Христианская мечеть

Разлилось в христианской земле
Басурманское мерзкое иго,
Скрылось солнце живое во мгле,
Разрывается сердце от крика.

В храм Софии Святой - Магомет
Въехал, песнь Херувимов нарушив…
Сколь еще предстоит видеть бед?
Стонут в муках невинные души.

Минареты вонзились копьем
В сердце храма - святыни великой,
Иноверцы кружат вороньем,
Свергнут Крест и замазаны  Лики.

Что о мудрости нам говорить,
Коль Премудрость томится  в оковах?
Остается лишь Бога молить,
Возродил, чтоб, Софию  Он снова.

И я верю, настанет тот день -
И врата распахнутся златые,
Растворится минувшего тень
В сладких звуках Святой Литургии.

Христиане из множества мест,
Прилагая немало усилий,
Водрузят свой Спасительный Крест,
Вновь над куполом Айи Софии!


Примечание:

У почти всех греческих историков, описывавших взятие Константинополя, находится следующее сказание. Когда Магомет завоеватель въехал в храм Святой Софии, духовенство служило в нем Литургию, и клир пел херувимскую песнь. Тогда невидимая рука затворила царские врата алтаря. С тех пор, как говорит предание, никто не смеет проникнуть в сей алтарь, а Литургия будет продолжаться целые столетия, до самого того времени, в которое христиане снова возьмут Константинополь. Тогда отворятся святые врата и выйдет священнодействовавший архипастырь и, приняв Святые Дары, помянет благочестивейшего государя, и после сего отойдет на вечный покой вместе со священнодействовавшими пресвитерами.

Греки убеждены в справедливости этого предания и с твердою верою, надеждою и любовью ожидают того великого, святого дня, в который услышат во храме Святой Софии христианское Богослужение. Придет наконец время, когда по Воле Божией восстанет Святая София, свергнет с златой главы своей луну — знамение лжепророка и водрузит на месте его победоносный Крест Господень; и снова обогатится сокровищами Матерь Царьграда, украсится и освятится ликами и мощами святых Божиих; опять в сем храме будут совершаться величественные, торжественные Богослужения и снова услышится в нем умилительное христианское пение.

Вышесказанное предание до такой степени укоренилось не только в греческом, но и в турецком народе, что в 1849 году, когда возобновляли Софийскую мечеть, никто не решился выломать заветную дверь, страшася появления четырехсотлетнего духовенства.