Старый альбом

СТАРЫЙ АЛЬБОМ
(поэма)

Сказал, повысив резко тон,
Редактор городской газеты:
- Нам срочно нужен фельетон
О старой склочнице, из «этих».
Все пишет жалобы она
В инстанции и кабинеты,
Объединяет «я – страна»
Уверенно в строке нелепой…

Заливисто звенел звонок,
Я терпеливо ожидала.
Старушки слабый голосок
Продребезжал: «Не приглашала!»
Но все же, в комнату впустив,
Согрела чай, напротив села,
На стол альбомы положив,
Пытливо на меня смотрела.
Спросила: кто я и зачем
К ней привела меня дорожка?
Давно забытая совсем
Одна живет, с облезлой кошкой.
Еще альбомы. Вот они!
Они спасение и муки,
В них остановленные дни,
Верней, секундочки, минутки!

Альбомов старые листы
В потертых плюшевых обложках,
Полны минувшей красоты,
В  оборках, рюшах,  шляпках, брошках.
 Лиц незнакомых череда,
Супругов чопорная поза,
С листа на лист текут года,
Сменяет праздник будней проза.
Альбом старушка ворошит
Рукой дрожащей и неверной,
Мне объясняя, все ворчит
На память и характер скверный.
Увидев снимок давних лет,
Поднимет напряженно брови,                2
Боится – вспомнит или нет? –
Прислушиваясь к зову крови.

Закручен залихватски ус,
Косой пробор, пенсне, манжеты:
«Бесспорно, благородный вкус
У дедушки – врача, поэта».
В сверхмодных буклях голова
Наклоном выдает – упряма! -
Защипы, буфы-рукава,
Камея: «Это мамы  мама!»

Косынка, стрижка, кожи блеск,
Взгляд, словно выстрел из нагана.
Вручает ордена комэск
На снимке: «Ну, а это мама!»
Сменилась смоль на седину,
Давно по отчеству, не «Лара».
Мать, как в гражданскую войну,
Гордилась званьем комиссара.
И с этой кличкой  «комиссар»
Жила в квартире коммунальной
Пешком ходила на базар,
До даты скорбной и печальной.
Картонный  снимочек прижав,
Коснулась  матери  старушка,
На  миг  ребёнком  малым  став.
Порозовело  разом  ушко.

Суконная шинель торчком,
Буденовка, звезда и шашка –
«В Гулаге сгинувший нарком,
Отец любимый, папа-папка.
Его вину не признаю,
Он невиновен, твердо знаю,
И фотографию храню,
И в церкви часто поминаю!»

«А вот мой собственный портрет», -
Значок, носочки, юбка, челка.
На комсомольский съезд привет
Строчит студентка-комсомолка.
Идейной воспитала мать,
Учила «дочь врага народа»
Без устали вперед шагать,                3
Все отдавать, а брать немного.

«Сережа. Муж. Он строил ГЭС.
Снимались средь берез под Братском.
С друзьями. Правда, чудный лес?!
А рядом кагэбэшник в штатском.
Последний снимок. Муж погиб
При обстоятельствах мудреных.
«Был в выступленьях перегиб», -
Шепнул товарищ из райкома.

Волос пшеничная копна.
На лацкане значок сверкает,
Знак ГТО, а с ним страна
На труд и подвиг призывает.
«Братишка Ваня. Выпускник.
Как раз июнь. Год сорок первый», -
Отложен белый воротник
На борт костюма темно-серый.
«В бою под Харьковом погиб,
Прислал одно письмо лишь близким.
Там обелиск ему стоит.
И плачет тополь серебристый».

«Брат младший. У него теперь
Другая родина. Израиль.
Он, перед выездом, мне дверь
В квартире новую поставил.
Житьём в Израиле своем
Похоже, очень тяготится
И с каждым уходящим днем
Все крепнут планы возвратиться.
Да весь в обиде на жену,
Она замыслила удрапать
В обетованную страну,
А он… простой российский лапоть.

«Сынок мой старший. Крупноват.
Служил на Байконуре Юра.
Характер мой. Чуть крутоват.
В Сергея ростом и фигурой.
Болезнь, внезапно одолев,
К постели намертво прибила,
И хоть боролся он, как лев,
Но все ж косая победила.                4
Теперь в военкомат хожу,
Прошу хоть памятник поставить,
Но не спешат, и я пишу,
Не зная, вновь куда направить?
Нет, пирамидка там была,
Табличка с именем и даты,
Но вдруг исчезли без следа,
В металлолом, как видно, сдаты…»

«Вот Коля, младшенький сынок.
Моряк. Закончил мореходку.
Погиб на Севере, не смог
Их капитан спасти подлодку.
И все во сне ко мне теперь
Приходит, просит, чтоб согрела,
Чтоб помогла открыть им дверь,
Что взрывом намертво заело…»

Вновь перевернуты листы,
Мелькнули бантики, косички,
В сиянье юной красоты
Две однолицые сестрички:
«Родня моя. Кто где живет.
Нет, писем мне никто не пишет,
До писем ли! Да и конверт
Не меньше булки стоит, слышишь!»

«Вилена – дочь! И ей за сорок.
Когда-то кончила МИИТ.
Да, видно, зря. Кто знал, что скоро
Страну Советов раздробит.
Ее-то в честь вождя назвали,
(Смотри-ка, чистый взгляд, какой!)
А направленье в Грозный дали.
Путеец. Инженер простой.
И все бы хорошо, да только
Разверзся ад – пришла война.
И столько там погибло! Столько!
Страдает где-то там она.
Но ей не смерть ссудил Всевышний,
А кару большую  стократ.
Украли дочь, погиб сынишка…
Как с этим горем доживать?

И  я  пишу!!! Кто  мне  поможет?
Кто  мне  семью мою  вернёт?
Тоска  голодным  волком  гложет,
За  что  же  мне  житьё  моё?».

На окна отблеском заря
Легла и в стеклах пламенела,
А собеседница  моя,
Всё  вспомнив, вдруг окаменела.

Что мне о ней теперь писать?
Ее судьба – страны эпоха.
Все пережить, перестрадать,
Все ей! Да как же это плохо!

Не получился фельетон!
Я как из времени другого
Вернулась. И плевать на тон
Писаки – служки городского.