О двух рыбаках и золотой рыбке

Накрылj радостью, слеза как бес  седую бороду,
К Ивану-деду погостить приехал внук из города.
В деревне тишь и благодать, как на мирском погосте,
Взрываясь радостью тогда, когда приедут гости.
 
   Но было ж! В поле – пахота, а в клубе, для веселья,
   Махнув «Калгановой» стакан под сладкое печенье,-
   На сцену соколом взлетев, Иван балдеж устраивал,
   С Бит-группой на «Джовани-стар» битловское наяривал.

Уже смеркается в избе. Внук, лежа на диване,
Глядит на деда своего влюбленными глазами…
Включить бы мультики мальцу, оно бы к месту, вроде…
Подстанция сгорела вдруг, в июне, в прошлом годе.
   
   Добавив в плошку маслица, дед фитилек поправил,
   На стенах тени всколыхнув, огонь на стол поставил.
   Кряхтя, на табурет он встал, держась за крюк для зыбки,
   Со шкафа книжицу достал «О рыбаке и рыбке».

В своих и бабкиных очках все в ад кромешный слилось,
Дед убедился лишний раз, что плюс на минус – минус.
Очки в сторонку отложив, прикрыл листы руками,
Рассказ по памяти повел, своими же словами:
   
   -Жил-был у моря синего  старик, - рыбак отменный.
   Кормился от трудов своих с успехом переменным,
   Любил рыбачить неводом, на глубине, и с мели,
   А с перебору лютого, - нередко и в постели.
   Дед хмыкнул, усмехнулся внук, хоть в пору рассмеяться,
   На вольность трактования не стали заостряться.

«Забросил как-то снасть свою в залив,  в бездонно улово…
Глазам не верит старый хрыч! Там вроде что-то клюнуло!
Искрится, плещется улов! Что твой огонь бенгальский!
Не то лосось норвежский, - не то карась китайский…
   
   Тут… молвит чудо-рыбица, вдруг обретя дар речи,
   Не на иврит, не на фарси… На чисто человечьем:
   -Ты пожалей меня, старик, не причиняй мне боли
   И отпусти меня скорей на волю в сине море.
   А для того, чтоб возместить твои труды-старания
   Смогу исполнить для тебя любые три желания…

…Со страху рыбу выпустил, схватив под мышку сети,
Старик легонько помянул всех рыбьих мам на свете.
Благословил его Господь умишком заурядным,
Не смог учесть старухи нрав и аппетит всеядный.
   
   Чуть не лишившись бороды и избежав кастрации,
   К заливу прется наш старик в унынье и прострации.
   Не раз еще поклоны бил на берегу залива,
   Хоть не был, как жена его, ни алчным, ни сварливым.

…И вот старуху он свою на трон возвел царицею,
А сам при троне, при дворе, остался белой птицею.
Она - в парче и золоте, он – в зипунишке драненьком,
Как при супругах при своих народные избранники.
   
   Так уж устроен слабый пол (и противоположный),
   Кто на халяву хапнул раз – остановиться сложно.
   Опять бредет седой старик к воде, к заветной пойме,
   Финал той сказки знают все, не все об этом помнят»!

…Закончил дед Иван рассказ, заснул внучок, намаялся,
-«Подзаморил  его в сей раз,» - дед про себя покаялся.
Ходили с внуком поутру пешком в Кривую балку,
Туда, где нынче частный пруд, на платную рыбалку.
Позагорали. Карася ведерко натаскали.
Ну, в общем, день им удался, - проплату оправдали.
   
   Ивана вдруг сразила мысль, что жизнь прошла впустую,
   Вот если б он сумел поймать ту рыбку золотую,
   Тогда бы по боку хандра, все беды и ненастья.
   Он попросил бы у нее для внука в жизни счастья!
   Богатство, знатность, - ни к чему! Зачем нам неизвестное?
   Степановна одобрила бы! Царство ей небесное…