Исповедь вора

Исповедь вора

Прости же меня, господи, прости,
Перед тобою вес, я во греху,
Бог можешь душу ты мою спасти,
Тебе-то там виднее наверху.

Ещё отец и  грешен пред людьми,
А общество мой ставит грех в укор,
О господи, а ты меня пойми,
Клеймо висит позора на мне- вор.

На воле прокажённый я изгой,
Брезгливо смотрит сытая родня.
И если кто-то ждёт вора домой,
Так это мать- старушка у меня.

Я рано понял жить как без отца,
А отчиму был нужен для пинка,
И все тебя со школьного крыльца,
Толкали, будто вшивого щенка.

Смеялся над плохой одеждой класс,
Тянула мать одна семейный фронт,
 Я, что собака, жил и  ждал лишь  “фас”,
А счастье детства шло за горизонт.

Был бит не раз и сам кого-то бил,
Я голодал, гад отчим  пил, гулял-
Вот в воровство всю душу и вложил,
Мальчишкой несмышлёным  кассу взял.

А там уже рутина, ремесло,
Пошло лихое мне оно с руки
И круговертью по стране несло:
Грабёж,  отсидка,  воля,  кабаки .

Познал и чувство страстное, любовь
Cо своей чарой мимо не прошла,
Но сердце надорвало моё в кровь,
Когда, поняв, кто я, она ушла.

Ей вор, сказала, ухажёр не тот,
Хотя во мне полнейший был задор,
Толкаться постеснялась у ворот
И делать передачи за забор.

Продажных дам старался обходить,
Не то чтобы лове на них жалел,
Одну смогло лишь сердце полюбить
Вот потому я с нею быть хотел.

Ходил на дело я один всегда,
Разборчив был и ведал в этом толк,
И это, может, есть моя беда,
Подмоги нет, ты одинокий волк.

А нож, как сувенир, с собой носил,
Там подарил зек старый его мне,
За годы повзрослел, хватало сил,
И без него мог обойтись вполне.

В один из вечеров брал тихо банк,
И денег была вся полна сума,
Да постовой возник там, словно танк,
И впереди маячила тюрьма.

Внутри меня кричало: боже, нет!
Сержанту говорю, уйди, не трожь,
Но он достал конечно пистолет,
А я, как в кинофильме, вынул нож.

Он даже не успел направить в цель,
Его  ужалил первым,  что оса,
А на дворе прекрасный был апрель,
Но вдруг померкла вся эта краса.

Приличный дали мне за это срок,
И от звонка и до звонка тянул,
Но сам по жизни взял навек  зарок,
Перо не брать на воровской разгул.

Нарушив сильно лагерный закон,
Оплакивал, молился за  мента,
Но был совсем мальчишкой,боже, он,
Хотя на них там тоже: нет креста.

А позже там на зоне узнал, что
Парнишка этот, мент остался жив,
Но снял он милицейское пальто,
До лейтенанта так не дослужив.

От счастья не стеснялся и  рыдал,
О Бог мой, и тебя благодарил,
Печать убийцы, господи, не дал,
Я на смерть пацана не уложил.

Так  после той отсидки поутих,
Пытался завязать, начать с ноля,
Но при законах наших  при таких
Со справкой откидной ты просто тля.

А дальше грабил выборочно тех,
Имеет кто рабов и кабинет,
Живут,  жируют  да в верхах успех,
А совести, морали у них нет.

И кто грабитель, как тут разобрать,
Потом там разберётся божий суд,
Меня же обложили, пришли брать:
На нары тебя, сволочь,  Робин Гуд.

Сам в деле воровском, скажу, не слаб,
Но как воруют, боже,  они там,
По матушке по всей  такой масштаб
Что стало уже тошно всем богам.

Был пойман,  за свои грехи закрыт,
Они на воле, все у больших дел,
О господи, кричать хочу навзрыд ,
Какой у нас творится беспредел.

Я правду смею, Боже, донести,
Крамолу может быть тебе я лью,
В большой стране порядок навести
Тебя и всех правителей молю.

Открой, прошу, им, господи, глаза,
Посмотрят пусть на эту кутерьму,
Как катится народная слеза,
А за грабёж народа их в тюрьму.

Всех  казнокрадов, прочих там жуков
На нары и  на лагерный супец,
Да извести под корень всех царьков,
И беспределу бы пришел конец.

И чтоб как я, такие вот юнцы
Не попадали с детства в лагеря,
В футбол гоняли б эти сорванцы,
От жизни всё прекрасное беря.

Художником по жизни стать бы мог,
Неплохо рисовал и на холсте,
Но так распорядился видно Бог,
На юной той споткнулся на версте.

Как выйду в этот раз и завяжу,
И пусть все отвернутся кореша,
Но нож тот с рукоятью засажу
Весь в землю и скажу всё: баста, ша.

Я намытарил выше двадцати,
Но сам не стар, чуть больше сорока,
И землю буду грызть, себя найти,
Смогу, сказал, крепка ещё рука.

Взял как-то написал в село одно:
Мол так и так, такой, какой вот есть.
Они: у нас зимою холодно,
Им снова: да привык, хочу осесть.

Ответ опять:  горячая пора,
А дефицит людей  и там и тут,
То плотники нужны, то  шофера,
Вы приезжайте смело, вас возьмут.

О господи, и пусть да будет так
И для меня и матери моей
Закончится кошмар и полумрак,
Ох, выйти бы отсюда поскорей.

Пришло письмо ещё одно на днях,
Я думал всё: подружки баловство,
Но нет, она писала вся в соплях,
Мол выбирай, иль я, иль воровство.

Да знаю, тебе чуть осталось, жду
И к матери твоей вся вхожа в дом,
От мужа ещё в том ушла году,
Об остальном вернёшься, так потом.

Ты, Боже мой, мне снова дал аванс,
Я в церковь, на коленях приползу,
Я ад прошёл, не упущу свой шанс,
Всё, нет меня  на воровском возу.

И весь остаток дней, отец моих,
Прощенье буду у людей просить,
Жить с Богом и молиться за троих,
Чтоб люди вора те смогли простить.

Наделал всем по жизни много зла,
Пред ними, будто Каин, виноват,
А что мне воровская жизнь дала,
Уродством да и злостью был богат.

Я заклинаю, господи, услышь,
Покаяться перед тобой хочу,
Прошу: меня очисти  только лишь,
А чистому и воля по плечу.