Тебе

«Сейчас» бывает протяженным, как затянуться сигаретой
И ливнем выдохнуть на небо и совершить в него прыжок.
Но падать бесконечно в осень, прощальным солнцем несогретым
Последним листиком зеленым, слегка свернувшимся в рожок.
Стыдливый клён, весь в желтых пятнах, ладошкой круглой ветру машет.
- Привет, ты где летал все лето? С кем ночи праздно проводил?
Неразговорчивый сердито свистел и в гневе он был страшен,
Ведь мир давно дышал на ладан и он давно ему кадил.
А люди жили машинально, курили, пели, раздражали
И в их среде руководило толпы короткое словцо.
Они топтали вместо лестниц книгопечатные скрижали,
Моралью начищали обувь и прятали в рукав лицо.
Однако был один товарищ – он сердце портил по-старинке,
Насос поставить не желая, как все - в измотанной груди.
Коробка с сердцем под кроватью у волка в беленькой овчинке.
- Овчинка выделки не стоит? Так мы не держим, уходи.
И он ушёл. Душа печальна, зато светла. Сверкают кольца –
То годы врезаны искусно в живой, обширный древостой.
Сгоняя шрамы, как поденок, бил закопченные стекольца,
Которыми закрылись люди от жизни, вроде бы пустой.
Его «сейчас» стекало долго, мучительно плыло в привычку,
Разматывалось по асфальту и сигаретой ноги жгло.
Тот, кто не думал – тот не знает, что закрывается кавычка,
Очерчивая круг внезапный одним ударом тяжело.
И снова бесконечность ляжет очками на глазах тревожных.
Не все равно? Смотри сквозь лето, плечами солнце подпирай.
Когда прорвешь мембрану неба – таким товарищам не сложно,
Не открывай дверей с табличкой – «Альтернативный людям рай».