Когда порою пробирает дрожь...

***

Когда порою пробирает дрожь,
Танцуют ядовитые  уменья,
И пламенеет золотая рожь
От гиканья последнего затменья.

Холмы раскинулись широко под луной,
Костры горят, как будто зеленея,
И на прекраснейшей, но взмыленной гнедой
С холмов сорвался всадник слишком смелый.

Под стук копыт гнедого скакуна
Ложится пыль проторенной дороги,
А в небе занимается заря,
Чтоб высушить пространные тревоги.

Близ шороха коры, в деревьях высоко,
Глаза безумные, как ужас, хищно смотрят,
Слетают с губ слова легко-легко,
И мысли острые уж ни о чем не просят.

Как вьюга кружится витое воронье,
И ложь на ухо тихо шепчет мысли,
А всадник тот настигнут был стрелой -
Сомнения его уже не грызли.

Но с нами здесь не только он один:
Ромула брат сидит, главой поникнув, 
Вдали хребты сереют горных спин,
Цветы блестят, ко многим душам липнут.

Так странно созерцать белеющие кости,
Так странно под уздцы коня хватать
И уводить его от тления и пепла,
Так странно заметать следы и ждать…

И в небо взор ронять - донельзя странно,
И подобрать стрелу, и бросить в реку,
И что-то бормотать с улыбкою печальной,
И  все поведать чародею-греку…

Есть где-то далеко, в скитаниях душевных,
Просторы тайны, заговора цвет,
И россыпь заклинаний древних,
Ворвавшихся в полночный, сонный бред.

Так в древности – часы идут по солнцу,
Расплата настигает, не спеша,
Камнями побивают греческую бронзу,
И кровь бежит, ужасно горяча…

И ручейком неспешно убегает в реку,
Вина смывается, душа течет ей вслед,
Прощение летит к иному человеку,
И зачарованным проходит бледный век.

Там, где поля раскинулись далеко,
Где асфоделей дивный, пышный цвет,
Уж  не бродить душе, увядшей так жестоко, -
Не передаст ей Рем свой царственный привет.