Наш приют

Легко годам перелетать,
Их тон бывает, даже, звонок,
Но их не слышит ваш ребенок,
Свои года пойдя менять.
А память – мера, не отнять,
Не перештопать то, что было,
И даже, если, позабыла
Найдется друг, вам указать.

Когда тебе за тридцать пять,
Ты можешь слыть, как реформатор,
Как разрушитель и новатор,
И веру можешь изменять,
Но, никогда тебе не снять,
Не вырвать грешного навета,
С которым бьёшься беззаветно:
Внутри тебя лежит печать.
И несвобода противленья,
Тебя взывает мир менять
На старом опыте прозреньем
Лоскут красивый пришивать.

А, что же дети, плоть и кровь,
Умнеют скоро, слишком скоро,
И не хватает им простора
Обуза наша к ним любовь.
А мы, привычно вновь, и вновь
Гарцуем правильным обедом,
И поучаем непременно,
Набором верных догм и слов.

И, если добрые они,
То, просто, молча, нам не верят,
И не откроют главной двери,
Какую, приоткрыли мы.
И, все же нам они должны,
Хотя б, для вида улыбнуться,
И уходя, к нам, повернуться
Для утешения души.

О боже, как они глупы:
Не так бы нужно жизнь устроить,
Но почему ж они на совесть
Жгут преждевременно костры.
И их суждения остры,
И с ним мир меняет краски,
А, наша боль, для них - лишь сказки,
А, наша жизнь – блажь суеты.

И, как прискорбно сознавать,
(не каждый, впрочем, это видит),
Что наш мирок, в привычном виде,
Не может с нами создавать
И развиваться, и дерзать…
Мы, как оплот, как хлеб насущный,
А нашим детям, крайне, скучно
С «археологией» шагать.

Но мы, как будто молоды,
И зеркала с румяным видом,
И не сожгли, еще, обиды,
Что не увенчаны труды.
Все чудится, что пот страды
Изменит мир, когда под сорок,
А подрастающий ребенок
Проявит схожие черты.

Им уготована стезя…
И передумано как нужно,
Так, мы радетельно и дружно
Спешим, на цыпочках скользя;
А те бредут куда нельзя,
Где неопознанное счастье
Им улыбается отчасти,
У предков знака не прося.

И даже, если по стопам,
Проникновенно и смиренно
Идет потомок соразмерно,
В угоду признанным годам…
Он все равно дерзит отцам,
Желая стопы перемерить,
Сломать предписанные двери,
И обрести свой, новый, храм.

Так почему ж, не видим мы,
Что прорастает в нове лира,
В одеждах старенького мира,
Что звезды мира сочтены,
Поблекли и не так важны.
Что на основе костной ткани,
Какую, мы соткали сами
Взрастают тайные мечты.

Но и они, уже, сошли,
Мы, все же, мило постарались,
Вживили собственную память,
И обрамление пути…
Им не дано, здесь, перейти,
И даже в новом облаченье
Цепляет разум их ученье,
А своеволье не летит.
Оно как будто в заключенье,
Желая вырваться – дерзит.

До боли отпрыски близки;
Как надо б нам их пониманье,
За наше прошлое старанье,
За взрощенные колоски;
Но их оценки далеки
От сути главной правды жизни,
Выходят выводы капризны,
А толковать им не с руки.

Меняет жизнь вещей – прогресс,
Проворный двигатель познанья,
Спасает мир от прозябанья,
Комфорт и лень ведут процесс…
Пусть, даже, он упал с небес,
Огромный шаг, здесь, бесполезен,
Но мелкий, тот час же, пролезет,
Такой закон под небом есть.
И в этом суть – закономерность,
Порядок промысла идей,
Когда находится потребность,
Тогда и слава королей.

Как было б просто хорошо,
Когда бы истинно таланты
Рождали чудо бриллианты,
И дальше счастие текло,
Играло б чистое стекло…
Но исключая параллели,
Мироустройство в бренном теле
Наносит тени на чело.

Так вот об этом разговор:
Когда наследник быт осудит,
Возьмет права на щит, но будет
Или убийца или вор.
Идя старью наперекор,
Меняя облик поведенья,
Прозренье гладит омерзенье,
И ревностно гнобит укор.

Они, конечно, превзойдут…
И речи станут их хвалебны,
Но, а, насколько совершенны,
Их дети, может быть, поймут.
Поймут, оценят и взгрустнут,
О дедах, что сложили кости,
Придут к старью, однажды, в гости,
Придут – пришествием придут.
И надо же, спасут уют,
Растерзанный годами грубо,
Придут из сна, как будто к другу…
- Дожить с мозгами б, как-нибудь.

Из будущих веков придут…
Бессмертно время, жизнь отстала,
Грустить, однако, не престало,
Заведено так – здесь не ждут,
И только внуки - нам приют.
Они не знали нашей жизни,
А потому, не так капризны,
И «книгу» честно перечтут.