Парту Патима

ПАРТУ ПАТИМА

Легенда

Посвящается Марьям Ильясовой

1.

Когда-то давно в этих древних горах,
Джигитам неведом позорный был страх.
Коль мальчик у горца рождался в дому,
То воином стать надлежало ему.

На саблях рубиться он с детства умел,
Ждал каждого юношу гордый удел.
Как ветер, он мчался на резвом коне,
Чтоб с братьями старшими быть наравне.

На склоне пологом горы Вацилу
Селенье раскинулось Партувалу,
И в сакле простой там резвились с утра
Брат старший Ази и меньшая сестра.

Двух деток всего дал Аллах Сапижат,
А брату у горцев другой нужен брат,
Чтоб биться на палках с ним, как на мечах,
Бороться и драться, коль кровь горяча.

Но не было братьев других у Ази,
Хоть втайне об этом он небо просил.
Да тщетной осталась ребячья мольба –
Сестрицу меньшую послала судьба.

Так девочка эта была хороша,
Что счастьем сияло лицо Сапижат.
Ребёнка наречь захотела сама
И славное имя дала – Патима.

Сестре же другая сестрица нужна,
Иначе скучать будет в доме она…
Но не было, кроме Ази одного,
С рождения у Патимы никого.

И стоило лишь Патиме подрасти,
С Ази она бегала стадо пасти –
Носилась, как лань, со скалы на скалу
И смехом будила от сна Вацилу.

Как мальчик, резвилась на горном лугу
И гибкую ветку сгибала в дугу,
И ловко наладив игрушечный лук,
Его уже не выпускала из рук.

И камни метала, как копья, со скал –
И каждый из них точно в цель попадал,
И лихо корягою, как булавой,
Размахивала над своей головой.

На саблях из палок рубилась с Ази,
Который не в шутку пощады просил.
Босыми ногами пришпорив коня,
Смеялась: – Эй, брат, догони-ка меня!

И косы её развевались за ней,
Как крылья орлицы, сильней и сильней.
А брату, что вскачь догонял Патиму,
Казалось, что взмоет она в синеву.

Ах, детская удаль не знает границ
В краю, где на скалах гнездовья орлиц,
Где юная рвётся на волю душа,
И конь застывает от бездны на шаг.

2.

Но годы быстрее крылатых коней,
И детство теперь снится только во сне…
Как тополь стройна, подросла Патима
И юношей сельских сводила с ума.

Когда к роднику она звонкому шла,
За ней наблюдало тайком полсела…
Когда возвращалась с кувшином назад,
Нельзя отвести от неё было взгляд.

Атласная кожа, как жемчуг, бела,
А стать, словно это царица прошла…
Походка, как пух лебединый, легка,
И прядь золотая дрожит у виска.

Глаза – изумруды… А губы – коралл…
И братец единственный больше не брал
Сестрицу с собой за селом поиграть,
Чтоб юную удаль свою показать.

С другими делил он досуг свой мужской –
За кладбищем сельским с ватагой лихой,
Где бился уже не на палках простых,
А на амузгинских клинках боевых.

Где грохот ажурных железных кольчуг
У мирных прохожих мог вызвать испуг,
Но юношей горских призывный тот звон
Скликал на забаву со всех трёх сторон.

Здесь искры летели от острых мечей
И кони плясали ещё горячей,
И шлемы звенели о твёрдый булат,
И каждый джигит этой битве был рад.

Здесь копья летели в тугие щиты,
Но воинские не редели ряды.
Рекою бурлила здесь ярость и страсть,
Но кровь из невидимых ран не лилась.

С Ази рядом бился отважный Ахмед –
И друг его лучший и близкий сосед.
Давно уж джигит был влюблён в Патиму,
Но в этом признаться не мог никому.

Тем более брату голубки своей,
Покуда сватов не послал ещё к ней…
Но только Ази и без слов понимал,
Что нравится другу его Патима.

С улыбкою он гарцевал на коне,
И жизнь бы он другу доверил вполне.
А если засватает тот Патиму,
Доверит он девичье счастье ему.

3.

Сверкала, от яростной битвы устав,
На утреннем солнце дамасская сталь.
И удалью юной сверкали глаза…
А с моря уже надвигалась гроза.

По тайным тропинкам хромой Тамерлан,
Огромное войско привёл в Дагестан,
Эмир, покоривший полсвета почти,
Свободное племя решил извести.

Он данью желал обложить весь Кумух 1
От малых детей до столетних старух,
Навеки чтоб казикумухский шамхал
Его непреклонную волю признал.

Потом покорит он Кайтаг и Хунзах 2,
Чтоб горцам внушить раболепия страх.
И верных нукеров 4 безжалостный гнёт
Легко Дагестан под себя подомнёт.

Так думал жестокий и злобный хромец,
Примерив бессмертья кровавый венец,
Ведь горы зелёные был он готов
В тот миг превратить в горы из черепов.

В долине, как маки, алели шатры
И вражеский лагерь дремал до поры.
И только лазутчиков вражьих отряд
Отправился в тёмную ночь наугад.

По узким тропинкам на низких конях
Монголы карабкались, молча, впотьмах –
Туда, где на склоне горы Вацилу
Лежало селение Партувалу.

Джигитов врасплох захотели застичь,
Чтоб в гнёздах своих перебить, словно дичь.
Но только не ведал монгольский отряд,
Что горцы в лихую годину не спят.

Как только в ущелье ступили они,
Сигнальные вспыхнули всюду огни
И с грохотом камни посыпались с круч
На головы тех, кто силён и могуч.

И ржанье, и стоны смешались в одно,
И кровь забродила, как будто вино.
С бесстрашием юности бросились в бой
Джигиты, рискуя своей головой.

И в первых рядах был отважный Ази,
Что головы вражьи, как травы, косил.
Простой землепашец, он воином стал,
Чтоб от Тамерлана спасти Дагестан.

4.

Труднее крестьянского воинский труд,
Но грозная сеча затихла к утру…
Из груды кровавой людей и коней
Ази всё же выбрался, как в полусне…

Шатаясь от слабости, еле живой,
Окликнул коня он – и конь вороной
Тоскливо заржал от джигита вдали,
Но, боль пересилив, поднялся с земли.

Монгольскою саблей распорот живот,
И кровь из ноздрей тонкой струйкой течёт,
И стремя запуталось в чёрных кишках,
И взор затуманила смерти тоска.

Предчувствуя свой недалёкий конец,
К хозяину верный пришёл жеребец
И близко подставил израненный бок,
Чтоб смог напоследок взобраться седок.

Но не было сил ни в ногах, ни в душе
Вскочить на коня вороного уже…
Схватился Ази за уздечку рукой –
И к дому его потащил вороной.

Кольчуга пробита, проломлен шишак,
Дается с трудом по земле каждый шаг…
Но рану зажав, измождённый джигит
К родимому дому, как может, спешит.

Кровавое солнце за горы зашло,
Когда, наконец, показалось село…
К полуночи в дом постучался Ази,
И голос знакомый тревожно спросил.

– Кто в двери стучится?..
– Ах, мама, открой!
Единственный сын твой вернулся домой.
К отцовским дверям я пришел умирать…
Но только ему не поверила мать.

– Валлах, не открою! Сынок мой в бою
Сейчас защищает отчизну свою.
А ты, незнакомец, людей не буди,
От дома чужого скорей уходи!

И вновь постучался Ази в ту же дверь:
– Жена моя, ты хоть джигиту поверь!..
Смертельная рана в груди у меня,
И сил не осталось уже у коня.

– Валлах, не открою, – сказала жена, –
Без отдыха муж мой воюет и сна…
А ты, проходимец, уйди от ворот,
Покуда сюда не сбежался народ.

Когда огонёк в отчей сакле погас,
В ворота Ази постучал в третий раз:
– Сестрица родная, мне дверь отвори,
Твой брат умирает – иди посмотри!..

От стона, который свести мог с ума,
С постели вскочила впотьмах Патима
И, в спешке навыворот платье надев,
Спустилась – и дверь отворила беде.

Упал на порог умирающий брат,
Уже угасал его пламенный взгляд,
Но губы смогли ещё произнести:
– Сестрица, за брата врагам отомсти…

5.

Не чёрный платок, а железный шишак
Взяла Патима, от волненья дрожа.
Не платье, чья мягкая ткань та нежна,
Кольчугу на тело надела она.

Не серьги и кольца…
Калёный кинжал
Серебряный пояс её украшал.
Достав боевые доспехи отца,
Взнуздала гнедого она жеребца.

И вынула дедовский щит из угла,
Но саблю у мёртвого брата взяла,
Чтоб кровь, что на остром клинке запеклась,
Забыть не давала их кровную связь.

Тут с воплями кинулась в ноги ей мать:
– Да женское ль дело с врагом воевать!?
Мой муж пал в бою, сын мой умер от ран –
Дань смерти собрал уже с нас Тамерлан.

От горя и боли сойду я с ума,
Коль дом ты покинешь родной, Патима.
Кто бедную старость утешит мою,
Итак я у края могилы стою?..

Но дочь непреклонно ответила ей:
– Коль нету других у тебя сыновей,
Убитых обязана я заменить
И злобным монголам сполна отомстить.

Сжав зубы и сердца биенье уняв,
Вскочила стремглав на гнедого коня
И ветра быстрей полетела она
Туда, где уже полыхала война.

А следом глашатая крик полетел:
– Джигиты, кто духом отважен и смел,
Седлайте своих быстроногих коней
И следом в поход отправляйтесь за ней.

И все, кто способен был саблю носить,
Помчались за храброй сестрою Ази.
А первым скакал благородный Ахмед –
Жених Патимы и ближайший сосед.

Недавно лишь другу осмелился он
Сказать, что в сестру его пылко влюблён,
Признавшись и в том, что давно Патима
К нему уже небезразлична сама.

Когда же их свадьбы назначен был день,
На горы упала зловещая тень,
И вместо веселья на весь горский мир
Кровавый судьба приготовила пир.

6.

Покуда с тревожною вестью гонец,
Помчался стрелою в шамхальский дворец,
До лакских аулов дошёл грозный слух,
Джигитов лихих собирая в Кумух.

Текла непрерывно людская река
Узденей простых и надменных чанка 3,
И старцев седых, и безусых мальцов –
В горах нету возраста у удальцов.

Когда под угрозой родная земля,
Пустеют в аулах сады и поля –
И ханы, и пахари, и чабаны
В лихую годину, как братья, равны.

И то, что от дедов досталось ещё:
Каленые стрелы и камни с пращёй,
И кожаный щит, и топор боевой –
Всё горцы на битву захватят с собой.

Из пыльных чуланов, резных сундуков,
Хранящих бессмертную память веков,
Клинки, что не тронула времени ржа,
Достанут, от ярости страшной дрожа.

Холодные вынут из ножен мечи,
Что станут от крови врагов горячи.
И, длинные копья зажав в кулаках,
Ударят хлыстами по конским бокам.

А кони запляшут, грызя удила,
И клич полетит от села до села:
Вставайте!.. Уже над горою Кукма
Нависла беды беспросветная тьма.

От темени этой не видно ни зги,
Как стая ворон, налетели враги:
И за год, поди, не сочтёшь их числа –
По сотне на каждого будет орла.

Но нам ли бояться заморских ворон,
Их сабель кривых и лохматых знамён,
Когда впереди всех мужчин Патима
Спешит на кровавую сечу сама.

За девою скачет орлиный отряд,
Священной и праведной местью горя.
Пускай убедится железный хромец –
В горах его войско найдёт свой конец.

7.

Когда на заре обе рати сошлись,
Сердца гордых горцев кострами зажглись.
И с рёвом могучим: – Аллаху акбар!.. –
Врагу нанесли они первый удар.

И каждый джигит уподобился льву,
Монгольскою кровью обрызгав траву.
Один бился с сотней, а с тысячей – два,
Покуда багровой не стала трава.

Никто свою жизнь не пытался сберечь,
Летели монгольские головы с плеч,
Треща под копытами горских коней
И грудою став бездыханных камней.

С зари до зари продолжался тот бой,
Где каждый джигит умирал как герой.
А конь его преданный, словно утёс,
Недвижимо в землю родимую врос.

И взяли тогда передышку враги,
Чтоб злобу свою наточить, как клинки.
Коль в битве их рать победить не смогла,
Пусть единоборец поправит дела.

И вышел на поле монгольский батыр,
Чьей силе могучей дивился весь мир.
Гордился Тугаем железный хромец,
Ведь был тот как волк среди стада овец.

Соперников не было равных ему,
Но надобно всё же найтись одному…
Отважный Ахмед, бросив вызов врагу,
Шагнул к нему под одобрительный гул.

Скрестились их сабли в неравном бою
У бездны смертельной на самом краю –
И мощным ударом Тугая клинок
На две половины джигита рассёк.

Казалось, померк на мгновение свет,
Когда, как подкошенный, рухнул Ахмед…
Но только сплошная рассеялась тьма
В тот миг, как рванулась к нему Патима.

И шлем с головы покатился в траву,
А косы взметнулись её в синеву,
Как крылья, пугая гнедого коня,
Что мчался вперёд, грозно сбруей звеня.

Как львица, девица неслась на врага,
И дрогнул от ярости этой Тугай.
Красой и отвагой её ослеплён,
Застыл, словно столб, нерешительно он.

А девушка-воин, чья кровь горяча,
Калёным клинком размахнулась сплеча –
И, как переспелый арбуз, голова
Слетела на землю, глотая слова.

Постыдно от женской руки умирать –
И дрогнула разом монгольская рать
И взмыленных вспять повернула коней,
Чтоб только случайно не встретиться с ней!

А горцы вдогонку неслись за врагом
Быстрее, чем с гор снежный катится ком,
Кромсая остатки полков по пути
Хромого эмира полмира почти.

8.

Окончился бой, и убитых тела
Навеки родная земля погребла…
Оплакав возлюбленного жениха,
Горянка, как озеро, стала тиха.

Хотя среди храбрых джигитов она
Была, как средь звёзд молодая луна,
Никто не посмел из аульских парней,
Как нить за иглой, увиваться за ней.

Ведь, в ножны клинок беспощадный вложив,
С судьбой она не примирила души,
Всё так же тоскуя и ночью и днём,
О незаменимом Ахмеде своём.

И шлем, что в смертельном бою ей помог
На чёрный она поменяла платок…
И чёрное платье она предпочла
Кольчуге, что юную жизнь сберегла.

А время летело…
Но слава о ней
В аулах гремела сильней и сильней…
А вскоре и казикумухский шамхал
О девушке этой геройской узнал.

Шептали нукеры: – Парту Патима
Своей красотой сводит многих с ума.
Но более, чем о девичьей красе,
Твердят о неслыханных подвигах все.

От Терека до самых южных границ
Отважнее нет в Дагестане девиц.
Её прославляют на все голоса
И древний Дербент и высокий Хунзах.

В народе легенды слагают о ней
И песни как о героине своей:
Мол, грозный Тимур потому и сбежал,
Что, встретив её, в первый раз задрожал.

Что горское войско, от гнева бела,
На битву она за собой повела –
Аварцев и лакцев, даргинцев, лезгин…
И горец не дрогнул в бою ни один!

А вот о тебе, благородный шамхал,
Народ таких песен ещё не слагал…
И славу твою затмевает она,
Как самые яркие звёзды луна.

И выход из этого есть лишь один,
Владетель Кумуха и наш господин –
Взять в жёны красавицу эту скорей,
Чтоб слава её стала славой твоей!

9.

Курбан-байрам 5 празднует славный Кумух,
Одаривая всех сирот и старух.
На шумном майдане собрался на сход
Охочий до зрелищ кумухский народ.

Улыбки не сходят с восторженных лиц,
Шамхальская щедрость не знает границ –
Повсюду свисают с железных крюков
И ляжки бараньи и туши быков.

В честь славного праздника каждый джигит
Сноровку свою показать норовит –
Без промаха в круг деревянный летят
Кинжалы отважных аульских ребят.

А следом из лука лихие стрелки
Пускают пернатые стрелы в клинки,
Что метко ложатся – одна к одному –
Как будто жена к муженьку своему.

А рядом аульский силач булавой
Размахивает над своей головой
И глыбу раскалывает, как орех,
Под свист удальцов и девический смех.

Народ с восхищением детским глядит,
Как ловко на лошади скачет джигит –
То, ноги раскинув, стоит на седле,
То руки, упав, волочит по земле.

То юркает быстро под брюхо коня,
Серебряными стременами звеня.
То тушу барана наотмашь легко
На полном скаку разрубает клинком.

А чтобы порядок поддерживать тут,
Нукеры шамхала повсюду снуют,
Чтоб вдруг не зарвался какой удалец
И лиха бы не натворил под конец.

Но в круг вышел казикумухский шамхал
И речь перед всеми такую держал:
«Кумухцы! Нет равных вам в ратном труде
И в скачках вы первыми были везде.

Джигит, что окажется ветра быстрей,
Получит в подарок двух лучших коней,
Коль в скачке уверенно он победит
И первым вершину холма покорит.

Второе задание будет сложней,
Ни денег не дам за него, ни коней…
Зато из темницы юнца отпущу
И все прегрешенья былые прощу.

Но только, чтоб казни избегнуть он смог,
Найтись среди вас должен меткий стрелок…
Коль плод с головы он повинной собьёт,
То юноше жизнь и свободу вернёт.

А если вдруг в лоб угодит он стрелой
И эта промашка не станет бедой.
Мазилу того не накажет шамхал
А скажет: – Виновного Зал наказал 6».

10.

Шамхалу внимает безмолвный народ…
А люди толкают друг друга вперёд:
Мол, хочешь коней получить, выходи
И ветра быстрее к вершине лети!

Уже привели из темницы юнца,
Который был девушки краше с лица…
И красное яблоко на голове
Сверкало под солнцем, как кровь на траве.

Вдруг юноша вышел один из толпы,
Желая принять этот вызов судьбы –
Вскочил на коня и под радостный крик
К крутому холму поскакал напрямик.

Вернувшись, стремглав тетиву натянул
Под тихой толпы перепуганный гул…
Но яблоко меткая сбила стрела –
И тут же толпа заревела: – Хвала!

Счастливого не ожидая конца,
Все ринулись, чтобы обнять молодца,
Что юношу спас и другим показал
Отвагу и удаль у всех на глазах.

Но шлем от объятий горячих, увы,
Как яблоко тут же упал с головы…
И девичьих кос водопад золотой
Рассыпался разом за стройной спиной.

И ахнули люди – пред ними сама
Стояла без шлема Парту Патима!..
Как вкопанный, казикумухский шамхал
Дар речи и чванство на миг потерял.

Но в руки себя всё же взяв наконец,
Горянку позвал он в роскошный дворец.
Чтоб щедро красавицу там одарить
За доблесть по-хански отблагодарить.

Но руку шамхала она отвела
И, кожаные натянув удила,
Сказала: – Дары, что положены мне,
Раздай беднякам – их довольно вполне!

Мелькнула змеёй её чёрная плеть,
Коня понуждая быстрее лететь
Туда, где на склоне горы Вацилу
Тропинка петляет к родному селу.

11.

И с этой поры безрассудный шамхал
Над собственным разумом власть потерял.
Красой и отвагой Парту Патима
Владыку Кумуха сводила с ума.

Хоть ханская гордость была в нём крепка,
Когда на людей он глядел свысока,
Но тайная страсть подкосила её,
Как редкую дичь дорогое копьё.

И ночью не знал он спокойного сна,
Ведь даже во сне приходила она,
Но если на шаг приближался шамхал,
Заманчивый образ тотчас исчезал.

Забыв про наложниц, с зари до зари
Он с сердцем разбитым своим говорил:
Как загнанный зверь, задыхалось оно,
Твердя лишь любимое имя одно.

Как быть?.. Неужели кумухский шамхал,
Что перед Тимуром спины не сгибал,
Сегодня от страсти своей роковой
Поклонится низко узденке простой!?

И это в то время, когда есть окрест
Немало богатых и знатных невест:
Кайтагский уцмий и таркинский шамхал 7 –
Любой бы его своим зятем назвал.

А, может быть, правы нукеры его,
Что слава горянки дороже всего,
И если он в жёны возьмёт Патиму
С приданым достанется слава ему.

Наутро сватов родовитых послал
К горянке простой благородный шамхал.
Везли они ей дорогие дары –
Кувшины арабов и персов ковры.

И женский наряд из парчи золотой,
Какого в ауле не видел никто,
Браслеты индусов, урусов8 меха
Вручили от щедрого ей жениха.

Но девушка этих даров не взяла,
Отказом своим удивив полсела,
И твердо сказала шамхальским сватам:
– Душа моя, беки9, давно занята.

Поэтому места другому в ней нет,
До смертного часа там будет Ахмед.
Хотя и погиб мой жених как герой,
Но в сердце моём он навеки живой.

Владычицей края я быть не хочу
И замуж не выйду без искренних чувств.
Ни хан, ни шамхал, даже сам падишах
Меня не заставил бы сделать тот шаг.

Пристыженные от нежданной тщеты
Шамхала дары уносили сваты…
Такого ещё не видал горный край –
Пусть чистому сердцу достанется рай!

В потоке времён растворились века,
И много имён унесла их река…
Но имя горянки Парту Патима
Сияет, как солнце, чтоб сгинула тьма!

-----------------------------------------------
1 Кумух – древнее лакское селение в Дагестане,
столица Казикумухского ханства.
2 Кайтаг и Хунзах - древние дагестанские села,
резиденции правителей.
3 Чанка – внебрачные дети знатных дагестанцев.
Аллаху акбар – Аллах велик (араб.).
4 Нукеры – приближенные и охранники властителя.
5 Курбан-байрам – праздник жертвоприношения
в мусульманском мире.
6 Зал – в древности верховное языческое божество у лакцев.
7 Уцмий и шамхал – титулы правителей в Дагестане.
8 Урусы – русские (общедаг).
9 Беки - дворянский титул у народов Кавказа.