Повядший цветок неприкрыто и ясно меж травами гряз

  Рассказчик

Тёмная, ничем не выделяющаяся, комната. Обставлена так, будто хозяина подолгу не бывает дома. Посреди комнаты стол с возвышающейся керосиновой лампой. Из неосвещённого угла комнаты доносится размеренный голос, подобный тем, что слышится в моменты диалога с самим собой в своей же голове - тот самый голос, который любит соваться во все человеческие дела и советовать непременно дельные вещи.

  Мудрец (тихо, будто обдумывая каждое слово)

Повядший цветок неприкрыто и ясно
Меж травами грязи растёт. Веснистой душой
Заражён от земли, пропахшей несчастьем.
Вынужден он в вековой безобрази
Чахнуть и лгать, что даст он плоды.


  Рассказчик

Вдруг от сильного вечернего ветра раскрывается окно, пламя в лампе нарушает духовную гармонию. Лицо отшельника освещается - седовласый старик с глубокими серыми глазами и морщинистым лбом. Несмотря на возраст, морщин в уголках рта и глаз даже не намечается.


  Мудрец (в порыве, вспомнив что-то из своей жизни)

Свирепые будни не дают ни надежды,
Ни весточки с края, где вьюга и снег.
И будь я богат, будь богат я хоть трижды,
Прожить я обязан нелепый свой век.
Беспрепятственно слезут в печали все маски,
Все слова обличатся, наступит сей час:
Мне не быть чьим-то взором, древянной указкой,
Не проникнуть в умы блеклым помыслом глаз.
Ваши умы не над уровнем моря, их заняли
Крыльями белые чайки, не всплыть выше них
Вашим помыслам. Мысли, желания каменем канули
И вклеились рифмой в синтетический стих.
Но разве приятно смотреть сквозь глухие зеркалия
И видеть пришельцев с индейского племени?


  Рассказчик

Незаметная до этого фигурка в другом конце комнаты шелохнулась - это был очередной вечерний гость старика. Фигурка, не сразу осознав причину своего пробуждения, растерянно оглянулась в поисках источника шума. Их глаза пересеклись. В глазах старика читались отчаяние и обида, что пришедший в гости человек, не выдержав и часа созерцания и, как он называл это, познания, не выдержал и уснул.


  Мудрец (уже обращаясь конкретно к человеку)

Где та улыбка, что когда-то давал я вам?
Где тот венок, приклеенный к темени?


  Человек (с нескрытой нетерпеливостью и злостью, словно кипел он уже очень давно)

Молчи! И услышь трепыхание ртов!
Языки наболели кровавыми ранами
Скажешь, что господом стать ты готов!
Что заселишь нам головы странными планами.
Вавилонское сборище во всём виновато:
Они не от нас, мы не знаем, что те говорят,
Схорони свой язык острой-острой лопатою
И знай, что свят тот, о ком не молчат.


  Мудрец (вздыхая)

Вот и кончился день, что несчастье сулил,
Хоть и завтрашний будет таким же,
И дело не в том, что нет жизненных сил,
А в том, что не будет всё так же, как прежде.
Не будут проблемы меня волновать —
Почему говорят, что нам жить хорошо?
Не могу же я, словно та птица порхать,
Потому что не верю в своё волшебство.
А что до тебя — понимаю всё чаще,
Что лучший язык — это дрёма и сон.
От греховин во сне ты не сможешь стать павшим,
Зато сможешь от жизни той выпрыгнуть вон.



  Человек

Опять философия, вера, слова и присловия!
Как же ты надоел пустыми дрянными словами.
Сейчас новый мир - мы живём одними глаголами!
Жить, работать, любить, умирать — всё с нами.
Твои размышления умерли много раньше тебя,
Так не кажется ль что и время твоё тоже пришло
Погибать, славный мир это всё никак не любя?
Оно ведь и инеем на голову твою давно уж легло.


  Рассказчик

В незакрытое окно влетает чёрная ворона. Человек прекращает говорить — он видит поразительную картину — застывший, словно маленький мальчик у вольера со слоном, мудрец  со свойственной ему умиротворённостью смотрит на ворона с аурой вокруг него в виде полной луны. Человек, который хотел подождать ночи, подождать, пока старик уснёт, понял, что пришло время действовать, пора выполнить то, что он и хотел.


***
Со смертью тишина приходит,
Но если бы она сейчас пришла,
То я сказал бы без раздумий,
Что всем хочу её дарить бесплатно.
Но время не покроет голову любовью,
И не придёт подобного пора —
Оно лишь вызывает шум, страданья,
И проживаем жизнь мы суррогатно,
Напившись ею гордо и до дна.