неРомэн-3. Песня не то Земфиры, не то Глафиры

Был цыган, любил его весь табор,
я любила. И сейчас люблю.
Только табор он сменял на бабу
то ли сдуру, то ли во хмелю...

Мужики, какие вы смешные:
рукописи мечете в костры,
языки которых не страшны им -
от себя вам прошлого не скрыть,
годы-кони бешено-быстры,
их не сдержишь толщиной мошны и
в таборе остались три сестры,
сохраняя о цыгане память,
языки цыганские остры -
оселком - за пазухою камень,
и не надо думать и гадать:

женщины, оставленные вами,
с вами остаются навсегда
и живут делами и словами,
и всем тем, что принесли вам в дар:
кто-то жизнь, а кто-то только ночи,
кто-то сердце, кто-то сон и явь...

Я в тебе останусь сотней строчек,
возвративших радость бытия,
я в тебе останусь тихой песней,
слов которой ты не смог забыть,
чайкой, а, быть может, буревестником,
развязавшим нить твоей Судьбы,
нежностью, которой ты не ведал,
силой неразгаданной души,
сказкой странствий и зелёным пледом,
под которым так легко грешить,
я останусь в глубине ладони,
где горит мой первый поцелуй,
и мечтой, которая бездонней
всех твоих...
И серую золу
прошлого усердно разгребая,
этого тебе не разгрести,
и с тобой останется рябая
женщина, как твой последний стих -
Женщина - потерянная совесть,
Женщина - обманутый причал,
Женщина - оборванная повесть,
Женщина - горящая свеча,
Женщина - растоптанное имя,
Женщина - навек чужая боль,
наравне с такими же двоими,
брошенными в таборе тобой.

Нам, цыганкам, не до благородства -
мы привыкли укрощать коней,
наша лошадь к нам ещё вернётся
поседевшей...
И на склоне дней
ты один проснёшься в старом доме,
где, меняя золото на медь,
ром в тебе четыре раза помер.
Пятого никто и не заметит:
был цыган и нет его, цыгана -
ни звезды, ни воли, ни мечты -
фильм о неРомэне неЛотяну,
где герой романа - бывший ты.