Нарушение авторских прав

Ольга Бо
Саксагань без секса или мольба о несбыточном

Каждому автору хочется быть опубликованным и прочитанным. Но поверите, что иногда получается всё наоборот? Открываешь журнал, в котором напечатаны твои стихи, – и не узнаешь сама себя.

В сентябре этого года увидела свет книга «Переворот», которую мы выпустили совместно со Светланой Мокряковой. После презентации один из редакторов альманаха «Саксагань» предложил напечатать несколько моих стихотворений. Я с готовностью согласилась и отправила ему тексты со своей фотографией по электронной почте.

Через некоторое время позвонила Света, моя соавторша:
– Оля, ты в курсе, что тебя напечатали в «Саксагани»?
– Конечно. А что такого?
– Да ничего, только фотка не твоя, названия стихов изменены и пунктуация такая, что теперь их вообще не узнать.

Даже то, что она перечислила по телефону, повергло меня в панику. Но то, что я увидела потом своими глазами, было еще хуже. Редактор внес несколько десятков изменений, которые я не хочу перечислять, но которые создают образ совсем другого автора и другой героини.

Стихотворение «Ловлю» превратилось в «Ловлю надежду». Вообще-то героиня ловит попутную машину. Может быть, ловит и нечто большее, но мне совсем не хотелось это конкретизировать, тем более в таком плоском и пошлом варианте. Да и можно ли вообще ловить надежду? Стихотворение «Что такое не жена» приобрело заголовок «Тайна». «Можно мне немного горечи» стало «Мольбой о несбыточном».

Концовка стихотворения «Анестезия», у меня записанная лесенкой:
А
    Н
          Е
               С
                Т
                Е
                З
                И
                Я…
заменена на вопль ишака: Анастези-и-и – я-а-а.

Наверно, редактор все ещё дышит воздухом Советского Союза, в котором «секса не было», и в стихотворении «Сумасшедшая весна» он заменил строчку «Сладко-винный закат и весна sexy-кат» на «Сладко-винный закат и ветров самокат».

Или в этом выразилось его представление о возрасте героини? Винный закат – это уже можно, а весна как сексуальная палачка – еще рано, и в качестве компенсации он одарил молодую женщину самокатом?

В «Ловлю» (теперь уже «Ловлю надежду») строка «Тонкой чадрою игриво прикрывши интимности» стала «Чадрою тонкой игриво прикрывши интимности». Это для меня самая большая загадка – смысл вообще не поменялся, а зачем тогда нужно было нарушать стихотворный размер?

Я могла бы допустить, что замена фотографии – просто какое-то недоразумение, случайная ошибка. Но все изменения в целом говорят о концепции: у редактора есть собственное представление, какими женские стихи должны быть и какими быть не должны. И, судя по всему, картинка, которую он нашел в интернете, к его представлению подходит лучше, хотя он прекрасно знает меня в лицо.

Но тогда я, по крайней мере, хотела бы рассчитывать, что правка будет со мной согласована! И если я не вписываюсь в его видение, какой должна быть, мне лучше отказаться от публикации.

Я вовсе не считаю себя непогрешимой поэтессой и нормально отношусь к редактуре – если она улучшает текст, а не портит и не искажает его. Слава Богу, мы живем в мире, где нет цензуры и где выработана цивилизованная практика работы с авторами, когда редактор может согласовать свои замечания и предложения с автором, а тот может с ним согласиться или нет. И если они не приходят к общему решению, каждый имеет право расстаться с другим.

Мои стихи могут вообще никому не нравиться, но я готова отвечать за них сама со всеми их странностями и недостатками.

Что же я услышала, когда позвонила уважаемому редактору уважаемого в нашем городе издания?

Он извинился за невнимательность по поводу чужого фото – спасибо хотя бы за это! А вот право на свой вкус перекраивать чужие стихи без ведома автора он считает абсолютно законным и богодухновенным:
– Я чувствую поэзию каждой клеточкой своего тела. Если я изменил название, значит, я чувствую, что так лучше.

Как хотите, а по-моему, «Ловлю надежду» и «Мольба о несбыточном» – это полная безвкусица.

Мне бы не хотелось, чтобы мое письмо посчитали репликой «обиженной принцессы». Я знаю от других авторов, что подобная практика в «Саксагани» считается нормальной и оправданной. Но знаю и то, что она не нравится никому, хотя многие с ней мирятся, потому что в Кривом Роге не так много возможностей быть опубликованным. Даже путаница с фотографиями уже случалась, а это просто пример небрежного отношения к авторам. И я надеюсь, что мои побуждения будут правильно поняты читателями – мы все заинтересованы в том, чтобы главное литературное издание в нашем городе представляло авторов такими, какие они есть, а не такими, какими их навоображал себе редактор.