Злобный пёс разорвал мой бушлат...

          Друг у меня есть Юрчик, всегда спокойный такой, как удав, ползущий по пачке дуста. Сколько его знаю, а это уже больше сорока лет, всё никак не могу привыкнуть к его аккуратному равнодушию. Меня это просто бесит. Просто хочется дать ему как нибудь по шее. Особенно когда выпью,  смотреть на него не могу. На его прилизанную причёску, на его вязанную чистенькую серенькую безрукавку, на брючки его, вечно наглаженные с остренькими стрелочками. Не могу слушать его речи спокойные и аргументированные о тотальном вреде пьянства и пользе своевременного питания. Это выше моих сил, выслушивать всё это, особенно когда я при этом пью водку и закусываю её Пепси-Колой с чебуреками. Вот ведь каков подлец, находит же время ударить по самому больному. По воспалённому самолюбию!

          А чего собственно я удивляюсь? Он же с самого детства таким квадратненьким и равносторонним был. С первого класса отличником! Нервировал меня. В школу приходил, будто только что из-под утюга. И что самое удивительное и из школы уходил точно таким же. Я домой обычно возвращался с вечно оборванными пуговицами и зелёными коленями и ободранными локтями,  после футбола на переменах, а он в это время завёл записную книжечку, в которую записывал просмотренные фильмы. Аккуратным почерком было выписано название фильма и через чёрточку короткое описание – «про пиратов, о партизанах, печальная любовь» и так далее. И чуть ниже – «понравилось, не очень, больше смотреть не буду», и это с самого первого класса. Единственный раз в жизни видел этого сфинкса морально возбуждённым, но это такой редкий случай! Было это, когда мы учились в третьем классе.

          Зимой, нам приходилось возвращаться домой по узенькой тропке, натоптанной у заборов. Тротуаров в деревне не было и по обе стороны от тропинки лежали сугробы, в которых можно было утонуть с головой. Ни свернуть, ни обойти стороной встречного пешехода было нельзя. И вот мы два кислых друга прёмся домой, обсуждая свои важные пацанские дела. Где-то в самой середине пути на тропинке поперёк дороги стоит Кабачок. Кабачок был нашим ровесником, но ему немного не повезло, он родился четвёртого сентября и поэтому пошёл учиться на год позже нас. Таковы раньше были дурацкие правила. И ладно бы он стоял один, столкнули бы его в сугроб и пошли бы дальше. Но у него за спиной сидела огромная немецкая овчарка. Пришлось вежливо попросить его пододвинуться в сторону. К нашему безграничному удивлению, он отказался!
          - Сами ползите по сугробам! – вальяжно ответил он, поигрывая поводком в руках.
          - По шее получишь! – попробовали мирно и деликатно уговорить его мы.
          - Только попробуйте, скажу Мухтару - «фас», и штопайте штанишки! – с наглым достоинством отвечал он.

          Делать было нечего, Мухтар так внушительно открывал пасть с четырёхсантиметровыми зубами в коричневых дёснах, что нам волей-неволей пришлось обходить непреодолимое препятствие стороной. Проклиная Кабачка и его пса и обещая им обеим повыдёргивать ноги, мы по пояс в снегу преодолели десятиметровый обход. А он стоял подлец, и над нами смеялся! Но это ещё было не всё. На следующий день, история повторилась с точностью до мелочей. И даже диалоги были абсолютно такими же. И снова мы униженные и оскорблённые по пояс в снегу, громко выкрикивая все ведомые нам проклятья на голову Кабачка и его пса, брели по метровым сугробам. Надо было видеть, какое удовольствие это доставило нашему недругу. Он просто светился от счастья.
          И вот на третий день в недобрых предчувствиях мы снова хрустим  знаком путём. Ну да! Та же самая картина. Кабачок поджидающий нас и его пёс с грустными глазами и огромными клыками сидящий поперёк тропинки. Я не знаю, что нашло на Юрчика, но метров за десять не доходя до препятствия, он грозно вознёс над собой портфель с индейским криком, - Ааа-аа-уу-ууу, - кинулся в атаку на противников.
 
          Опешивший пёс сначала от изумления поднял уши, а потом с паническим ужасом в глазах бросился через глубокие сугробы к ближайшей дырке в заборе, увлекая за собой на привязанном поводке и главного нашего недруга. Пять метров до забора он преодолел в два прыжка и скрылся между оторванных досок. Но если самому ему хватило гибкости проскользнуть, то Кабачок высокие снега пролетел торпедой, но потом безнадёжно застрял по пояс в дыре. Я видел, с каким воодушевлением мой примерный друг пробрался через сугробы к забору и с наслаждением всадил два крепких пинка, в выступающие задние части тела неразумного собаковода!

          А пёс оказался настоящей сукой. В хорошем смысле этого слова. И звали его не Мухтар а Муфта! Помню, как потом по весне мы играли с её прелестными щенками. Прекрасная и добрая собачка.