Выпуск 11 ехал ночью конный пастернак

11-0.
                Неси, Атлант, чересполосицу,
                Одетый в тысячу  солей.
                Слова и жизни  –  переносятся,
                И небеса – не тяжелей.

11-1.

                * * *

Утром солнышко играет
всеми клавишами волн.
Луч октав не повторяет,
опрокидывая чёлн.

Нотной памяти не хватит –
только здесь, а стольким был.
Оловянный был солдатик,
по реке стеклянной плыл.

11-2.

                * * *

Со дна морей на фиговом листочке
из трюма затонувшего «Голландца»
поднялись вверх, теряя смыслы, точки.
И нам пора счастливо оставаться.

Уходит ангел  наглый и босой.
Голодная беременная муза
благословляет пенистой грозой
все маяки и маятники Крузо.

11-3.

З О В У  (третий вариант)

Мы встретились на иньском берегу
у мерных льдин в балтийстовом просторе.
Небережливо льёмся в сольный гул,
что волнам Адриатики проспорен.

Я --- нварь дрожащий. Ветер и мороз
воплощены, как зов трубы и свиток.
Я ничего не помню из-за слёз,
Но нить моей печали не извита

и тянется к отверстию в углу.
Здесь рукописи гаснут, как мигрени.
Я прохожу, как дромадер в иглу,
в костюме-тройке светоизмерений.

И затворяет лукоморья дух
отвер за мною бунинской аллеей,
И мой Зим-Зим* один себя на двух
сбывает бытах, соли не жалея,
и голос на молчанье тяжелеет,
и Слово слышит, как его зову.


* «Зим-Зим» - собака Альбера Камю.

11-4.

ПОСЛЕДНИЙ  ФИГ.  В  ВОРОНЕЖЕ


По смыслу футбола: в поломанной скрипке,
Которой играет ногами, финтя –
В шестёрку, в девятку, в дурную улыбку! –
Не «ветхого ль Зямы» дурное дитя? –

Звучат, и вопят, и орут благим матом,
Скандируют «мыло»,  ребята – свои!..
И ноты знакомят их – с Аристократом,
Восставшим из праха и гнева,  Сайи!

                В. Исайянц.

Комментарий.
   «Зяма ветхий» -  вероятно,  имеется в виду самый старый воронежский,  ещё
довоенный, джазмен – Зяма Виницкий. Хотя, в Америке, вроде, тоже был «Зяма»,
и тоже – «ветхий»;  и по вполне  недостоверным  сведениям – у него  тоже был
«последний фиг» в Воронеже, в 1948г.; и вроде бы – этимологический одно-
фамилец нашего  Поэтарха – Квазимодо Исайи. – ИЗД.
 
11-5.

ПОПУТНЫЙ  ПЕРЕВОД  РОЖДЕСТВЕНСКОГО  НАПУТСТВИЯ ПОЭТАРХА  НИКОЛАЮ
ВАСИЛЬЕВИЧУ  ГОГОЛЮ ЗА  №№ 1994 – 2005.

а
Белокрылая пропись-походка
завивается праздничным танцем.
Пишешь Гоголем: Вот так погодка!
Уж побыл я, побыл иностранцем!..
Выпадай, непутёвая карта.
Чистополье – ни трефа, ни пика.
До Диканьки, как раку до марта,
Трижды-три  петукушкина крика.
Точкозренье – Столица Оглядки,
вдоволь далей в куделевой ручке.
Заклинай клиновые колядки,
уповай уповы побиручки:
колядА – колядА - дали-б-яда!
ой-ли-гулюшки-свечки-овечки…
Соль-Звезда досиялась до взгляда.
С чем же ты очутился у Печки?

б
С тем, что ангелу кажется крыльями,
с тем, что Господу кажется проседью,
с тем, что Гоголю кажется пылью и
с тем, что Болдину кажется Осенью.

в
С откровеньем рождественской хоти
за сокровищем праведной вры –

диканькиец на адовом скоте, *
птичка-душка, цыплёночек-фри,
вместо манны, посыпан укропом,
со звездою в грудной полынье –
я лечу за малиновым гробом
к нестерпимо-лимонной луне.

г
теньтеньтень-теньтень мала!
Голосят колокола.

д
Возликуй, брат Акакий!  Минуту,
и узришь, как провидит В.Ий
сквозь василеостровскую муту
холостой Петропавловский кий.
Мимо Росси и Приста Санелла,
биллиярая шар-голова!
Нечистополье – исчерна  бело
Печь Начал истопила Нева.
Чистокрылая пропись походки.
Кочегары спасают снежки.
Вот и ты, Брут!  Такие находки
сокращают поэтам стишки.
Бредит Гоголем поле-шинели,
и всесущий утраченный Нос
чует песню, что с матушкой пели,
и о чём в ней – понятен  вопрос.
                В. Ий.

*  Кузнец Вакула на чёрте. -  ИЗД.


11-6.

                * * *

Дом отступал к реке, как Наутилус,
приборами почуявший январь,
антоновки неистово молились,
но осень ранняя вела себя, как тварь,

береговушки рыскали по-сучьи,
в предчувствии недетских холодов,
густела кровь в скрещённых жилах сучьев
и закипала в мускулах плодов.

11-7.

    ОЖИДАНИЕ  КУТУЗОВА

Притаилась в поэте Москва.
Не качай головою – уронишь!
Край родного… В дуршлях рукава –
Просыпается зимний Воронеж.
Тверь, Коломна, Застёжка Кремля,
Всё горит, источая французов.
У поэта в кармане земля,
По которой не ступит Кутузов.


11-8.

            СОН  ПОБЕДЫ
               
                В. Образцову
                (про солдата)               
      
Солдат – обладатель здорового сна –
скомандовал: «Голову выше!
И станешь ты гордым, как эта сосна!
Как дым Ватерлоо в Париже!..»               


Беспомощный клок вековой глубины   
повис на устах у солдата…

Повторным ударом тягучей слюны
Он сбил его с губ  виновато.

11-9.

ПРОВИДЕНИЕ

Когда сходил я,  н о г   н е   ч у я ,
По шатким лестницам Моста,
Дыханьем-Сапиенс  врачуя
Вселенную – с её хвоста,
Вверх позвоночного троста,
Вошла энергия из Тьмы,
И Вифлеемская звезда
Зажглась, смущаючи умы…

Внизу, с пустыни той, быть может,
Приподнят Глаз был на меня –
Как Провиденье, я был – прожит!
(В тот самый миг!)   И, осеня
Пути Добра Его и Смысла,
В т о р о з а к о н н о   стал  Всеблаг;
И мой  И с х о д   был сразу в  Ч и с л а
Из  Б ы т и я  –  напрасно  Враг
Стерёг с  Л е в и т о м  на устах!


11-10.

             БИБЛЕЙЦЫ

                (листок с началом стихотворения и
                датировкой «Февраль нач. ХХI-го века»)

Обставив красиво салон
По правилам Горнего Царства –
И кущи, и струи, и склон
Масиса, пещеры из карста,  –

Всего лет две тыщи  спустя,
В своём неустроенном стиле –
Пришли к Арарату, грустя,
И долго по склонам ходили…

Мы поняли ихнюю речь
От сжатости мозга и сердца
И стали остатки беречь,
Чтоб в книгах найти одноверцев.

И некий параграф нашли
В сказаньях  времён Авраама,
Как проклял Адама  И л и ,
Искавшего рифму на  «амо».

И в самую древнюю Библ –
На нужной той самой странице –
Вложили цветочки от лип.

И новые их небылицы –
О судьбах священных даров,
О чуде хлебов галилейских –
Проверив по книгам халдейским –
Цветочки столетних дубов . . .
. . .       . . .      . . .      . . .      . . .

Комментарий.
   Дело в том, что Айас прислал по почте страницу  ксерокса, на которой были
отксерокопированы два рукописных листка стихотворения «Библейцы».  Но, веро-
ятно – в спешке,  он перепутал вторые листки,  ибо второй листок оказался не
продолжением  стихотворения  «Библейцы», а т р е т ь и м  (!) листком - (по-
скольку вверху  этого  листка  стоит цифирная пометка «-3-») -  от какого-то
другого  стихотворения «о встрече поэтов трёх стран», написанного тоже трёх-
стопным амфибрахием…  На начало июля  2005 года  истинное продолжение стихо-
творения «Библейцы» пока не найдено. Если, конечно, оно вообще уцелело…  При
обнаружении истинного продолжения «Библейцев», оно будет опубликовано допол-
нительно.
   Ниже, под номером 11-11, мы публикуем  здесь  тот самый третий листок из
трёх строф, дабы обезопасить себя от его случайной утери…

11-11.

                - 3 –
.  .  .

В краю вот такого достатка
Отнятого чьём-то ума
И встретились – правда, с оглядкой –
Поэты трёх стран, три «брема».

И не было пагубней встречи
На нашей Земле до того  -
К ним вороны сели на плечи,
И совы слетались, как свечи,
Своё покидая дупло.

Один – череп Йорика вынул,
Другой – переставил часы,
А третий – с молитвою к Сыну
Воззвал, усмехаясь в усы.
.  .  .

Комментарий.
     Этот листок, обозначенный как «-3-»,  Поэтархом  не подписан.  Следо-
вательно, имелось продолжение.  Мы публикуем этот листок что называется «в
рабочем порядке»  -  дабы  он не затерялся к тому моменту,  когда вдруг да
обнаружатся  где-либо  другие листки этого стихотворения.  К слову сказать,
подобных отдельных листков, клочков и обрывков  от совершенно разных стихо-
творений и помеченных сверху какими-то порядковыми номерами  -  (есть даже
отдельный  листок с номером  «-12-» !..) –  у нас  имеется очень м н о г о.
Высказывалась  даже  идея  публикации их всех  в отдельном сборнике,  чтобы
эти - е д и н с т в е н н ы е  на  данный  момент  -  экземпляры   кусков и
отрывков  стихов уж точно  уцелели бы до обнаружения где-либо и у кого-либо
других частей этих стихотворений.  Хотя сам Поэтарх в эту возможность почти
не верит и часто панически шепчет,  что его стихи  кем-то уничтожаются…  До
последнего времени «лики» воспринимали эти его слова обычным «бредом воспа-
ленного сознания»…  Но 11-го июля сего2005 года Компоэтор,  в поисках руко-
писей Поэтарха,  имел разговор по этому поводу  с поэтом   В.Ф.Панкратовым.
Который  на  вопрос  «Нет ли у него,  случайно,  неопубликованных рукописей
Исаянца?» по-простецки ответил: «Ой, Миша!.. Было очень много! Одной только
его драмы о Жанне д, Арк было три варианта!..  Но да я, когда перебирал
свои залежи – что оставить, что выбросить – все стихи Исаянца, включая и
эти три рукописи его драмы – порвал и выбросил!..»
-  Но так ведь они же не опубликованы!..
-  Ох, да кому его стихи нужны?!.  Кто их будет     публиковать – я, что ли?!.    Мне это не нужно.
   Вот так!.. Вот так, к величайшему нашему удивлению, подтвердился «бред воспалённого сознания» нашего Поэтарха…  В.Ф.Панкратов, прекрасный человек и поэт, а даже малейшей атаки из бездны  -  не держит!.. Со стихами Поэтарха много чего странного происходит…Бездна – атакует. Постоянно. И в то же время «лики» явно ощущают какую-то постоянную и не из мира сего исходящую поддержку и помощь.
               
12 июля 2005 г.

11-12.

ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ  ПРИНОШЕНИЕ
НЕЗРИМОМУ  ПАМЯТНИКУ,
ИСХОДЯЩЕМУ  С  УЛИЦЫ  МОИСЕЕВОЙ

1.
Муза и Гений, живущий в диване,
читали стихи на моё раздеванье.
Варежки, шапка, ботинки, сума…
С меня сняли всё. Наступила зима.

2.
Стихи с реалиями Гений утаил.
Пишу пустое: выше, выше, выше…
Моё перо вернее пары крыл,
осиротивших выжитую нишу
в стене под куполом. Убожеский фасад –
небесоскрёб с осыпавшейся фреской.
Возврата нет, но обернусь назад
и позову с собой пустое место.

3.
Исходим из предположенья,
что мы – на самом деле – мы.
Мороз. Простору всесожженья
скрижалят ветхие дымы.
Чем пахнет? Кровом или пищей?
Жизнь догорает, как музей.
Ты искушён, больной и нищий.
Садись. Вот камень. Мой и сей.

4.
Рождённый в небесах сегодня тих.
Мой ветерок, как далеки от них,
мы разделяем сумеречный шёпот
на мокрый лист и бархатную копоть,
на лёгкий путь и необъятный миг,
в котором нас оставили одних
без карты, фонаря и телескопа.

                г. Воронеж

11-13.

ИМЯ

Открылся слух – доверия томимей,
Разверзлась даль, и Мудрый вздох Горы
Неизрекаемое произносит Имя –
Для этих пор, и для любой поры.

И сердца стук возник, чьи пульсы с до-рожденья
Таили защищённым от утрат
Долины, страны, веси, поколенья…
Есть – Имя. Я – услышал. Но – не рад.

11-14.

                * * *

Что сочинял усталый Достоевский,
Что было у него в безумных снах,
Ты узнаёшь? – В Калуге призрак Невского,
И миражи ещё в пяти местах.

Столетья через два?..
                Столетий через двадцать (!)
Сотрутся и растают миражи.
А корифеи меж собой всё будут драться
На опустевшем поле у межи.

                г. Калуга, 2003г.

11-15.

                Д И П Т И Х


                1


Нас трое, четверо. Отчизной бродят тени.
Особенно, когда горят леса.
И можно явственно их слышать голоса –
Горящих в остановленных мгновеньях.

Как в бункерах – причём, за полчаса –
Огонь их разрушает. Я не знаю –
Когда и как? которая? какая? –
Незапный ливень или чудеса? –
Вдруг умудряется, оковами звеня,
Сбежать из бункера, и бродит здесь, блажная,
Пока вдруг не запнётся о меня.

И вот стоит, покрытая росой,
Струя от звезд сгущённое свеченье.
Фантом блаженный!  Алой полосой
Нашивки за раненье – воплощенье.

Сто двадцать пять экс-зерсисов уже
Я на её потратил описанье –
Здесь; на Оке; за Тверью; под Рязанью…

В ней – мой костяк! И близится слиянье.
Вас двое, трое остаётся в мираже.

                2

 -- Да, это я, Святая Полутень!
Господь мне растворяет воздух,
Его настой на этих соснах –
Сдвигает небо набекрень.

Здесь тяготение древес
Не ждёт погибели людского,
И мне отсюда, из-под Пскова,
Уйти сейчас не интерес.

Я думал зрением и мог –
От плоти плоть Творца Вселенной! –
Коль хватит времени, свой слог
В смолу оплавить постепенно.
Я думал: зримый оберег –
Носимым на груди кулоном…

Да, ливень был! и дым за склоном.
Зачем вставать, ведь скоро снег.

                24,  среда,  2004г.

11-16.

ВМЕСТО КОММЕНТАРИЯ.

   С великим  тщанием  перерыв  имеющиеся  сумки  с накопившимися клочками и
обрывками стихов,  нам удалось обнаружить ксерокопию  (! – опять ксерокопия!)
первого («-1-») листка с двумя начальными строфами вышеупомянутого (см.11-11)
стихотворения «о встрече поэтов трёх стран»,  с приписанным сбоку, вероятно –
рабочим, названием «Важная встреча».
Ни листка  -2-, ни листка  -4-, и т.д. – пока не обнаружено. Итак…

                -1-
                «Важная встреча»

Три разных поэта трёх стран,
В путей преисполненной мере,
Сбрелись среди русских артерий
Под знаком  созвездья «Баран».

Не всуе  помянывать  Данте,
Но встретились  в  к р у г е   о д н о м :
Немыслимых глубей таланты,
Такие, что видели   д н о .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .