К Дождю

Холодный дождь падшим ангелом бросился в ноги,
Взмолившись о крыльях и вечной душе эфирной.
Но небо угрюмо молчало. Молчали и боги,
И к солнцу взывала земля, заявившись с повинной.
Что дождь, полюбив ее, крылья свои развеял,
Теперь, освежающий, он только сверху летит,
Он сердце дарил, поцелуями нежно лелеял,
Не зная, во что это чувство его превратит.
Он песни шептал под глазастой и ясной луною,
Играл на ударных, шагая по стенам и крышам,
По стеклам стекал, только чтобы сравняться с землею,
Но собственной музыки ритмов не знал и не слышал.
Дождь к собственным славным творениям искренне глух,
Его не прельщают богатства мира и слава поэта.
Калека имел музыкальный, прекраснейший слух,
Но песня последняя была в тот же день допета.
Когда признавался он в чувствах той гордой земле,
Которая тьме испытаний его подвергла,
Забыл он о крыльях: ведь сердце пылало в огне,
Но зной этих чувств дева злая в тот день отвергла.
И дождь умирал. Время крылья рассыпало пеплом,
А душу эфирную в клочья страданья порвали,
И легкие ноты блестящие ввысь уносились ветром,
А дождь падал сверху, и травы его целовали.
Шептали деревья, простерли к несчастному руки,
Излечивать надо свой каждый душевный разлад.
И солнце молило дождя позабыть все муки,
И небо молить, чтоб вернуть свои крылья назад.
Но то, усмехнувшись, лишь вновь головой покачало
И волю небесную жалким слезам не согнуть.
Без крыльев - не смерть. Лишь рожденье, завязка, начало,
Дождю в тот же день предначертан был новый путь.
Он лекарем добрым стал. Он залечивал раны сердец,
И душу эфирную точно однажды вернет.
Утешит, обнимет, упав, наш чувствительный, верный боец...
Поэтому люди плачут, когда дождь идет.