Так собирай же по льдинкам взгляды этих хмуро-серьезных глаз.
И повторяй свои баджаны и мантры, стаккато.
Хоть лови, хоть прыгай, тряси или жми на газ. Они все так же глядят куда-то.
Так было с ивой молодой и зеленой, в рубашке фланелевой.
Но теперь я мачта, покрашенная, корабля. Рубанком отточенная.
Теперь я другое дерево.
Теперь мне хочется платья. Непременно красного.
Чтоб ты распускал его по лоскутку.
И чтобы льдинки стучали. По потолку.
Чтобы снегом засыпало прошлую пустоту.
А за окном снега морось отзывается эхом давно проглоченным
И на щеке дорожка по той, из прошлого.
От дремучего, накатившего одиночества.
ах цибарт в вас столько непревзойдённого естества, аж плакать хочется от ваших стихов в самом что ни на есть настоящем виде, но нет в них как не крутись ни ебись ни тревожься того мастерства, которого не растаскать в овидий
ещё бы. а ты как посмотрю, опять в сомнениях, хотела мне что-то сказать про зимы не будет иначе, и то ли не выдавила, то ли опять рецензия не объявилась в счётчиках. если что, там мат оправдан, по крайней мере мною, как сочинителем: того, кто говорит про сову, мягко, на вы, посылают на ***, тем самым добиваясь безукоризненной концовки. это я тебе по секрету, скучаю по твоему жёсткому и верному слову, ну так, искренно и безличностно, если что
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.