03 13 000 Свобода и ответственность. Внутренний ре

03 13 001
Свобода. Свобода! Свобода?
«Свобода повсюду, но не там, где нужна».
«Свобода – это осознанная необходимость».
«Свобода – это не своеволие. Это – порядок и дисциплина».
 «Свободой нужно уметь пользоваться».
«Свобода – это свобода, а не какая-то там осознанная необходимость».
«Свободой рабства не истребить».
«От свободы нельзя отрывать ни кусочка, ибо в этом кусочке тут же сосредотачивается вся свобода».
…
Подобными цитатами можно исписать несколько страниц. Но стоит ли?
Больше всего кричат о свободе те, кто сам не прочь лишить свободы других. Свобода за чужой счёт. А остальным – свобода сопеть в тряпочку.

Антиподом свободы выступает власть. Везде, где есть власть, есть и ограничение свободы. И вновь меньшинство живёт за счёт большинства. А большинству приходится довольствоваться добровольной и «осознанной необходимостью».

03 13 002
«Колхоз – дело добровольное. Хочешь – едешь, не хочешь – не учишься» - студенческая поговорка 80х.

03 13 003
Повешенному нужна лишь одна свобода – свободно дышать. Все остальные свободы уже не актуальны.

03 13 004
 Однако, пусть с понятием свободы развлекаются политики и философы. Наша задача попроще – свобода творчества. А конкретнее, свобода стихотворчества.
И тема-то глупейшая. Ну, как человек может быть свободен или не свободен, если он пишет стихи? Ведь никто не может заставить тебя написать хорошие стихи. Даже ты сам заставить себя не можешь. Представьте, борец дзюдо ставит перед собой задачу – написать гениальное стихотворение на тему любви к боевым единоборствам. Силы воли у него не меряно, как отдавать всего себя поставленной задаче, он знает, и вообще, силён и ловок, так почему бы ему не написать гениальный стих? Он может совершенно свободно это сделать.
Может. Но не сделает. Потому что, несмотря на всю свободу, писать стихи он не умеет.

Каждый человек свободен в своём выборе – писать ему стихи или нет. Но не у каждого есть талант, а главное, потребность в этом. Если у обычного человека есть потребность пить, спать и пр., то у поэта – ещё и потребность писать стихи.

А в остальном...

Полная свобода. Хочешь пишешь - не хочешь не пишешь. Не пишешь, и не надо. Я, бывало, по три года не писал ни строчки, и никому от этого хуже не стало. Свобода творчества - это ещё и свобода от творчества.

Но вот когда пишешь, тут же начинается ограничение твоих свобод.
Нет, ты по-прежнему свободен в выборе темы, стиля, манеры и всего прочего, но ты ограничен в способе передаче информации. Тебе уже ни к чему акварельные краски, да и тромбон не пригодится. Будь добр, используй слова и буквы.
Кстати, в этом отношении.

Поэзия – самое свободное из искусств. Потому что для творчества не требуется ничего кроме души и разума. Ни красок, ни глины, ни погодных условий.

Сколько гениальных ювелиров не сложилось лишь потому, что не нашлось лишнего килограмма золота и горсти бриллиантов.

А тут – всё своё ношу с собой. Инструменты, и материал всегда под рукой.

Но даже на этом этапе существуют маленькие ограничения. Малюсенькие. С помощью букв и слов не всегда возможно передать звуки и интонацию. Попробуйте с помощью букв свистнуть. Ффь? Ссь? Фью? Не выходит. Вот и получается, что можно лишь обозначить само явление, но не его звуковой эквивалент.
Впрочем. Для некоторых звуков придуманы буквенные эквиваленты. К примеру, «тьфу». Или «апчхи» – и мы тут же откликнемся: «Будьте здоровы!». Или петух спросонья поинтересуется: «Кукареку?». И совсем не важно, что кричал он не «кукареку», а «кикирики» или «кекераки». Если предписано ему кричать «кукареку», то он и будет каждое утро будить нас кукареками. Даже Пушкинское «кирикуку» не прижилось.
Или возьмём павлина. Вы слыхали, как поёт павлин? А ведь он не поёт, а противно мяукает. Да, ещё и безграмотно. Ставит ударение не там, где надо – не мя/у, а мяу/. Но, «мяу» прочно закрепилось за кошкой, и павлину сюда лучше не соваться. Не так поймут.
В крике чайки – визг несмазанной калитки. Но как конкретно кричит чайка – не передать. Приходится прибегать к метафорам.
Получается.

Творчество ограничено средствами творчества. Ты можешь нарисовать картину, можешь испечь пирог, можешь исполнить симфонию. Но всё это ты должен сделать, используя слова, а не краски и холст, не нож и вилку, и не свирель с геликоном. Только слова.

У слова много возможностей, но и они не безграничны. К тому же, если слово сказанное ещё играет всеми оттенками интонации, то слово написанное лишено и этого.
Об интонации догадываются по контексту.
Не всегда.

Вспоминаются баталии на уроках литературы. Издавая дикие крики, мы пытались выяснить, что имел в виду Блок:
«Твоё лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола».
И где нужно делать интонационное ударение – «Своей рукой УБРАЛ я со стола» или же «СВОЕЙ рукой убрал я со стола» ?
Вот и получается, мы воюем, а Блок посмеивается: «Дурачки вы и дурочки. Я-то совсем о другом писал: «Своей рукой убрал я СО СТОЛА». На столе она у меня стояла. Убрал со стола и переставил на сервант. Своей рукой. В его простой оправе...»

03 13 005
Нет, не напрасно говорят о сотворчестве поэта и читателя. Поэт писал стих и думал о своём. А читатель видит всё иначе. Он ведь тоже о своём думает.

И его трактовка может оказаться самой неожиданной. Вплоть до наоборот. У поэта сарказм, а у читателя – лозунг. И поэта же дураком обзовёт. Сарказм – это ведь интонация, штука тонкая и заметна не сразу и не вдруг.

А цитата и вовсе беззащитна. Цитата без контекста, как девушка без одежды - любой норовит обидеть.

03 13 006
И всё-таки, несмотря на мелкие препоны, свободы ещё слишком много. Поэт свободен в выборе стиля, ритма, рифмы, свободен в подборе метафор, эпитетов и сослагательных наклонений… Но как только он определится со всеми этими моментами, его свобода тут же ограничивается сделанным выбором. Нет, он имеет полное право не писать именно так. Он свободен писать иначе. Но и выбрав другой стиль, ритм и т.д. , он опять лишает себя свободы. «Нельзя объять необъятное». Невозможно писать всеми стилями, ритмами и на все темы одновременно. Приходится выбирать.

Свобода выбора, но, сделав выбор, – лишаешься свободы.

 Впрочем, это - самоограничение по типу «осознанной необходимости», никого всерьёз не волнует. На твою свободу никто не покушается. Степеней свободы ещё слишком много. Глаза разбегаются. Например, тема стихотворения.

03 13 007
Поэту нет нужды искать темы. Они сами набрасываются на него и рвут душу на части. Только успевай отпихиваться. «Каждый выбирает по себе» (А потом вздыхает о судьбе :)
Получается, что повсюду сплошная свобода. Но где же тогда несвобода? Выходит, что её как бы и нету вовсе.
Допустим, ты – существо высокосоциальное и всклокоченное; и на твоё творчество сильно влияет гадкая окружающая обстановка. И что? Ты волен витать в облаках, не обращая внимания на земную грязь. Над тобой ведь никто не нависает и не заставляет писать о вреде курения или о браке на производстве.

Даже когда ты – штатный поэт, и пишешь ради куска хлеба насущного, никто не заставляет тебя торговать душой. Ну, не пиши ты на заказ, и сиди без хлеба.

А проголодался, - разгружай вагоны или мой пробирки. Не нравится? Тогда уважай прихоти заказчиков, и не жалуйся на несвободу.

 Послушных поэтов хорошо кормят. А свободу творчества можно оставить для себя. Для внутреннего употребления.

Пиши что хочешь. Только не публикуй – и будешь свободен от чужого некомпетентного, или чересчур компетентного мнения.

03 13 008
Даже в самые «рабские» времена «одного на всех мнения», никто не лишал человека права думать, чувствовать и писать стихи. Запрещалось только проповедовать, пропагандировать и публично высказывать мнение, отличное от официальной доктрины.

03 13 009
Ну, так и при нынешней повальной «свободе» ничего, в сущности, не изменилось. Свободы слова так и не появилось. Есть только свобода получения информации, называемая «гласность», да и та, в последнее время, сильно поскучнела.
Ну? И не лезь. Пиши о цветочках, почках и лепесточках. Или смело херачь тюремную тему – сейчас это модно.
Ты даже можешь вполне демократично написать: «Дядя Боря – алкаш и свинья». Вот какая у нас сегодня свобода! Можешь ругать всех (почти) и на любую тему (почти). И тебе ничего (почти) за это не будет. Пользуйся! Но не пытайся докопаться до сути процессов, не распутывай клубок причин и следствий и, по крайней мере, не обнародуй свои выводы на эту тему.
Нынешние табу скрыты, но и наказание неотвратимо. Так что, держи своё при себе.
Но тебе это претит. Ты желаешь изменить мир. Тогда, будь готов. Приготовься заранее, чтобы смерть не оказалась неприятной неожиданностью. И не скули. Сделал свой выбор – и вперёд.

Свобода выбора дана Богом, и никто у тебя её не отнимет. Ни чёрт, ни сионисты, ни Политбюро. Вперёд! Всем смертям назло, всем козлам вопреки! Но вот парадокс – творчество твоё уже не свободно. Именно потому, что «вопреки».

03 13 010
Такие недавние времена… Вспоминается масса творческих личностей, которые проводили досуг в постоянных жалобах на то, что им не дают свободы творчества. Как будто свободу можно «дать».

Да и какая «свобода» им была нужна? Сейчас выяснилось, что им нужна была свобода крикнуть: «Брежнев – козёл, Политбюро – говно, партия – сволочь, и все они там педерасты!» Всё это они проорали и… застыли. И что делать дальше – не знают. «Ну, давайте ещё и вот этих обложим». Обложили. Навалили большую кучу. И вновь ступор. И тут кому-то приходит идея: «А вот я хочу написать о собственной заднице, поскольку свобода. Поэтому я буду называть её жопой. ЖОПОЙ!!! Пусть все знают, что у нас свобода!». Написал. Ещё подумал. И сделал открытие, что в организме есть не только задница. Есть и другие смешные подробности. Их тоже описал. И всё. Исчерпал все темы.

Завоевать свободу нелегко, но пользоваться ею – куда труднее.
Получается, что вожделенная свобода нужна была только для того, чтобы вынести «кухонные разговоры» на страницы газет. Получив свободу, творческая интеллигенция схватилась за голову. Кошмар. Оказалось, что ящики стола пусты, никаких гениальных шедевров в них не наблюдается, и удивлять народ поэтам нечем. Эх, знать бы загодя, как всё обернётся, уж они бы наполнили «стол» шедеврами, а так…
Если раньше тебя ценили за смелость, за то, что нашел в себе силы противостоять официальной доктрине, то теперь от тебя требуют таланта. А где его взять-то? Некогда всё было. Всё за свободу боролись.

Долгожданная свобода обернулась сплошными разочарованиями. И накатывает ностальгия по тёмному прошлому, когда можно было с кем-то бороться, что-то доказывать, чему-то противостоять, и объяснять свои слабости давлением цензуры.

Но вот уже и цензуру отменили, а вместо шедевров на нас обрушились потоки чернухи, порнухи и веселухи. И никто, вроде, тебя не ограничивает. Пиши, твори! А писать не о чем. Потому что за душой ничего нет.

Ты знаешь, чего ты НЕ хочешь, чего ты НЕ любишь, и с чем тебе бороться. Сплошное отрицание без капли позитива. В твоём распоряжении полная свобода, которая не нужна. Да и нужна-то была тебе не свобода, а борьба. А когда не с чем бороться, то ты чахнешь, вянешь, и жизнь теряет смысл. И ни чего не пишется. Сплошное дерьмо с редкими проблесками. И тебе уже не хватает злобного цензора, который отделил бы бриллианты от дерьма, и натыкал тебя носом. А ты, в ответ, обозвал бы его негодяем, и всем знакомым рассказывал бы, что самое лучшее в твоих произведениях загубил этот мерзавец.

03 13 011
Эзопов язык настраивает на обобщение. А когда всё вываливают открытым текстом, обобщающая мысль теряется, растворяется в сюжете. Цена мысли падает.
Поэтому эзопов язык нужен даже в период оголтелой гласности.

«- Это же язык Эзопа!
- Язык и, простите, что?»

03 13 012
Свобода. Человек в принципе не может быть полностью свободен, свободна может быть лишь его душа. В принципе. Но если человек не освободит свою душу от злобы, зависти и страха, от гнева и обиды, то ни какая свобода не принесёт ему счастья. В душе он так и останется рабом.

А когда душа человека свободна, то он и в тюрьме останется свободным. И стихи напишет замечательные. Свободные. Без нахрапа.

03 13 013
Так и Муза. Только взаимная любовь по обоюдному согласию. А дальше, рывками отползай в сторонку и отдыхай. Свободная любовь. Свободное творчество.
Талант всегда свободен, и ты волен поступать с ним по своему усмотрению – зарыть в землю или пустить в рост. Пустишь в рост – и опять встаёт проблема выбора темы. Поэт даёт себе задание, и начинает активно бороться с собой. И убеждает себя. И слушается себя.
И вот наша жертва послушания стоит на одиноком утёсе и взволновано молчит куда-то вдаль. И размышляет о свободе. Свободен ли он? Нет.
Свободный человек о свободе не задумывается. Свобода – словно воздух. Пока он есть, о нём не думаешь.

03 13 014
Свободный стих.  В принципе, самый «свободный» стиль – это «вольный стих», верлибр. И тема не важна. Лишь бы без оглядки на остальных. Что хочу, то и ворочу.
Привет.
Привет не  смысле «здравствуйте», а в смысле, мы встретились.
А может быть, и не встретились.
А точнее, встретились, но не мы.
А мы – здесь.
Мудрые, сытые и тёплые.
И никогда не встречались.
А за окном идёт блюз.
Отражается в каплях дождя.
Они правильные ребята и знают, чего хотят.
А мы не правильные, потому что не знаем.
Мы – другие.
Ау! Мы потерялись, и думаем, что нас никто не видит.
И нас никто не видит.
Потому что мы нафиг никому не нужны.
Никому, ни себе.
И может, без нас мир станет лучше.
Спокойнее.
Или хуже. Резче.
А мы зачем?
И можно ли сказать, что это — свободный стих?
Да, текст написан по принципу пофигизма.
Что хочу, то и ворочу.
Но свободы почему-то не чувствуется.
Так что, нет какого-то особенного «свободного стиля». Всякий фристайл имеет свои рамки.
И самый свободный стих получается, когда душа поэта свободна.

Свободен тот поэт, которому наплевать на стиль. Наплевать, что будут говорить о нём и о его стихах. Наплевать на славу, в том числе и на посмертную. Да и на саму свободу ему наплевать. Он и без неё свободен.

03 13 015
Но именно этот избыток свободы налагает определённую ответственность. И чем выше свобода, тем выше ответственность. Ответственность – расплата за свободу.

Если ты действительно свободен, то стараешься не оскорбить, не обидеть, не унизить другого. Есть такое прекрасное душевное качество как деликатность. То есть, уважение другого и стремление не доставлять ему особого беспокойства. И ты вынужден ограничивать свою свободу ради благополучия других. «Счастлив тот, кто думает о других».

У кого-то деликатность – это едва ли не врождённое, другой дозревает позже, но рано или поздно, к этому приходят все. Жизнь учит. И чтобы не понять этого, нужно быть уже полным дебилом. Впрочем, и это не такая уж редкость. Но утешает, что нормальных людей больше.

03 13 016
Этика.
Есть темы, о которых писать нельзя. Неправильно. Некрасиво.
Например, о смерти близких и родных. Когда ты пишешь – ты извлекаешь чувства из себя, и перекладываешь их на бумагу. Освобождаешься от них. А они – эти чувства скорби и утраты – должны остаться в тебе. Иначе ты не сможешь понять чужую боль, чужую потерю.


(- А если взглянуть глазами читателя? Знание, что рядом есть тот, кто способен понять и разделить горечь утраты – дорогого стоит).


03 13 017
Деликатность, порядочность, тактичность…
А как быть с этим императивом: «Относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе»? Мне, к примеру, не обидно, когда меня посылают на три буквы, так и другие обижаться не должны? Или, я не люблю водку, так никому не налью? А если люблю, то каждый должен выпить? По принципу «ты меня уважаешь»?
Деликатность говорит нам другое: «Со своим уставом в чужой монастырь не суйся. Относись к людям так, как они хотят, чтобы к ним относились».
Ну, а на более высоком уровне эти позиции сближаются. На уровне души. Относись к людям с пониманием, с любовью, с уважением и сочувствием. Против этого никто возражать не станет.

03 13 018
«Странно: могу издеваться, ёрничать, пошлить, но до определённого предела. Дальше – стоп! — что-то не пускает. Какая-то внутренняя преграда.
Например, Е. Перемышлев. Участники драмы: поэт, красивая девица и куча денег.
«Продлись мгновенье! И оно продлилось:
И денег нет, и тело отелилось».
Я так не могу. По мне так уж лучше откровенный мат, чем подобные выкрутасы. Грубость можно простить, но вот пошлость… тоже можно простить. А можно и не прощать.
Но что такое «пошлость»? Начал спрашивать у окружающих. Большинство - не знает. То есть, конечно, понимают, что вот это – пошлость, а вот это – нет. Но само понятие пошлости довольно расплывчато. Нечто среднее между мещанством и сексом. И в то же время, ни то и ни другое. Безвкусица пополам с бесстыдством.
Да уж. Не бывает пошлых талантов, зато случаются талантливые пошляки.
Впрочем, я не об этом. Сделаем строгое выражение лица и объявим:

03 13 019
«Тема нашей сегодняшней лекции – «Внутренний редактор». А это что ещё за зверь такой? Не кусается?
Да кто ж его знает. Это – нечто неуловимое, которое ограничивает твою свободу писать всякие гадости. И не только гадости, но и всё остальное, что идёт в разрез с совестью.
Но и это не всё.
Для кого-то внутренний редактор – это, в основном, совесть. И та самая деликатность, которая не позволяет материться в присутствии женщин и детей. Или же хаять то, что человеку дорого. «Нельзя ругать Дом, Веру и Любовь человека, и не нажить при этом неприятностей». И дело даже не в неприятностях, а просто, совесть не позволяет.
Совесть запрещает брать чужие вещи без спросу. Даже если никто не видит. Или – читать чужие письма.  Или – врать в глаза. Совесть заставляет тебя отвести взгляд.
Деликатность не дает обижать людей, призывает уважать их чувства. (Деликатность - это не толерантность. Она не станет терпеть мерзость. хамство и обиду. Деликатность основа на чувстве собственного достоинства, а толерантность - на его отсутствии).  Деликатности не бывает чересчур. Её всегда в меру.
Кстати, о мере. Во внутренний редактор входит такая забавная штука как вкус. Вкус, чувство меры, гармония, чувство прекрасного…
Человек, лишённый вкуса назовёт Венеру Милосскую голой бабой, да ещё и с толстой задницей.

Отсутствие вкуса частенько оборачивается вульгарностью… да и ханжество из той же оперы. И тем и другим не хватает чувства меры.
Так и в стихах. Чуть недобрал, и стихи вышли вялыми, бесцветными. Чуть перебрал, и стих стал броским, но аляпистым. Обилие плоти так же плохо, как и её отсутствие. Чуть перебрал, и стих перешёл в разряд кича.

03 13 020
Большинство современной песенной поэзии страдает именно безвкусицей. Штампы, серость, либо яркая, активная вульгарность.
Однако.

Мне нравятся так называемые «дворовые песни». В них безвкусица доведена до совершенства, до своего логического завершения. Происходит феномен «отрицания отрицания». Безвкусица уже воспринимается не как пошлость, а как пародия на пошлость, как пародия на эстрадные шлягеры. Причем, пародия с серьёзным лицом, без потуг на юмор. Безвкусица сама себя пародирует, сама себя высмеивает, сама над собой издевается. «И как ты можешь слушать эту дрянь?» Могу. Запросто. Очень забавная дрянь.

03 13 021
Всем поэтам периодически изменяет чувство меры. Внутренний редактор отключается, и стихи заносит из стороны в сторону. В такие моменты желательно остановиться и малость отдышаться. И вспомнить о корзинке для мусора.

03 13 022
Нередко серьёзные, грамотные поэты с хорошими вкусовыми качествами, эстеты, критикуя нынешние песенки, утверждают, что подобного дерьма можно написать сколько угодно. И тут же приводят в пример пару-тройку четверостиший. Но всё это – поза. В том-то и дело, что написать подобный хлам, хороший поэт просто не в состоянии. Всё его существо бунтует против подобного дерьма. Внутренний редактор не позволяет ему таких вольностей. Вкус возмущается, мозжечок протестует.
Так что, не может хороший поэт писать плохо. И пусть не пыжится понапрасну. У хлама найдутся свои творцы.
И что характерно, чем больше эти «творцы» пишут, тем лучше получается. Со временем и у них развивается вкус. И вот уже и они не могут написать этого хлама, и передают эстафету следующим.

03 13 023
 Однако, вкус – очень милый внутренний редактор. Бывают хуже.
Страх. Антипод совести.
У всех у нас в мозгах имеется «клубок колючки». «Низьзя!» И не всегда это «нельзя» лежит на поверхности. Бывает, что уж очень глубоко запрятано. Не докопаешься.
Битые жизнью поэты (и не только они) живут в состоянии постоянного страха. Страх гнездится глубоко в душе, и снаружи не заметен, даже не угадывается. И человечек может показаться другим отъявленным смельчаком, который так и рубит правду-матку направо и налево. И критикует невзирая, и хамит без удержу. Ищет справедливости, и готов бороться за неё до последней капли крови.
Почему-то чужой. Чужой крови-то. И как это ему удаётся, ума не приложу. Казалось бы, действие рождает противодействие. Но вот что странно: противодействие это обрушивается на чужие головы, а наш правдоборец остаётся цел и невредим. И борется за правду дальше. До победного конца.
А всё потому, что у него чрезвычайно развит инстинкт самосохранения. И инстинкт подсказывает ему: «Туда не суйся – голову снимут». Направо пойдёшь – коня потеряешь, налево пойдёшь – себя погубишь, а прямо дороги нет. А другой инстинкт, инстинкт завоевателя, толкает его вперёд: «Иди! Если ты отступишь, сам себя уважать перестанешь».
Оба инстинкта вступают в отчаянную борьбу и, в результате, выталкивают правдолюбца на путь потери коня, то бишь соратников.
Причем, сам он этого не сознаёт, потому как не привык обдумывать последствия своих слов и поступков. Всё происходит бессознательно и безответственно.  На уровне подкорки. И он здесь не при чём. Но виноват. Потому что не думает. Не думает, для чего он это затевает, и чего хочет добиться своими поисками справедливости. Каковы будут последствия, и стоят ли они пролитой крови. Тем более, чужой.
И вот, мы опять подходим к понятию ответственности. Пока ты пишешь «для себя», ты волен писать о чём угодно и как угодно. Но если ты решил опубликовать свою писанину, то обязан предвидеть «как слово наше отзовётся».

03 13 024
В последнее время широко распространилась порочная идейка, что писатель, поэт, и не должен лечить общество. Не обязан. Поэзия, мол, это не лекарство, а боль. Вот это самое мы вам и обеспечим по полной программе.
Нашлись, понимаешь, благодетели. Я понимаю хирурга, который причиняет боль ради спасения больного. Это – нормально. А кто причиняет боль ради самой боли… Такие деятели напоминают мне гадкого мальчишку, который подбегал к больным детям и бил их по повязкам. Там, где больней. Дети – в крик, а он доволен. И ведь знает, что этого делать нельзя. И шлёпали его, и воспитывали, а назавтра он опять за своё. Демонстрирует свою свободу.
Но в то время он был всего лишь маленький гадёныш. А сейчас – он вырос, возмужал и, наверняка, понял, что лучше бить не кулаками, а словами. Словом и ударить можно больнее, и ответственности никакой. Всегда можно сослаться на «свободу слова», которую эти мерзавцы зажимают в твоём лице.
Ну, что тут можно поделать? Конечно, свобода слова – это добро, это благо. И разминировать эту идею добра не всегда удаётся. Да и чем ты ему возразишь? Как юродивый гордится убогостью, как негодяй похваляется своими пакостями, так и этот бьёт себя в грудь всеми своими конечностями и отстаивает свою свободу врать, издеваться над людьми, над их чувствами, свободу растлевать их души… И при этом ни за что не отвечать. Слово «журналист» стало синонимом продажного мерзавца. «Поэт» ещё держится, но скоро и его втопчут в грязь.  И конечно же, всё это под прикрытием правильных фраз типа: «Народ должен знать правду», «Во имя демократии и реформ», «Народу рот не закроешь», и т. д.

У мерзавцев всегда отмечалась особая склонность к патетике и вещанию от имени народа.
Покажите мне этот народ, от имени которого вы говорите все свои мерзости. Где он? Ау! И почему меня окружают нормальные люди, которым все ваши гадости не по нутру? Или у вас другой народ? Похуже, подурнее?

Так что, не надо ссылаться на народ. Всякий народ начинается с себя. Народ – это я, и я никому не разрешал говорить от моего имени. А и свобода – это свобода творить, а не вытворять. Это – внешняя свобода. А внутренней свободе ты сам хозяин. Свобода души, свобода выбора.
Именно так. Каждый должен отвечать за свои слова. Другое дело, если тебя неправильно поняли. Ну, так пиши, чтобы понимали правильно. Свобода ведь ещё и в том, чтобы не писать, если не можешь, не умеешь.

03 13 025

Но.
Боюсь, что нынешних работников пера и топора, я понял именно правильно. Это – гадкие, нехорошие люди, которые делают мир хуже. И не важно, осознают они это или нет. Для тупых повторяю: Пресса должна быть совестью народа. А боли у народа и без прессы хватает.
 Но мы уже вступили на чужую территорию. Политика. Поэзия и политика. Нужно ли поэту соваться в политику? Моё мнение – нет. Жаль только, что избежать этого не всегда удаётся. Всякий пишущий влияет на мировоззрение людей, а стало быть, и на их политические взгляды.  И политика начинает засасывать поэта в свою ненасытную утробу. И поэт задумывается о своих политических взглядах и пристрастиях.

03 13 026
«Старая интеллигенция всегда была в оппозиции к власти. И не потому, что власть была плоха. Восхваление сильных отдаёт угодничеством, если не лакейством. Почему же нынешние «душеведы» так охотно восхваляют Ельцина?
…»
24. 04. 93г.

Чем это закончилось в октябре 93 года, всем известно. Верховный Совет расстреляли из танков. Ещё одна позорная страничка в истории России.
А вот реакция "интеллигенции" на эти события: «Они сами виноваты, что заставили нас стрелять в них!» Подобные фразы вызывают гадливость. А их авторы, вроде Н-ской – омерзение и презрение. Жаба она. Режим победивших жаб. Фейерверк на болоте.

03 13 027
Маяковский Вэ-Вэ. «Родного отца обольём керосином, и в улицы пустим для иллюминации».
Эх, Владимир ты, Владимирович. Поглядел бы ты на обожжённых больных в нашем отделении. И отцы бывали, и жёны и детки. Больно им. До жути. И немногие из них выживают. А находятся-то они в полном сознании, и чувствуют всю боль до последней капли.
«А я не хотел! Это неправда! Я же совсем о другом писал!»
Поздно оправдываться. Пьяный Вася не знает, что ты хотел. Он накатил ещё стакан и двинул супруге по морде. Та – в крик. Вот он её бензинчиком-то и полил. И спичку кинул. Ну, чем он виноват? Пьяный был. Не прочитай он ещё в школе, твоих стишков, ему такое зверство и в голову бы не пришло. А тут, у него в головушке зафиксирована информация, как нужно поступать с теми, которые супротив. Можно, оказывается и так. Можно и керосином. Для иллюминации чтобы. Спасибо, Владимир Владимирович, надоумил. Просветил нас, убогих.
Я чего хочу сказать-то.

Поэт не должен становиться провокатором. Особенно, если ты – гений. А иначе, получается, что Божий дар попал не в те руки. В дурные руки.


(- Может не стоит путать поэта и человека, умеющего писать буквы подряд?)


03 13 028

Я не стану доверять человеку, который меняет свои убеждения как носки – раз в месяц. Худший из ренегатов тот, кто предаёт свои убеждения. Потому что тебя-то он продаст не задумываясь.

И чёрт с ними.

03 13 029
Нужно ли поэту соваться в политику? Моё мнение – нет. Поэт влияет на общество через свои произведения, и ему нет нужды лезть куда-то ещё. Ни в апологеты, ни в оппозиционеры. Есть риск попасть в интересное положение. «Немножко беременный».
Сегодня поэту симпатичен господин Иванов, и он начинает господина Иванова всячески поддерживать. А назавтра политик Иванов сотворил какую-нибудь гадость или глупость. Что тогда? Поддерживать господина Иванова, и, тем самым, разделить с ним ответственность за сделанную гадость, или откреститься от негодяя Иванова, и, тем самым, предать его персонально? Он-то по-прежнему на тебя надеется… Но допустим, ты решил расплеваться с Ивановым. Господин Иванов, ты мне больше не господин! А подлец Иванов послезавтра опять совершит что-то жутко хорошее. Имеет право.
И что тогда? Кричать, что Иванов делает добро специально, потому что свинья? Или же вернуться, потому что Иванов опять хороший, и ты его простил? А тебе простят, что ты его простил? Или же назовут «политической ****ью»?
Так что, в политику лучше не соваться.


(- A если поэт ещё и гражданин?)


А если уж невмочь, если ты не можешь удержаться от желания переделать этот мир в лучшую сторону, то действуй, не стесняйся. Напиши такой стих, от которого у Иванова пропадёт желание делать гадости, и станет он исключительно замечательным человеком. Воспитай из господина Иванова само человеческое совершенство. Трудно? А талант на что?

Никто не призывает тебя «пасти народы». Тем более, что они не очень-то хотят выпасаться. Ты, не жалея сил, сеешь разумное, доброе и вечное, а они, наоборот, топчут злаки. Ну, воспитывай так, чтобы никто не догадался. Лоб в лоб только бараны воспитывают.

«Нормальные герои всегда идут в обход».


(- Где грань между «тупой принципиальностью» и верностью своим взглядам, между «отстаиванием своего мнения вплоть до гражданской войны» и стойкостью?
- Эта грань проходит между + и - , между добром и злом. В точке В- (см ниже) любое, самое лучшее качество превращается в свою противоположность, в "темного двойника": упорство в упрямство, патриотизм в шовинизм и т. д).

03 13 030

Нынче, чтобы тебя запретили, мало быть талантливым. Нужно быть или гомофобом, или антисемитом. Жалкий век, скупой на запреты.

Искусство - это, в том числе, рамка.  Багет - рамка картины. Фраза - рамка мысли.

Больше всех сделали для культуры её гонители.

Культура не потребность. Есть, пить, - вот потребности. А культура - необходимое условие выживания человечества.

Массовая культура. Культура воюет с пошлостью на её территории.

Смерть культуры не в кострах из книг и не в дымящихся развалинах дворцов. А в Кока-коле и гамбургерах.