Легенда о Капчугае

Розе Эльдаровой

На берегу Шура-озень селенье есть одно,
Как будто из седых легенд явилось к нам оно.
Стоял там стражник у ворот,
по-тюркскому «капчу»,
И зорко охранял он вход – не пролететь сычу.

А в полночь стражнику тому
командовали: – Гай,
Что на аварском языке звучало: – Закрывай!
Так Капчугаем с давних пор прозвали тот аул,
Что у подножья синих гор,
как путник прикорнул.

И с незапамятных времён надёжно окружён
Высокой крепостной стеной
аул был с трёх сторон.
Ну, а с четвёртой стороны спокойствие села
Скала хранила от врагов – Ахмат-Айсу-кала.

Олень, чья благородна стать,
и диких коз стада
Могли легко добычей стать охотников тогда.
И птицы вдоволь, и зверья
водилось в тех местах,
Которые благословил, наверно, сам Аллах.

Источник чистый, как слеза,
родился среди скал,
Своей целебною водой он озеро питал.
Но злое чудище его надёжно стерегло
И не давало замутить прозрачное стекло.

А кто осмелился испить живительной воды,
Не смог, несчастный, избежать
негаданной беды.
Родник прозвали Ачису охотники тогда,
Что переводится, друзья, как «горькая вода».

И всё же, робость поборов, охотник молодой
Однажды чудище сразил железною стрелой.
С тех пор чудесный тот родник
для всех доступным стал,
Но только больше никого уже не исцелял.

Гласит легенда, что в селе
жил много лет назад
Отважный юноша один по имени Ахмат.
В степи ногайской повстречал
он дивную красу
И всей душою полюбил прекрасную Айсу.

Она взаимностью тотчас ответила юнцу
И убежала вместе с ним наперекор отцу.
Разгневался ногайский хан
на ветреную дочь –
Вдогонку всадников послал
за ней в лихую ночь.

Они отстали… Лишь один наездник удалой
Догнал Ахмата и Айсу предутренней порой.
Но пожалел влюблённых он и юноше сказал:
– Стрелой мне руку прострели,
чтоб я с коня упал.

Ведь коль вернусь я без Айсу,
то хан убьёт меня,
А если раненым вернусь – подарит мне коня.
А вы скачите в Капчугай
и спрячьтесь среди скал,
Чтоб хан с ногайскою ордой
вас там не отыскал.

Совету этому не внял решительный Ахмат,
Свою невесту нарядил он в свадебный наряд
И в сакле с юною женой
он жить открыто стал,
Пока с угрозой от отца гонец не прискакал.

– Коль хану дочку не вернёшь, –
сказал ему гонец, –
То через девять дней найдёшь
позорный свой конец.
Уже ногайская орда за крепостной стеной
Стоит и ждёт, когда же ты
смертельный примешь бой.

И с крыши сакли поглядел
Ахмат в седую даль,
И затуманила в тот миг глаза его печаль –
Наездников он увидал, гарцующих вдали,
Хотя едва их различал в клубящейся пыли.

Три дня на белых скакунах,
три дня на вороных,
А три последних дня они скакали на гнедых.
Ахмату показалось вдруг,
что войску нет числа,
И от него не защитит ни сакля, ни скала.

Тогда он подошёл к Айсу
и тихо ей сказал:
– Перед твоим отцом вину свою заглажу сам.
Тебя я должен опустить, любимая моя,
Ведь войско грозное его не одолею я.

Айсу ответила, вздохнув:
– Мой суженый, постой!
Коль умереть тебе судьба,
и я умру с тобой.
Но не гони меня к отцу –
мне чужд мой край давно,
И без тебя я там, Ахмат, погибну всё равно.

И, взявшись за руки, они поднялись на скалу,
Сияло солнце молодым
сквозь утреннюю мглу.
Синела моря полоса Хазарского вдали,
И плыли в дальние края по морю корабли.

А северней желтел бархан песчаный Сарыкум
И на влюблённых навевал
предсмертную тоску.
А дальше за цепочкой гор раскинулся Ногай,
Где, словно маковый костёр,
пылал цветущий май.

Когда увидели они, что пропасть впереди,
Вскочил Ахмат на скакуна,
прижав Айсу к груди,
И гикнув, лихо полетел с любимою своей
Туда, откуда больше нет возврата для людей.

Не знали, бедные, они, что жулик и хитрец,
О ханских думая дарах, их обманул гонец.
Один он целых девять дней
вдали от грозных скал,
Меняя под собой коней, враждебно гарцевал.

Влюблённых думал устрашить
он силой удалой,
Чтобы обоих их пленить и привезти домой.
А вместо этого принёс трагическую весть…
За что ему башку хан снёс,
свершив святую месть.

С тех пор Ахмат-Айсу-калой
скалу ту нарекли…
Над ней осеннею порой курлычут журавли.
И вьюга белою зимой рыдает без конца
Над бездной, где погребены разбитые сердца.

И лишь весной, занесены
из северных степей,
Кровавых мака два цветут
средь горестных камней
И к солнцу тянут лепестки, пытаясь улететь
Туда, где вечная любовь
вновь побеждает смерть.

Художник Евгений КИМ