. Покупали ненужные безделушки на флёмарках2, какие-то разноцветные с непонятными надписями тряпки в дискаунтах,  дёнэры в турецких лавках и удивлялись, что по сути дела за всё платит государство, так как сами они ещё ни копейки не успели заработать. Сидели на социальной помощи и наслаждались ничегонеделанием. Но прошло время, кончились положенные курсы языка, (которые кстати Сергею ничего не дали) приша пора подыскивать работу. Он и сам не привык долго бездельничать, да и арбайтсамт насел так, что и деваться некуда. И хоть Сергей и был работящий, чего там говорить, но без языка куда? Тут-то он и понял – надо учить. И серьёзно учить. Иначе – труба. Но не так-то это просто, как показалось ему вначале. Не давался этот проклятый язык и всё тут. И как он ни старался, к каким только ухищрениям не прибегал – бесполезно. Обклеил все свободные места на стенах тетрадными листками с правилами грамматики. Даже в туалете над унитазом, чтобы уж ни одна минута даром не пропадала. Зубрил день и ночь. Пытался телек не только смотреть, но и слушать, в надежде, что хоть что-то задержится в его голове. Учил слова и склонения до помутнения в глазах. Сначала по десять слов в день, потом по пять и наконец остановился на оптимальном, по его мнению, варианте – три слова в день. На следующий день – повторение, потом ещё три слова. И ведь вроди бы начало получаться, но тут, как назло, подошли выходные. Понаехали родственники. Естественно не с пустыми руками. Потом гости уехали-испарились, а с ними и всё, что Сергей успел выучить за неделю. Оставалась только головная боль и горькое осознание своей несостоятельности. И может быть так бы оно и продолжалось, но однажды с ним вышла необычная история.
А случилось это с ним в такой же дождливый денёк. Была суббота. В этот день они обычно всем семейством ездили закупаться. Надо сказать, нотвонунг, где они жили, находился в маленькой деревушке, среди лесов, и в ближайший магазин нужно было ехать за пять километров в соседний населённый пункт. Поначалу они ездили туда на автобусе, потом на великах, подобранных на шпермюле3 и отремонтированных Серёгиными руками, но теперь они успели приобрести собственное авто, чему несказанно радовались. Конечно, машина была далеко не первой свежести и не ахти какая шикарная. Но эта была первая в его жизни и он так этим гордился. И в этот раз всё было как обычно. С утра, пораньше проснувшись, собрались в дорогу. Сложили закупочные корзинки в багажник, позвали соседку. Не ехать же ей на велике, если в машине у них всё равно одно свободное место ещё есть. Да и Наташке будет с кем язык почесать. Доехали быстро. Ну что эти пять километров  для такой тачки. Остановились у Альди. Почему-то Сергей любил именно здесь закупаться, хотя рядом были ещё магазины. И наверное не только потому что цены здесь были пониже, но и потому что здесь всегда можно было встретить кого-то из земляков. Зямляками он называл теперь всех, кто когда-то жил на территории бывшего, необъятного и незыблеммого, но благополучно почившего в бозе, Союза. И на этот раз, подойдя к входу, он встретил своего знакомого по курсам. Жена с соседкой и детьми скрылись в недрах этого, далеко не маленького, магазина, а Серёга остался на улице, выкурить сигаретку, да перекинуться парой, тройкой слов с товарищем. Это «перекинуться» продолжалось минут тридцать, потому что когда Сергей вспомнил, для чего же он собственно сюда приехал и, распрощавшись с собеседником, вошёл внутрь, женщины уже стояли с полными тележками у кассы и по всей видимости уже заканчивали расплачиваться. Радуясь, что не пришлось ходить вдоль прилавков сзади жены и смотреть на соблазнительные в кричащих упаковках и наверное таких вкусных явств, которые он всё равно не имел возможности купить, потому как Наташка считала, что что бы не выбрал Сергей, для семьи не годится или без этого можно и обойтись, подойдя бодрым шагом к кассе, взялся за ейнкауфсвагэн4, собравшись уже катить его к машине.
- Ну что, всё? Поехали?
И тут произошло то, что ни Сергей, ни его жена, ни остальные явно не ожидали и что всех сразу как-то выбило из колеи, заставив онеметь на какое-то время. Кассирша, мило улыбаясь и заглядывая в глаза Наташке, (она как раз пересчитывала сдачу) неожиданно спросила,
- А я?
Вопрос был так нелеп, что все замерли, не зная что и ответить. В голове крутились десятки предположений и никого почему-то даже не удивило, что они находились в данный момент в немецком магазине в центре Германии, где был задан им этот вопрос на чистом русском языке. Без малейшего акцента, кстати. Ему уже стало казаться, что он просто ослышался. А кассирша тем временем, переводя взгляд на Сергея, опять, всё так же улыбаясь, повторила свой вопрос.
- А я???
Тут уже отпали все сомнения. Значит не послышалось. Значит не показалось. Но что же она от них-то хочет? Мозговые клетки работали на полную мощность, на пределе своих возможностей. Ещё немножко, ещё пару минут и задымятся. С языка уже готов был сорваться, не без доли сарказма, ответ, мол а что вы? Вам так осточертела эта касса, что вы готовы бросить всё и ехать с нами? Всё равно куда, лишь бы подальше? Какое-то гнетущее напряжение воцарилось вокруг. Пауза затягивалась. И вдруг,
- Айер!- почти вскрикнула, внезапно осенённая догадкой, Наташка. – Яйца-то совсем забыли.
За маленькой перегородочкой на столе действительно сиротливо лежали, никем поначалу не замеченные, два яйца, Айер-убюрашунга или Киндер-сюрприза, как их ещё назавали, купленных детям.
Господи, Eier! Яйца. Женщина конечно говорила на своём родном, немецком языке. А «Eier» – означает «яйца» на русском. Надо сказать, что на местном диалекте окончание «ер» проглатывалось и поэтому слово произносилось, как «айа», то есть «ая», что и ввело всех в заблуждение.
Вот такой вот конфуз случился. И ведь вроде ничего особенного не произошло. Ну с кем не бывает. С нашим братом ещё и не такое случалось. Вышли, посмеялись над собой, а потом ещё и знакомым рассказали. Но этот день стал переломным в жизни Сергея. Как будто в его голове включился маленький выключатель, до сих пор остававшийся отключенным. Вдруг сами собой стали всплывать из глубины сознания слова, которые ещё совсем недавно он безуспешно пытался вызубрить. Он стал понимать. Плохо ли, хорошо ли. С трудом ли, со скрипом, но понимать, что ему говорят. И даже если и встречались незнакомые слова, каким-то задним чутьём он всё же уже мог уловить, о чём идёт речь. Да и сам, пусть и коряво, пусть через силу, мог что-то сказать. С этого момента и началась новая фаза в жизни Сергея. 



1. Die Notwohnung – квартиры, куда поселяли на первое время переселенцев.
2. Der Flohmarkt – барахолка.
3. Sperrmüll – крупногабаритные бытовые отходы. Мебель, бытовые приборы и т.д.
4. Einkaufswagen – закупрочная тележка в супермаркетах.