03 10 000 Лирика. Отсебятина. Рамка для Я

03 10 001
А куда деваться, если пишешь от первого лица, да ещё и в единственном числе? Поневоле, кроме как в лирику, податься некуда.

03 10 002
Штрихи к автопортрету. Лирика. Отсебятина. Рамка для Я.
Обычно, само название «лирика» намекает на тонкую духовную организацию стихов, и настраивает на то, что их автор находится на высоте «трагической пронзительности», которая свойственна только «рефлектирующей интеллигенции». Я долго не мог понять, что означает «рефлектирующий». В конце концов, я решил, что «рефлектирующий» означает «писающийся в постель» Эдакий безусловный рефлекс.
Как видите, мне никогда не удастся подняться на высоту трагической пронзительности. Не воспаряется как-то. И духовная организация у меня толстая. «Нагл и бессовестен». И ещё груб. Но зато честен. Сам с собой. Иногда. Раз в полгода. Поэтому и лирика у меня – обычная отсебятина. От себя. Про себя. Для вас. Для тех, кому я интересен как человек, а не как автор. Как человек чувствующий, переживающий и пережёвывающий свою жизнь. Как человек, пытающийся заглянуть к себе в душу.

03 10 003
«Я как-то закуклился. У человека должна быть отдушина. Если её нет, то рвёшь ниточки привязанностей и обматываешь их вокруг себя»
«В поезде, на время пути, люди в одном купе становятся ближе, чем родственники. Доверяют тайны, без стеснения рассказывают о себе. Потому, что знают – больше не встретятся. Можно изливать душу без опаски последствий».

То же и в поэзии.

Стихи – хороший способ рассказать о себе, соблюдая приличия.

Не трудно открыться перед людьми, которых раньше никогда не видел и больше не встретишь. Перед посторонними. Но читатель – не посторонний. Это человек, с которым ты постоянно сталкиваешься. На улице, в магазине, на работе… Он может оказаться и знакомым, и соседом. И женой.

Трудно заставить себя раскрыться перед читателем. А вдруг? Всем известно, когда душа нараспашку, то в неё кто-нибудь да плюнет.

Обнажённая душа – как голый король – беззащитна перед насмешками. А провокатор, в виде гадкого пацана, всегда найдётся. 

Но.

Король, даже смешной и голый, остаётся королём. А хамоватый пацан так и останется мелким пакостником.

Вперёд поэт! Открывай душу. Пусть кто-то и плюнет, но другой и поймёт, и посочувствует. Будем считать Читателем только второго, а с первым будем разбираться отдельно. Назовём его негодяем без души, совести и литературного вкуса. И позабудем о нём.

03 10 004
О недостатках нужно писать от первого лица, иначе могут подумать, что у тебя их нет.

03 10 005
Чем надёжнее скрыта душа, тем она уязвимее. Стена не только охраняет, но и не даёт выйти наружу. Нежность улитки под скорлупой.

03 10 006
Так что же такое лирика и с чем её едят? Традиционное представление о лирике – это когда нежная и ранимая  душа поэта сталкивается с жестоким и несправедливым миром, и начинает переживать на тему этого столкновения. И все это – в стихах.

Тут же и любовная лирика. Он и Она. Сначала Она далёкая и недоступная. Потом Она доступная и недалёкая. И ещё нехорошая. А ещё потом Она уходит к другому. И это тоже прекрасный повод написать несколько стихотворений. Лирических.


(- Игорь! Всё-таки ты жуткий циник.
-Я – прагматик).


Изменщица вынуждает поэта переживать собственную неполноценность, а в дураках остается читатель, который платит деньги, чтобы познакомиться с чужими комплексами. Как будто ему своих проблем мало.

И всё равно читают. Потому что интересно. Как говорил Жванецкий: «Интересно, а что чувствуют они?» Они – это, разумеется, женщины, а не поэты. Хотя, и.

Поэты - существа загадочные и непредсказуемые, способные на любую дурь, которая нормальному человеку и в голову не придёт. А вот поэту – приходит. И потому, любовные переживания поэта заслуживают того, чтобы их хотя бы прочитали. Даже когда Она – всего лишь плод воображения, воспалённого длительным Её отсутствием.

(Назовём это так. Лирика – штука тонкая).

Воображаемые страсти, зачастую, бывают сильнее, красочнее и реалистичнее натуральных.

03 10 007
Глазами человек видит только половину жизни. Другую половину он придумывает.

03 10 008
Скучно выдумывать чужую жизнь, когда есть своя – вот основной постулат лирики. Лирика – это то, что начинается со слова Я. Даже если это «я» только подразумевается.

Всё начинается с Я. Вот только каждый это «я» понимает по-своему.

У одного «я» – это его душа. У другого – организм со всеми его калиями, гормонами и остаточным азотом. И все его «я» состоит из потребностей и реакций. Полный Фрейд.

У кого-то «я» включает в себя окружающую природу, родимый дом или компанию единоверцев. А у другого «я» – это его страна или вся Вселенная. Такое расширенное Я имеет все те же черты и эмоции, что и Я индивидуальное.

«Мне за державу обидно». То есть, на обиду, нанесённую ему лично, человек реагирует менее болезненно, чем на несправедливость по отношению к его стране.  Его «я» расширено до уровня патриотизма.  И так далее. Отсюда и возникает такое разнообразие лирики. И как тут разобраться, где кончается лирика и начинается нечто другое, совершенно ей противное?

Наверное, лирика – это то, что обозначается как «я» и «мы». Может ли другой человек быть частичкой твоего «я»? Может. И получается «мы». Но под этим «мы» подразумевается именно «я».
Я пришёл ко мне домой,
Я поссорился со мной…

03 10 009
Момент актуальный. Что же такое «я», и как его продемонстрировать окружающим? Ну конечно, само по себе «я» говорит только о том, что человек осознаёт себя как личность, отличную от окружающих. Так что, лирика – это, прежде всего, Отношение. Отношение к окружающему миру, и ко всему, что в этом мире происходит. Отношение к чему бы то ни было и к кому угодно. Даже к самому себе.

«Всё относительно» - заметил Эйнштейн, и был прав. Всё относительно Я. «Я» – точка отсчёта. Эго. Продемонстрировать «Я» можно только через отношение.

03 10 010
Отношение влияет на поступки. Как «я» поступлю в той или иной, пусть гипотетической, ситуации. А как я поступлю? Да откуда ж я знаю. «Во мне два я, два полюса планеты, два разных человека, два врага. Пока один стремится на балеты, другой стремится прямо на бега». (В. Высоцкий) В каждом человеке может умещаться не одно и не два «я», а целое стадо. Один и тот же человек может полюбоваться цветком, может не заметить его и пройти мимо. Может растоптать его, или сорвать и подарить любимой. Цветок один и тот же и человек один и тот же. А отношение разное. И «я» разные. В зависимости от настроения. Вот и получается:
«Каждое моё стихотворение писал конкретный Я. Другие Я за него не отвечают».
Отсюда столько неясностей и недоумений.

03 10 011
Самая распространённая ошибка читателей – отождествление личности поэта с его персонажами. А ведь, даже при соблюдении всех лирических условностей, персонаж – лишь кусочек личности автора, одно из его многочисленных «я».

Пусть никто не думал, что Высоцкий работал ЯКом- истребителем, но многие подозревали его в уголовном прошлом. (А кое-кто и в уголовном будущем). И то, что Лермонтов – не совсем птичка, в смысле «орёл молодой», догадывались. Но в трудном его детстве, поскольку «вскормлённый в неволе», сомневались, в общем, немногие.
О подобных ошибках читателю твердят и повторяют неустанно, а он их совершает вновь и вновь. Замкнутый круг. Конечно, никто уже не покупается на очевидные вещи, вроде того, сидел ли поэт или же воевал в одном полку с Жанной Д,арк. Это понятно из биографии. Если только ты с этой биографией знаком.

03 10 12
Самому же поэту подобные обвинения должны льстить. Это – откровенная демонстрация силы его поэтического таланта в плане перевоплощения. Можно даже поприкалываться. К примеру, выдумать Поэта викторианской эпохи, или же Гениального стихотворца из далёкого (причём, чем дальше, тем лучше) папуасского селения Нгвангва. И кропать стишки от его имени. А доверчивому читателю наврать с три короба о трудной судьбе малоизвестного Поэта, о том, какие приключения выпали на долю его папирусов или глиняных табличек, прежде чем, волею судеб, они попали в твои надёжные руки. О том, сколько долгих лет ты изучал древнепапуасскую письменность, прежде чем представить на беспристрастный суд  читателей свои убогие переводы этих гениальных стихов. Оказывается, уже в то время люди любили и страдали, и как близки их древние переживания нам сегодняшним.

Попрактиковавшись, можно обмануть не только читателя, но и издателя. И даже такое недоверчивое существо как критик, может клюнуть на эту туфту. Таким хитрым образом, ты добавишь к собственному таланту все ароматы веков и благоговение перед Древностью. И твои «переводы из ненаписанного» могут стать бестселлером.  Вот только, издать больше одной книги вряд ли удастся. Народ захочет ознакомиться с первоисточником, и обман раскроется. Дважды такие авантюры не проходят.

03 10 013
Муха села на рукопись, и напрямую выразила своё к ней отношение.

Не важно, кому я не нравлюсь. Главное - себе нравиться.

03 10 014
Ну, да ладно. «Я, ты, он, она – вместе…» Вместе – ни хрена.

Поэт может высказываться от лица любого персонажа, но говорит-то он за себя, демонстрирует своё отношение к жизни. Это его душа рвётся наружу в образе ЯКа- истребителя или волка, мечущегося за красными флажками. Это – всё та же лирика. Но в ином обличие. В маске.

Нацепив маску, лирика как бы отодвигается, отдаляется от автора. Одно из авторских «я» начинает самостоятельное путешествие в неведомое.  И, что удивительно, воздействие этого отделившегося «я» на людей зачастую гораздо сильнее, чем совокупность многих «я», называемая «автор».

«Я» покинуло автора, и читатели считают это «я» своим общим достоянием. «Да ведь это же про нас, про всех!» И каждый читатель, кого «зацепило», считает это стихотворение «своим». Как будто поэт заглянул ему в душу и вытащил оттуда на свет Божий то самое, чем человек давно маялся, но не мог, не умел выразить. А вот поэт смог. Сумел это сделать. И за читателя и за себя. Продемонстрировав одно из своих «я».

03 10 015
Пусть так. Но как быть с «бытовой» лирикой? В одном стихотворении автор предстаёт едва ли не ангелом, а в другом – свинья свиньёй. Да кто же он на самом деле? Вот и поди, разберись. Ему говорят: «Да как ты только мог!». А он в ответ; «А это не я. Это мой лирический герой. С него и весь спрос. А сам я хороший, даже замечательный, и не имею к этому никакого отношения».
И вообще, выясняется, что написал он все эти гадости специально, чтобы продемонстрировать другим как «не надо». «Я рад, что тебе не понравилось. Значит, я добился своего»

Были и у меня попытки писать «от противного». Ну и что? Да ничего хорошего. В каждом стихе, даже в специально- противном, есть кусочек «я». Маленький, неприметный для самого себя, но есть. Иначе, стих просто не пришёл бы в голову.
И кстати, чего я этим добился? Дурак погоготал и ничего не понял. Умный понял. Но. Вместо того чтобы вызвать неприязнь к персонажу или ситуации, я добился того, что читатель негодует на меня, хорошенького. Вот и все итоги. И, по большому счёту, это правильно. Так мне и надо.

Незачем увеличивать количество гадостей на душу населения. Ей, душе, и без того не сладко.

Негативная информация – отрава для души.
Если ты своими стихами заставил человека негодовать, злиться, если ты внёс беспокойство в его душу – ты нанёс ему эмоциональную травму.  Так за что он тебя должен благодарить? Это что же получается: ты ему стресс – а он тебе спасибо? Ты ему в глаз — а он тебе «будьте здоровы»? Не дождёшься.

 В истории многих народов горевестники  подвергались наказанию. И здесь – та же ситуация.

Люди крайне неохотно расстаются с иллюзиями. Воздушные замки прочнее железобетона. И если ты «раскрываешь человеку глаза», подготовься к ответному удару по морде. Ты испортил читателю настроение, и он тебе испортит. Всё по справедливости.

А значит, путь этот не только бесперспективный, но и опасный. И мы им не пойдём. Впрочем, не будем загадывать. Жизнь длинная, стихи есть стихи, и может получиться всякое. Особенно, если в стихотворении имеется несколько персонажей. Можно, конечно, ограничиться конфликтом между хорошим и очень хорошим. «Лучшее – враг хорошего». Но чаще конфликтуют, всё-таки, хорошее с плохим. Это я к тому, что не надо лакировать действительность, не надо очернять действительность, а надо понимать действительность. И стараться сделать её получше. В меру сил и возможностей.

Пусть мы будем хорошими, а они будут плохими. Ну, себя-то мы худо-бедно описать сумеем. Уж что-что, а свои достоинства мы знаем, и готовы ими поделиться. Особенно скромностью и талантом. А вот как описать негодяя? Да так, чтобы получился натуральный, качественный негодяй, а не карикатурное убожество. Наверное, для этого нужно самому быть немножко негодяем. Или стать им на время.

Литературные герои - это кусочки самого автора. Чтобы описать подлеца, нужно отыскать этого подлеца в своей душе, вытащить его на всеобщее обозрение и показать другим, какой подлец в тебе скрывается. Смотрите, люди, я – подлец! Дивитесь, на какие гадости я способен. И нет во мне никакого раскаяния, а только злобная радость оттого, что мои пакости так хорошо удаются.

Это не демонстрация на тему «так поступают подлецы», это – признание: «Вот он я, гнусный подлец. Казните меня!… если дотянетесь. Ха-ха».

Все литературные персонажи гениев – их многочисленные «я».
Всё это даже не перевоплощение, это – собственное «я» во всём его многообразии. Это – жизнь взаймы, напрокат.

Получается, что даже многотомный эпический роман может быть вполне лирическим произведением. А что же тогда «не лирика», не Я? Это те образы, характеры, которые автор берёт не из своей души, а исключительно путём наблюдения за окружающими и окрестностями.  И в этом случае поэт становится простым «наблюдателем жизни» – отстранённым зрителем шоу «За стеклом». Есть точность наблюдений, но нет души, и нет глубинного внутреннего понимания персонажей.

03 10 016
Представьте, что Вы проснулись, а все люди куда-то исчезли. То есть, все они здесь, и Вы об этом догадываетесь, но не видите их, и не слышите. И даже не нюхаете их присутствия. А догадываетесь об их существовании по изменениям в окружающей обстановке: в чашке уменьшается уровень кофе, дрель подпрыгнула и заверещала, вгрызаясь в стену, а стакан напился вдрызг.

Кстати, подобное видение мира можно взять за основу стиля. Минусовка. «Человек, который не замечает людей».
Минусовка может касаться не только людей, но и чего угодно. Вплоть до самого себя. И это тоже один из вариантов лирики. Автор отсутствует, но сохраняется Отношение. Автопортрет без автора. Но автор угадывается, благодаря тому, что демонстрирует своё отношение к тем или иным моментам. Это – не символизм. Символист рисует настроение с помощью определённых устоявшихся символов, а здесь используются самые обычные вещи, повседневные мелочи. «Мир есть моё ощущение». Субъективный идеализм.
Подбором и расстановкой мелочей, а так же демонстративным к ним отношением, автор раскрывает своё душевное состояние. «Пробочка, изъеденная йодом». И настроение и чувства автора видны как на ладони, хотя и сам он вроде как отсутствует.
В основе стиля лежат метафоры. Там где обычный человек скажет: «Я вижу, что творится вокруг, и мне это не нравится» - там поэт понаплетёт метафор, каждая из которых вызывает, развивает и углубляет чувство неприязни. Сам же поэт остаётся за кадром.

Можно пойти дальше, и демонстрировать не только настроение, но и состояние. «Качнулось небо, и вздыбилась земля. И крошечная капелька росы взорвалась, и рассыпалась миллионом сверкающих брызг по чёрному бархату. И хлынуло отчаяние, и заполнило собой переливающуюся пустоту». Красиво? А то! Но если перевести это на нормальный человеческий язык, получается что поэт, просто-напросто, нажрался и хлопнулся носом о землю. Ничего экстравагантного.

И так далее. Можно изобрести много подвидов данного стиля. Но суть остаётся прежней: демонстрация своего «я» через отношение к миру – вот что такое лирика. В целом лирику можно определить как «искусство быть собой». Оттого-то лирик Мандельштам на вопрос: «Что абсолютно противно поэзии? – ответил - Актёрство». И действительно, актёрство – это искусство быть другим. Примерить чужое «я». Перевоплощение, и никакой тебе лирики.

03 10 017
Чтобы научиться правильно передавать ощущения, нужно освоить искусство перевоплощения: в собаку, в лист, в бутылку водки, в закись азота…

Перевоплощение, притворство – процессы, обратные лирике. Обратная сторона медали. «Изучение других помогает лучше узнать себя, а, познавая себя, начинаешь лучше понимать других».

Это не означает, что достаточно сказать, что я, мол, есть ЯК- истребитель, и на этом успокоиться. Чаще всего не ты становишься им, а он – тобой.  Происходит очеловечивание предметов и явлений, а не перевоплощение. А я толкую о другом. «Назвался груздем – полезай в кузов».  При перевоплощении не груздь должен становиться тобой, а ты – груздем. Меняется миропонимание, чувства, логика, ощущение времени и т. д. Не человек в маске гриба, а натуральный гриб, может рыжик, может сыроежка, а может и груздь, который нежданно-негаданно начал писать стихи. И проблемы у него сугубо грибные, и жить ему один сезон, и он обожает дождь и не любит любопытных, и прочее. И чувства у него гораздо тоньше человеческих, и он слеп, и никуда не торопится… Одним словом, гриб он и есть. При всём при том, ты, внешне, вполне можешь оставаться человеком. То есть, гриб в человеческом обличие. И незачем признаваться, что у тебя в шляпке завелись червячки, а просто скажи, что тебя мучают сомнения.

03 10 018
Научившись передавать ощущения живой и неживой природы, побывав в чужой шкуре, перьях и чешуе, можно приниматься за людей. Примерка. Чеховская Душечка, которая не имела своего «я», а использовала «я» своих многочисленных супругов. Абсолютная пустышка. Чем её наполняли, то и носила в себе. При всём при этом, Душечка – вовсе не отрицательный персонаж. Душечка – модель идеальной жены.

03 10 019
Феномен Фантомаса. Поэт надевает маску и становится другим человеком. И даже группой людей.
Маска. Ох уж эта маска. Символ, набивший оскомину. Карнавал.

Поэт может сделать маской одно из своих «я», тем самым скрывая остальные «я». Может взять маску напрокат. Может изготовить маску сам. Из подручного материала. Кружок «умелые руки».
И сами маски могут быть разнообразными. Грустными и смешными, добрыми и злыми, глупыми и умными. Самая распространённая маска во все времена – маска шута. «С дурака спрос меньше».

03 10 020
Под маской клоуна может скрываться кто угодно. Даже клоун.

03 10 021
«Умничать – привилегия глупцов. Мудрец предпочитает шутовской колпак». Короче, вдарим по бубенчикам! Одно настораживает. Маска дурака и удобна, и выгодна, но слишком уж быстро прирастает.

Все маски имеют характерную особенность: маска влияет на своего владельца. Либо маска срастается с лицом и становится одним из многих «я», либо отторгается и спадает.

О масках можно долго говорить. Фразы, афоризмы, размышления. Поэт имеет право на маску. Хуже, когда стихоплёт надевает маску поэта. Явление лжепророка.
Но маска может быть не только творческой. Маска, которую поэт надевает при общении с публикой, зовётся имидж. Имидж «поэта».