Reflecting Laugh

Кажется, я начинаю любить себя все больше. Сегодня, после отжиманий, я сразу же занялся хатха-йогой. Звучит очень громко, на самом деле, но не думайте, что у меня уже выросли 3 головы с бивнями, большими ушами и хоботами. Это всего лишь три упражнения, три асана: поза алмаза - ваджарасана (ничего сложного, садистесь всем телом на ноги и при этом ступни распрямлены, спина и шея прямые в одну линию), нижнее дыхание йогов (в позе алмаза при выдохе втягивать максимально живот, при вдохе - выпячивать, внутренний массаж органов диафрагмой) и шавасана. О, шавасана, как ты сложна! Шавасана - поза мертвого, нужно лечь на спину, руки вдоль тела и соединить указательный и большой палец, позволить течь своим мыслям свободно и утекать из себя, в конце концов, очистить свой разум, расслабиться и сознательно отключать мышцы, начиная от ступней и до головы вверх. Нереально сложно для меня это пока, потому что:
 1) мысли текут, текут, текут, в итоге они не кончаются, а я лежу, как пьяный йог с недержанием;
 2) иногда чувствуешь, что сейчас просто заснешь, не очистившись, особенно после отжиманий, почти сразу приходит общая усталость;
 3) моя бабушка, которая может спросить вопрос в самый неподходящий момент.
 Но ведь речь вовсе не про то, как умереть по-йожески (йа йожег? О_о ), а про то, как я полюбил себя еще чуть больше. Я занимаюсь перед зеркалом, большое зеркало, в котором, будучи в позе алмаза, видно мое лицо и половину туловища, дальше идет бюро, которое скрывает остальные прелести. Я смотрел на себя и видел, что я весьма и весьма привлекателен. Даже, наверное, красив. Я пока не достаточно сильно себя люблю, чтобы вот так вот прямо заявить, что перед вами не хрен с горы, а настоящий красавец. Но когда-нибудь вы и это услышите. И половину первого упражнения я смотрел на себя и улыбался. Не знаю, что на это скажут йоги, может, меня поколотят бамбучиной по репе, но я не мог ничего с собой поделать, я улыбался. Сначала тихонько: глаза заблестели, стали чуть влажнее, из них полился добрый свет, края губ ползли вверх, а потом и вовсе распустились и обнажили зубы, а на щеках появились кратеры от метеоритов удовольствия. И когда я закончил нижнее дыхание и потихоньку разгибал ошалевшие ноги, опершись на бюро и снова увидев себя, я начал смеяться. Тихо, чтобы бабушка не вызвала санитаров, но смеялся от души, как будто я и тот симпатяга в зеркале знали какой-то дико забавный секрет, и этот заговорщический смех лился из меня, а я и не затыкал его. День, вообще, хороший выдался, а тут еще и жизнь себе продлил. If your nature is love, you can easily laugh. А это касается всех без исключения.