Погореловка 2011

               
                + + +   
После Первой войны мировой
Оставалась Россия женой,
После Второй мировой
Стала она вдовой.

+  +  +
Из окна, что с весны распахнуто,
Бесконечный открыт нам вид
До полей, что уже распаханы,
До зерна, что в земле дрожит.

Всё, о чём есть забота –  родина,
Остальное – другим дано,
И, как школьный курс, она пройдена,
И не пройдена всё равно.

     + + +   
Кружится голова,
Как мне писать стихи
В пору цветенья черёмухи?

Как я могу сочинять,
Когда соловьи
Предвосхитили песни мои!

Мне лень,
Жду: зацветёт сирень…

- Кто мне звонит,
Кто о весеннем трезвонит голоде?

- Кукушка на проводе!

     + + +
Воет на луну тамбовский волк,
Поэму эту не перевести,
Гекзаметром звучит звериный стих.

Какие б тяжкие ни наступили времена,
Поэзия живёт, пока жива луна.
             
+ + +   
Дней будущих – на слабую улыбку,
Но это лучше, чем на громкий смех.
Нет времени на лень и на ошибку,
Нет сил на безрассудство и на грех.

В одно касание, как вспыхнувшую спичку,
Я чту огонь, тот, что во мне горит,
И не ищу в грядущее отмычку,
И ненавижу бронзу и гранит.

Но редкой спичке суждено, чернея,
До пепла тело белое спалить.
Как фокусника или чародея,
Меня нельзя в неправде обвинить.

     + + +
В терновых островах
                деревни материк,
Иные лица здесь, и здесь иной язык.

Икона древняя, на ней чуть виден лик,
Под ней живут старуха и старик..

Больные спины лечат у печи,
Потрескались седые кирпичи.

И спицы валятся, не держат пальцы их.
На фотографиях – невеста и жених.

А дети где? Они в чужих сетях
И на день не задержатся в гостях.

На деньги жизни меряют успех,
Одно у всех, у этих и у тех.

Одна беда, один терновый круг.
Ничто не изменить уже. А вдруг!

     22 МАЯ
Никола Вешний. Пышная трава,
Живительная в небе синева.

И ласточек семейные заботы,
И мокрое волнение природы…

Свечу зажгли и молим о дожде,
Идёт Никола по сырой меже.

Играло солнце радостно с утра,
Вдруг облачная двинулась гора.

Вот от того так дорог каждый миг,
Так безгранично нежен и велик.

Сирень сиреневей, цвет яблонь розовей.
Теперь, святитель, облака развей.

И радугой двойной соедини
И прошлого, и будущего дни.
         
+ + +   
Веду я лошадь под уздцы,
Как это делали отцы,
Опахиваю борозды,
Распаренный, иду на озеро,
Тру тело жёсткою осокой.
Родную землю мылом не смывают.

+ + +   
Звёздные воды слово питают.
Порою приходит год урожайный,
Клонит к земле ветви страниц,
Сладким соком полнятся книги,

Да не идут собирать
Зрелые эти плоды.

Падают в землю слова
И снова восходят.
Только охотников нет
Короб наполнить,
Да напитать свою душу
Чудом божественным слова.

Одичали сады человеческой речи,

В тесной ограде
Сохнет моё деревцо.

     ВИД НА КРАСНУЮ ПЛОЩАДЬ ИЗ ДЕРЕВНИ
Волны Древнего мира и ныне
Набегают на стены Кремля,
В окормлённой его твердыне
Нет ни компаса, ни руля.

Вот и призрак Европы сгинул,
Мы вернулись к своим делам,
К заготовкам кормов, к овинам,
К горю с гордостью пополам.
 
По брусчатке шагают гунны,
А у Спасских ворот – монах,
И варяги слагают руны
О раскрученных именах.

Вновь соломенной крыши перья,
Печи, свет лампады, вода,
Как в седые года двоеверья,
Сели ласточки на провода.

Две их, двое и нас, поющих,
Затерявшихся до поры.
Ты плесни мне борща погуще,
Да в селёдке нарой икры.

Поглядим на Красную площадь,
Огурцом из бадьи хрустя,
Ведь в деревне у нас попроще,
И спокойней по волостям.

Проживаем смутное время,
Выбираем вслепую царя.
А на красный московский терем
Опускается вновь заря…

    + + +   
     Жизнь человека коротка,
     И распростёртая рука
Не может различить, где благо,
Весь мир – на расстоянье шага.

Цикады, муравьи, травинки,
Начало и конец тропинки,
Всё, с чем столкнулся – это всё
По-философски –  бытиё.

А то, что сверх, то не моё.

+   +   +
И баклажаны синеглазы,
И топинамбур, как тростник.
Всего не перечислить сразу,
 Я от ботаники отвык.

Вот как понять мне: красный перец –
А цвет его белей, чем снег?
Не так ли я, единоверец,
Да что там, каждый человек –

Бел в помыслах, в плодах краснеет,
Иль, как черёмуха, чернеет,
Или, как слива, лиловеет,
А тщится белым быть весь век!

+  +  +
Не задавай вопросов в полнолунье,
Тем более, ответов не ищи…
Что нас удерживает от безумья?
А кто сказал, что мы в уме ещё?

   + + + 
 
Времени нет, и не было,
Всюду одно – теперь,
Сердце об этом ведало
И научилось терпеть.

Думал, в его биении –
«До» и «после» - звучит,
И как в любом растении
Возраст меняет вид.

Но, как струна колеблется
И порождает звук,
Сердце летит по лествице
На бесконечный стук.

Времени нет и нет!      

+ + +    
Не смотрят звёзды свысока,
Но убирая «не»,
Я так же прав. Слабей строка,
Но истина сильней.         

+ + +   
 Вертоград, жемчужина, мой клад,
Папоротник белизны купальской,
Вешний свете, самоцветный лад.
Аленький цветочек Зазеркальска!

Не царевич и не царь-старик,
Я ничем не схож с героем сказок.
За клубком не мчался напрямик.
В лес вошел – и заблудился сразу.

Помню, как кузнечик стрекотал,
Как и я, он плакал и смеялся…
А цветок действительно был ал,   
Аленький цветок из Зазеркальска.
    
+ + +
Пришла гроза – поэтов бурей,
Девятым валом унесло.
И страшно думать о культуре,
Сжимая утлое весло.

+ + +   
В тайфуны скручены ветра,
В цунами выпрямлены волны,
Земля забыла, что стара,
Что есть вселенские законы.

Она мечтает стать звездой,
И, раздирая свои раны,
Пылает страстью молодой,
Как перед смертью ветераны.

+++   
Когда в тумане слышу песню,
Она зовёт,
В молочную уводит бездну
Седой восход.

И притяженье жизни сонной
Мне ясно вдруг,
Как лист перед травой зелёной
Встаю на звук.

И всё, что сбудется, чудесно,
Лишь сделай шаг…
В тиши тумана слышать песню –
Хороший знак.

+++   
Нет цветов, но не исчезло
Их цветение во мне,
Лета нет, но если честно,
Я всё кланяюсь весне.

Ледяные георгины
Сброшены давно в овраг,
Стынут мёрзлые долины,
Я ж всё кланяюсь, дурак.

Пусто в чаше палисада,
Но ищу свой первоцвет,
И цветенью сердце радо,
Хоть цветов в помине нет.

+++
Угораздило ж проснуться!
Всё, что снилось,  –  далеко.
По-кошачьи пью из блюдца
Пробужденья молоко.