Движение 51 Студент Бита

Час за часом учит жизнь:
- Торопись, но не спеши,
Не живи ни дня без улыбки.
Ошибиться не боясь, ошибайся только раз,
Бойся повторенья ошибки!
На любой вопрос, будь он трижды прост, дай ответ!!
Дай ответ!!!

Группа «Альфа»

Арестантское житьё,
горькое веселье,
Лучше не иметь его,
это ты поверь мне!
Куртку с шапкой натянув,
Ссыт нам в уши DJGroove.

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Говорят, в войну нацисты запросто могли вынуть у какого-нибудь цыгана голубые глаза, чтобы исследовать, откуда у арийцев такой феномен! Настоящие арийцы ведь цыгане, как известно! Индусы, которые их из Индии вытеснили, были кочевые племена. Целью Гитлера была не Россия, а Индия! Подвиг его к этому его наставник Горбиггер. Кто владеет Индией, владеет миром, как известно!

А у нас небо было серое, московское. На котором висели как дирижабли свинцовые облака. Что, впрочем, ничего не меняло, вся страна сажала алюминиевые огурцы, как известно.

Бита разжал ладонь, там были черви. Обычные, дождевые. Только, видно, сжимал давно, серые уже, а не бардово-красные. Как бы сказал из замполит, не "Дип Перпл". Замполит ходил в Герате с длинными волосами и в кителе, называл ответственного по комсомольской работе в части «Александра»!

- Александра, иди сюда!

Капитан откликался на женское имя. Конечно, в шутку. Он занимал большой комсомольский пост на Севере, там залетел, начальство в наказание отправило его в Афганистан, и не просто, а на передовую. Александр Русаков был офицер, впрочем, совсем достойный. Иногда в шутку боксировал в клубе из части с особистом. Тот был младший лейтенант.

Потом Бите объяснили разницу между «вояками» и «комсомольцами». Бандиты Ходорковского, что владелицу чайного дома за помещение убили, были «комсомольцы», и мэра Нефтеюганска, Антона Измайловского охраняли «вояки», бывшиемвоенные. Бита был бывший военный. А вот как замполита охарактеризовать? И то, и то? Он был беспредельщик. Связывал душманов по паре, в реку бросал. У душманов лица породистые, пальцы тонкие, муэдзин на мечети долго над замполитом издевался. С той стороны. Запрет что-то, потом крикнет:

- Смерть вам!

На афганском. Око за око, браза.

Черви были все-таки еще живые, один побольше, другой поменьше. Или покороче и подлиннее, какая разница?

- Вот, - с нетеистеческой прямотой сказал нам всем Бита. - Молюсь дождевым червям!

Мы переглянулись и опешили  прозвучало точно не авраамически.

- Не сотвори себе кумира, - сказал Манерный.

Бита молча кивнул головой, мы это не вы, мы на все способны, автоматчики. Особо долго не думаем!

Он отщипнул от более толстого червя кусочек, кинул себе в рот, пожевал, почмокал. Так сказать, живой белок.

- Получаешь энергию? - спросил Студент. Ему было интересно. Однажды один из бойцов Штурмина, того самого, Деда, на его глазах съел живого воробья. Купил на Птичьем рынке, откусил голову, а потом пожевал вместе с перьями и выплюнул. Было слышно как трещали кости. Тренировал жестокость для поединка. Бита смог бы так же? Если бы Студент не присутствовал при этой сцене, ее не видел, он бы себе нафантазировал, что смог. Как увидел, понял, что точно нет! А Бита? Бита жевал червя без выражения. Прожевав, кивнул.

- Получаю! Не то, что вы в «Макдональдсах» от мертвых куриц.

Потом предложил Студенту:

- Хочешь?

Червей ел он давно. Студент отказался.

- Зачем?

«Смех, взгляд, держание руки и потом соитие. - Вспомнил он. - Четыре раздела священных книг по обычаю червей.» Откуда, он забыл. Что-то индийское. Наверное, «Сампута Тантра». Сампута был продвинутый пацан. Может быть, он имел в виду это?

Надо сказать, альтриустические чувства Биты после Афгана обычно были обострены, он много кому помогал! И ни разу не ошибался при этом. Увидит старушку, поможет ей сумки по лестнице наверх занести, сломалась на дороге девушка, покрышку ей поменяет, нет денег у кого в Движении, попросит:

- Займи у меня!

«И где он только откопал таких червей? - думал Студент.

На станции, где они сидели в Подмосковье, вообще никого не было, совсем никого, ветка давно закрыта. Студент с Манерным и Битой набрали в небольшом леске лисичек, ещё миг, вскочат в свой «Марк Восемь», двухдверный, через двадцать минут Оксана им все пожарит.

Платформа, шпалы, их трое, и пусто! Движение и пустота. Никакой земли на самой станции, асфальт, бетон. Постиндустриальный ад, так, наверное, выглядела на самом деле зона у Стругацких, Стругацкие вовсе не были фантасты, всегда писали по мотивам реальных событий, не раскрывая источник. Почему и были, как и их герои, отягощенные злом.

- Мы и бежали отсуда из-за этого, - рассказывал Манерному об Афгане Бита. - Там солнце было как-будто накололось герычем.

- Почем там белый-то? - Андрей как всегда был практичен.

«Сладкий мой, на прощание ему сказала Вера. Члены ваши все сладкие, как вересковый мед! - вспомнил Студент. - Что умрет вместе со мной, - усмехнулся он. - Роберт Льюис Стивенсон. Слепого Пью у нас точно бы короновали.»

Иногда Вера говорила правду, иногда нет, а иногда имела выразить в виду обратное сказанному. Как в Японии самураи в средние века. Мысли Студента снова вернулись к каратэ.

- Что делал в 87-м? - тихо, но внятно, по-доброму спросил Биту Манерный. Так говорят врачи с пациентом. Жалел автоматчиков, совсем не рубят в понятиях. Никогда ни о чем братву не спрашивай, все, что надо, Люди тебе скажут сами. Ты что, мент что-ли? Сидишь тут, интересуешься? Иногда годами можешь быть близким какому-то Вору и не знать, где он живёт! Спрашивать не принято.

- А ты, - ответил вопросом на вопрос старый урка Манерный. На базаре возьмёт хоть кого!

- В армии служил, - ответил Бита честно.

«Зачем спрашивает, если все знает? - подумал Студент. - Проверяет Биту?» Напрасно.

- Коньяк вы будете заказывать?
  Официант, ты перепутал
  братву ростовскую с алмазами,
  что плачены за ложь иудам!

Так!

- Весь год? - нахмурил брови Манерный, не обращая внимания на слова Биты, которые, разумеется, мог считать постановкой. Самое малое, кстати, из того, что мог! Бита, мол, пробивает. Хочет узнать что-то за 87й. Возможно, по заказу. В тот год Манерный кинул двух кабанов. Говорили, крымские. Взял у них деньги на общак и ушёл. Потому что те были фраера! А закос был под «взрослых бандиток».

- Да!

Друг посмотрел на Студента, мол, ты че за типа к нам в Движение добавил?

- А ты? - спросил Манерный.

- Я служил! 87-й, 89-й! 88-й, Афган, вывод войск. Потом Таджикистан, Таджичка! Не повоевали, но посмотрели.

Почему-то Манерный согласно закивал головой.

- Ну да, ну да! «Уезжайте и не приходите сюда больше!» Таджикистан! У тебя, - он начал нам пророчество Бите, - все будет нормально, и в сорок будешь выглядеть так, как сейчас, а ты, - сказал он теперь уже Студенту как другу, - развернешься, если только тебя не съедят. Смотри, будь осторожен!

Внезапно Андрей улыбнулся, и Студент понял, почему он в 90-х стал лучшим бандитом Москвы! Манерный своё посвящение в Движение, этот свой дар к жизни с помощью преступности получил во на крытой тюрьме. Многих знал! Со многими общался, учился! Движение это ведь искусство!

Да и сейчас в 2020х нет-нет, а проедет глухой черной ночью потросмицской сельской туда-сюда бочкообразный дорогой мерседес со страдальцами Движения, терпигорцами грешными, стоящими за той стороной двери любого закона, кроме своего.

- Настоящего атлета узнают по эполету! - Бита снял майку, показал военную афганскую наколку. Царский офицерский, с парашютом  эполет и года 1981 - 1992, последний был год дембеля, первый поступления в военное училище. Из прапорщиков ВДВ, инструкторов по физподготовке.

«А с ней, - Студент достал из кармана фотографию Татьяны и скомкал в руке, так он ее из Мексики ждал, - надо расстаться! Она черная, ведьма, вампирша, а я белый, это пока баланс, а потом? Мужа почти сгубила, погубит и меня! Нетерпимая к своим грузинка, да и жена неверная!»

Синеглазая Татьяна была как английское слово bluebottle. Значит сразу "василек", и "муха", и "полицейский". Такая бесконечная точка с бесконечной температурой и плотностью одновременно!

Студент с Таней познакомились в Москве в баре, в сделанном в основном изо льда коктейле, вернее, изо льда и снега, он был не весь прозрачный, лёд в коктейле, а внизу плотный как чистый снег, когда на него падает свет, плавали две вишни. Походу, тоже зимние.

Не мерцает, а блестит, наполовину сверкающий такой лёд. Бар был обычный, внутри мужчины и женщины, были и какие-то европейцы, человек шесть или семь, сидели у стойки, пили кофе. Студент без копейки, он присел на корточки, словно в ожидании этапа, в 90м в Движении модно было так сидеть, сидели на кортах у банков даже банкиры, племянник одного из министров Латвии с братвой в Риге так сидел, и прислонился к холодной бара, прикрыл глаза.

Хорошо бы взять отпуск из бригады лет на десять, уехать куда-нибудь к такой-то матери, отдохнуть! Ничего, успокоил себя он, примут, поедем. Там здоровый мужской коллектив! В нем и отдохнём.

И тут он увидел Таню. Она вошла и, не обращая внимания на публику, подошла прямо ко Студенту, накинула емк сверху на плечи свой пиджак, зеленый такой, с черным воротником, и вышла. Избавление, понял Студент, избавление от страданий! Потом она протянула ему руку. Он опёрся на неё, встал рывком. Ноги затекли.

Таня купила ему коктейль. Потом он полюбил её. Как и она его! Но иногда графика их любви обесценивала ее ритмику. Саади вот избегал в своих стихах восклицательных знаков, не правда ли? Они слишком его торопили и потом загнали, это своё чувство. Любовь надо беречь.

- А потом еще, - объяснял Манерному Бита, - береги голову!

- Я понимаю, что жизнь у тебя сложная, - сказ тогда Тане Стедент, муж у неё был авторитет, и все такое, часто за границей!

- Умоляю тебя, надень презерватив! - Таня тогда в кровати попросила Студента организовать ребят наехать на мужа.

- Отлупите его хорошенько!

Студент деньги взял, как не взять, но пацаны их поделили, на нашем языке «разлербанили». Наезжать на господина Логидзе никто не собирался, тем более, что тот дружил с Бубой Кикабтдзе, который дружил с Шеварднадзе, Эдуардом Амвросиевичем, которого охраняли ребята Квантришвили. В этом пасьянсе сам Батя мог не снести головы!

Очаровательную грузинку кормили завтраками.

- Наедем обязательно! Завтра? Завтра, хорошо? Скиф сам туда подъедет! Отрихтуем как бог черепаху! Будет ходить, тебе кланяться! Отоварим капитально! Получит конкретно! Так, как никогда не получал! Не отходя от кассы! Всю жизнь на аптеку работать будет! Но завтра. Мы ж не можем, ты пойми, прийти просто так, привет! Надо все организовать, Тань!

И так год. То этот находился предлог, то тот. Бригада «взяла паузу». Когда ты в Движении начинаешь медлить с какими-то действием, решением, например, откладываешь ограбление, аферу, ещё что, говорится:

- Паузу берём!

Если бель паузу, надо ее тянуть. Пока ситуация сама не изживет себя или не выпрямит. Брестский мир, который подписал Ленин, тоже был паузой. Но онибыл политик, а мы про Лвижение.

Потом Таня, помирившись с мужем, уехала в Мексику. Любовь любовью, а деньги счёт любят. Муж-то не любовник, заболеет, не бросит ее. Бил он ее, правда, за измены нещадно, дело житейское. Потом Таня попросила ребят его охранять. Студент гордо отказался.

- Что мы, альфонсы, что-ли, жить за твой счёт? Где ты в нас сутенеров увидела?

В это время Безумный на мотоцикле не рассчитал и улетел на Рязанке прямо в милицейский. Надо было отмазывать его.

Батя сказал:

- Лагидзе пусть приходит, если хочет! И все равно не возьмём его. Слишком много торчит!

Как и Миша Банкир, Вача Лагидзе всем был должен. Разница была в том, что он долден был ещё и за рубежом, в частности, во Франции в Париже. И в Польше в Варшаве. Поэтому часто туда ездил. Сам Лагидзе понял, что грабить лучше цивилизованно, набрал в Тбилиси наркоманов-малолеток, они заходили через модем в тогдашний допотопный Интернет и обирали весь белый свет, так рождались русские хакеры. Синие, лиловые четвертаки лежали стопой у Тани в тумбочке, муж ей их давал на вес:

- Бери вот столько!

Обеспечивал, но как истинный грузин, постоянно изменял. Таня, вышедшая замуж за него по расчёту, свататься к ней он приехал на чёрной «волге», отвечала тем же. Один раз они с подругой с улицы Флотской у Тани вдвоём даже отдухи одного официанта из мотеля «Солнечный». Дождалась, пока тот сдаст смену, привезли на танцы в кафе «Марика» на Петровке, напоили и повезли домой к Тане. А там над ним хорошо поработали, наутро у халдея член был как карандаш. Выжали из него все соки.

- Им надо было позвать пидора, - мрачно сказал Француз, когда Студент рассказал ему эту историю. - Чтобы он ему сзади вдул в момент оргазма!

Ох, не любил Француз официантов. В следущей жизни родиться, не иначе будет работать в бистро во Франции. Кличку «Француз» он получил, потому что в Париже жила его жена, работать в русском отделе на радио. Собиралась забрать его туда навсегда, но не получилось. Те, кого любят боги, умирают молодыми.

Студент знал, когда он уезжал, ехал к Тане. А вот когда приезжал, он не говорил! Но самолёт из Парида был в то время один, приземлялся в шесть часов в Шереметьево первый рейс. Поэтому каждое утро часа в четыре Стулент вставал и на своей «девятке», это был 1990й, ехал домой в Измайлово. А потом днём звонил ей, приехал, нет? Не приехал, вечером ехал к ней снова. Все происходило через Черемушкинский рынок. Покупали сыр, мясо, зелень и шампанское. И ломбада! Иногда к ним приезжал в гости Француз, дул подругу Тани Лену Матерщинницу. Та говорила Французу во время танца:

- Срать тебе на голову!

Француз отвечал:

- Нет, тебе!

Возможно, Француз любил ее.

Бита разжал кулак, засунул обеих червей в рот, проглотил. Так на зонах матерые рецидивисты, для которых давно уже нет ничего святого, носят целый день за щекой лезвие, готовясь в нужный момент, как предсказание, выплюнуть в лицо врагу, а потом глотают без вреда для себя, без больницы.

- Тебя погубят твои вопросы, - сказал Бите Манерный. - Тормози!

Бита его тогда не послушал, ему было всё равно, как и где умереть в любви. Но это совсем другая история.

продолжение следует