Грусть. Сотни лет спустя

Д’Артаньян:
 Скажите мне, сударь, вам тоже бывает нас жаль?
 Вы тоже грустите над нашей судьбой?
 Когда наша слава уходит в неведомый край
 Но вы, как и я не хотите идти на покой?

 Вы знаете, сударь, ведь нас уж почти что забыли
 И лишь имена говорят иногда
 А время, когда все мальчишки себя мушкетёрами мнили
 Кануло в лету, боюсь, навсегда

 А книги Дюма на родительских полках пылятся.
 Да и Миша Боярский давно уж не тот
 Так зачем же нам, сударь, и дальше сражаться?
 Нас наш грустный финал за воротами ждёт.

 Ответьте мне, сударь, ведь вы по-мудрее меня
 Неужто, страницы все стали скучны?
 Неужто, сюжет не забавен, и шутки писались все зря?
 Иль диалоги все стали нудны?

 Иль нет уж любви, какой сердце всегда задевалось,
 Неужто нет драк, приключений, интриг?
 Неужто и мужество наше, о сударь, где-то осталось?
 Где-то на старых страницах истрёпанных книг?

 Неужто уж нет королевств, королей, кардинала?
 А может быть драм маловато иль слёз?
 Неужто совсем затупилось остриё верной шпаги, кинжала?
 Ответьте же мне поскорей, благородный Атос!

Атос:
 О, сын мой, прошу вас, поверьте же, эта картина
 Что видеть вы можете день изо дня
 Безумно грустна, и до боли противна
 Для вас ровно так же, как и для меня.

 Мой друг, я прошу вас, вы только поверьте,
 Что мужество наше ещё всё при нас
 А шпаг остроту вы в ближайшей дуэли проверьте
 А, точно. Откуда ж ей взяться сейчас?

 Сейчас, когда грубою дракой решаются споры
 Когда слово «честь» позабыто совсем,
 Когда ярким огнём давно не наполнены взоры
 И наплевать уж на книги о подвигах всем.

 Лишь стоит поверить, что все в этом мире такие
 И смысл свой жизни забудь навсегда
 На свете всех много, но были и будут другие
 Кто нас с вами, друг мой, несёт сквозь века.

 И рыцарей кодекс они со страницей впитали
 И думаю, что они не забудут уж тех
 Чей девиз все любили, а главное, знали
 Кто нам говорил, что один, мол, за всех

 И за одного, как вы помните, все мы стояли
 Нам нужно лишь верить, нужно лишь знать:
 «Для того, чтобы снова все прежними стали
 Люди здесь снова должны начать книги читать.»