Самец...

          Что же в нём было такого?  Думай, думай голова – фуражку куплю! Чего-то такого, чего бы не было у нас? Мы с другом, просто извелись в раздумьях и тягостных размышлениях на досуге. Ну вот посмотришь на него издалека, совсем обыкновенный неказистый мужичонка. Посмотришь вблизи, ещё больше убеждаешься, что первоначальное мнение было абсолютно правильным! Стопроцентно верным! Невысокий, невзрачный, толстоватый, лысоватый, с красным лицом и бегающими блёклыми глазками на не всегда чисто выбритом, одутловатом лице. Он скорее, внешне даже вызывал некоторое отторжение, чем какую нибудь мало-мальскую приязнь. А вот поди же ты! В деревне, откуда он был родом, он с недавнего времени проходил под матёрой кличкой – «Самец»!!! А деревенские, как известно, просто так такие клички не дают. Для этого должны быть, ну оч-ч-чень веские основания. Ну просто невероятно весомые! Причём, его так называли и бабы и мужики в деревне. Вот что самое подлое. Может правду говорят женщины, что настоящий мужчина должен быть чуть-чуть посимпатичней гориллы? Мы очень крепко задумались…!

          Причём, до этого никаких оснований к столь основательной корректировке имиджа у него никогда не было. Раньше, мы по свойски его знали под прозвищем «Червонец». Это как раз и соответствовало его непрезентабельной внешности, да и сути тоже. Если кто помнит советскую купюру номиналом в десять рублей, тот прекрасно представит и Ваську Червонца. Как там, в советских анекдотах – «красненький, лысенький, мятый, длиной десять сантиметров»! Как раз о нём. И Червонцем-то его прозвали за то, что с началом перестройки, когда к частной инициативе стали относиться немного попроще, он основал свой маленький чумазый и пыльный бизнес. В своём металлическом сборном гараже, стоящем на самой окраине нашего микрорайона, он открыл небольшую мастерскую по ремонту автомобилей.

          И настоящей мастерской-то этот жестяной гараж было сложно назвать. Так - шалаш на ветру. Иномарок в ту пору в городе совсем не было, поэтому ремонтировались только советские автомобили – Жигули, Москвичи, Запорожцы. Заменить шаровые, тормозные колодки, бампер, отрегулировать карбюратор или трамблер, зашпаклевать мелкую вмятину, всё это было ему по силам. Он колдовал над техникой, предварительно выгнав свою старенькую «тройку» из гаража. Так-то он был мужичок хоть и корявый, но рукастый. И практически, за любой самый небольшой ремонт он просил стандартную сумму в десять рублей – червонец. Вне всякой зависимости от сложности ремонта. Вот и приклеилась к нему эта кличка. Вскоре так его стали зачастую называть и в глаза, поначалу злился, но потом почти с этим смирился! Червонец, так червонец. Ну и чего в этом зазорного? А тут вдруг кличка поменялась, о чём он не без гордости и поведал нам, когда мы приехали к нему, что-то подшаманить в моей, до полусмерти замученной «шестёрке».

          Прошло, наверное, не меньше полугода наших сомнений и раздумий, когда однажды он предложил мне, совместно сделать небольшой бизнес. Провернуть так сказать, малозаконную в ту пору аферу.  В его деревне, по осени наступала время заготовки сала и мяса на зиму. И излишки свинины, крестьяне с большой радостью согласились бы продать за небольшую цену. Так как в те времена зарплата не выдавалась по году, а в некоторых колхозах и по два. И люди подолгу не видели живых денег, которые так необходимы каждому матёрому крестьянину в деревне. Да хотя бы, на ту же закупку сахара и дрожжей для основной деревенской пищи - самогонки. И они с огромным удовольствием соглашались продать свинину любому   встречному, за цену, почти раза в три ниже рыночной. Вот на этой разнице и можно было немного подзаработать. Нужны только колёса. И стокилограммовые почтовые весы, которые как раз у меня и стояли без дела в пыльной кладовке. Купить в деревне по одной цене и продать продавцам на рынке по другой, чего уж проще. Да и самому запастись на зиму сальцом не мешало бы. Килограмчиков двадцать и для себя бы я взял. Туговато в ту пору в стране ещё было с продуктами. Подсчитав в уме примерную прибыль, я согласился. Рано утром он заехал ко мне, и мы попив чая, попылили на его историческую родину.

          Деревня находилась от города километрах примерно в двухстах, что по нашим сибирским меркам считалось совсем рядом. К обеду мы прибыли и поплутав по кривым и грязноватым улочкам поселения, упёрлись в высокие ворота дома его родителей. Поев борща и выпив домашнего молочка, мы с ним принялись за обход деревни. Так как деревня была совсем небольшая, то пешком по ней было пробираться гораздо проще, чем выруливать на машинах по косым и кривым переулкам. Васька договаривался с поселянами. Они, кто на саночках, а кто в мешках подвозили и подносили мясо к нашим машинам и мы взвесив его, отсчитывали им причитающиеся мятые купюры. Загрузив в багажники по паре туш и ещё понемногу в салон, мы почти закончили свою миссию. Почему-то задерживался только один из Васькиных соседей. И он, матерясь вполголоса, отправился выяснять причину задержки.

          На лавочке, через дорогу от дома Васькиных родителей сидели два деревенских патриарха. Это были типичные деревенские деды. Именно такие, какими их и показывают в фильмах про деревню. С кудлатыми нечесаными бородами и в шапках ушанках по деревенскому обычаю завёрнутых, но с не подвязанными тесёмками. Называется – шапка вертолётом. Они спокойненько покуривали домашнюю махорку и положив ногу на ногу философски созерцали окружающие достопримечательности. Как-то – разбитую дорогу и парочку кривобоких собачек изредка пробегавших по пустынной улице. Я направился к ним, чтобы прикурить потухшую сигарету. Спички, видно где-то выпали из кармана. Чтобы хоть как-то завязать разговор, начал с фразы:
          - Как вы думаете, не похолодает к вечеру? А то нам ещё двести километров до города ехать по скользкой дороге.
          Дедушки посмотрели на меня пристально из-под кустистых, рыжих бровей. Ещё немного молча подымив самосадом, они, проигнорировав мой вопрос, как-то вяло задали встречный.
          - Так ты что ли тоже спекулянт, как и Васька Самец?
          - Ну типа того. За мясом я приехал с ним. – И не найдя лучшего продолжения разговора, чтобы они не подумали, что я стушевался, снова их спросил:
          - А почему вы называете его Самец? Он что, тут первый парень на деревне?
          - Это не мы его так называем, - отвечал тот дед, что постарше, - это он сам себе так назвал! Вишь ты, даже на машине надпись на стекле по русски написал, - и кивнул головой в сторону Васькиной «тройки» …!

          И только тут я обратил внимание, что на лобовом стекле его машины, приклеен модный в ту пору светофильтр, с двумя верблюдами по бокам и крупной надписью в центре английскими буквами – «CAMEL»!