Стихи о войне, вошедшие в книгу

Из книги "НАЕДИНЕ о ВЕЧНОМ"

Ольга  Мищенкова
----------------------------

                Моему  деду,  не  пришедшему  с  войны,
                посвящается… 
                В кармане  его  гимнастёрки лежала флейта..
                Он  был музыкантом.




Я  вчера  отвоевал…  Не  дожИл
И  победные  не  выпил   сто  грамм…
Ты  сегодня  обо  мне  не  тужи –
Я  вчера  отвоевал  птичий  гам…
Я  вчера  отвоевал  тебе  жизнь,
Я  хотел остановить туч  орду…
За  меня,  потомок  мой,  помолись –
По  молитве  я  на  землю  приду…
Я  вчера  отвоевал  тёплый  дождь,
Чтобы в мае – по садам – ливня цвет!
Память  сердца  мной,  весна, растревожь,
Чтоб – навечно – не  тревожный рассвет!
Я  вчера  отвоевал  навсегда,
Я запомнил  тот  вишневый  закат…
За  плечами – сто  дорог – не  туда –
То  ли  в  рай  ведут  меня,  то  ли в  ад…
Я  вчера  отвоевал  навсегда…                07.05.2011

Маленький цикл о большой войне

1.               

 А мы вчера попали в перестрелку.
 Шел бой с утра, к полудню перестал.
 Комбат увидел на сосенке белку –
 И замер – как впервые увидал.
 Она сидела на пушистой ветке,
 Где рядом с нею пролетел снаряд.
 Красавица, вся в рыжем, как в горжетке,
С комбата белка не сводила взгляд.
Они друг к другу будто привыкали –
Лесной зверек и выцветший комбат.
Он протянул ладонь к озябшей твари,-
Та, чуть помедлив, прыгнула назад.
«Не бойся, глупая! Тебя я не обижу,-
Сказал и в вещмешок полез скорей.-
Иди сюда! Напугана ты, вижу!
Возьми вот хлебца – будет веселей!»
А белка смотрит очень осторожно,
Но от бойца не хочет убегать.
Подумала, что хлеб взять все же можно,
Уж лучше, чем от голода страдать.
И на плечо комбата соскочила
С сосновой ветки рыжее зверье.
Понюхала рукав, не укусила,
Схватила хлеб – и видели ее…
Взметнулась на сосновую макушку,
Зажала в лапках боевой паек.
«Ты, белка, ешь давай! Ты хлеб-то кушай,
Живи подольше, маленький зверек!»
А утром – снова бой, и перестрелка…
Земля пылала от лихих атак…
А где-то в соснах притаилась белка…
А где-то рядом умирал комбат.               

  2.

Солдат израненный пытался выйти к нашим,
Он полз, и оставляя красный след,
Не знал, что он один – еще не павший,
Не знал, что его взвода больше нет.
н полз, и пересохшими губами
Пытался пить пушистый белый снег…
«Еще чуток! Я скоро буду с вами!»-
Хрипел терявший силы человек.
Он жить хотел! Он верил, что вернется,
Он долг исполнил честно, до конца
…
«Еще чуть-чуть! Солдат – он не сдается,
Еще чуть-чуть, до первого крыльца,»
но так близко – только постараться…
Ему родное видится село…
Он выживет… Он будет дальше драться…
Его к родному дому привело…
Но пуст тот дом, где мать его растила,
Сгорели избы тех, с кем вместе рос…
Село родное стало всем могилой –
Один лишь дом остался у берез…
А на березе…Господи, ты слышишь?
За что позволил воронью отдать
Сестер малых? Иль, Боже, ты не видишь,
Где свой конец нашли старик и мать?
И стон стоял над выжженной деревней…
Солдат израненный, что так хотел дожить,
Припал к березе, как к иконе древней…
«О Господи! Что дальше-то, скажи!,»
               
3.

И снова снег покрыть не может кровь,
Смешались трупы, танки, люди, пушки…
Я наблюдаю это вновь и вновь
И от пальбы закладывает уши.
Что я могу – внештатный газеткор?
Чем мне измерить тяжесть этой бойни?
В моих глазах – и ужас, и укор
К тем, кто опять развязывает войны.
Я знаю не по книгам о войне,
Мне дед всю жизнь рассказывал,  КАК было…
Я обращаюсь к ней, к нему, к тебе:
Так не должно быть, если мы – не быдло.
Не надо войн, не надо крови, слез,
Не надо матерей вести к могилам…
Пусть жизнь цветет на поле, средь берез,
Такая жизнь да будет нам по силам.
               
 4.      Алексею  Мищенкову
               
Почему-то опять  Просыпаюсь в глухой тишине.
То ли надо стрелять,  То ли это привиделось мне.
То ли снова в атаку  Средь ночи промозглой идти.
Я во сне тихо плакал По убитому другу в пути.
Я не знаю, что дальше, Я устал воевать ни за что.
Жернова скрытой фальши  Из нас делают быстро НИЧТО.
Мы давно уж не люди, Но не звери же мы, наконец?
Кто все это осудит, Кто положит безумству конец?
Наши матери плачут,  Дожидаясь своих сыновей…
Только слезы их значат Очень мало для тех палачей,
Кто войной разживаясь,Променял свою честь на погон…
Есть же время – раскайтесь,  Чтобы Благовест слышать,- не стон.
               
 5.

А она выносила из боя солдат…
Ей всего-то семнадцать, и рост – еле видно.
К ней серьезно относится только комбат,
Остальные «цыпленком» прозвали. Обидно…
Ей плевать, что «цыпленок»…Хватило бы сил…
Вот опять здоровяк потерял много крови…
Расстилает шинель, если нету носилок,
И по талой земле, пока держатся ноги…
Ей бы чуть отдохнуть…Ей бы чаю глоток,
А солдатик цыгарку свернул ей умело…
Вместо чая – суют нашатырный платок,
Чтоб в сознанье пришла и – на линию смело.
И с утра до утра – ни присесть, ни прилечь,
Только с мыслью одной: «Ты дождись меня, мама!
Я вернусь! Мы истопим березою печь,
А на утро – блинов напечем со сметаной.
Я воды принесу…Я помою наш дом…
Я тебе настоящей помощницей стану…»
Ее мысль оборвал притаившийся снайпер –
Ему было семнадцать.
               
 Он исполнил СВОЙ долг.                2.12.2006 г.



Александр  Архангельский
-------------------------------------

Этот день навечно в память  запечатан был свинцом.
Из огня шагнул я в пламя   и упал в траву лицом.
Взглядом вдруг потусторонним  оценил сие жнивьё.
Скольких мы ещё уроним,  сколько кровушки прольём!..
От траншеи до высотки  тропка жизни пролегла.
Бой неравный был коротким,  память вечною была.
В мясорубке этой адской цену жизнью я плачу.
Мы лежим по-братски в братской,
как в строю, – плечом к плечу.
Жизнь со смертью нынче квиты – живы мы в людской молве.
Пятна красные на плитах, словно кровь на рукаве.
Ненароком нагоняя дней ушедших череду,
почитая, поминая, к нам приходят раз в году.
Заиграют трубно марши, словно ангелы в раю.
Это хором души наши песню старую поют.
И, восставши вдруг из тлена, с ними вновь стою в строю.
…Нынче травы по колено, как в последнем том бою…

Разговор из сорок пятого
               
Брату А. Муленко

Сорок пятый, скажи, где ты там?
Затерялся во времени, скрылся в пыли…
…Во дворе детвора – шум и гам.
Мы по-детски серьёзно беседу вели.
Гордый Ваня, пилоткой дразня,
молвил чинно, одевши подарок отца:
«Не боюсь ни воды, ни огня!»
Кто оспорит такого героя-мальца?
«А мой папа привёз пистолет.
А патроны вставлять вот сюда, в рукоять».
Куртку Вовы топорщит предмет.
«Подрасту – всех фашистов я буду стрелять!»
«Пистолет и пилотка – пустяк!»
В изумленьи на Колины плечи мы глядь -
золотые погоны – вот так!
«Всем по росту и смирно-команда - стоять!»
«Папа куколку мне подарил.
И не тётю чужую он любит – меня!
Он Германию всю покорил» -
улыбается Машенька, куклой дразня.
«А мой папа полковник – танкист!
Я не кто-нибудь вам, а полковника сын!»
Пальцы в рот – и заливистый свист.
Витя щурит глаза и сияет, как блин.
Я же что-то гундосю под нос.
И сижу с ощущеньем неясным вины.
…Мне отец ничего не привёз.
Лишь привет передал. В похоронке. С войны…

Парад Победы. 65-я годовщина

…и солнце играло на их орденах.
И все в офицерских ходили чинах,
кто выжил и дожил до нынешних пор.
Но пристально время глядело в упор,
различить старалось сквозь блеск мишуры
награды ушедшей военной поры.

Медаль за Кавказ, за Москву, Сталинград
ценней юбилейной любой во сто крат.
Омытая кровью – тускла потому.
И очи не слепит она никому.
На ленточке старой свисает медаль.
Нашивки за раны не носят, а жаль.
На форме солдатской остались они,
которая помнит суровые дни.
Случилось - им в братской не выпало лечь.
Но форму солдатскую надо сберечь,
как память, что на людях скорбно молчит,
ночами которая криком кричит.
Война – это, братья, такая беда!..
На теле срастётся, в душе – никогда.
Домой ты вернулся израненный, брат,
с медалью зато – за Кавказ, Сталинград.
И грела она, как когда сто грамм.
…Отцову медаль никому не отдам…