Танабата

Танабата (яп. седьмой вечер) — традиционный японский праздник, также часто называемый «звёздный фестиваль». Аналог Дня св. Валентина.
Согласно легенде прекрасная принцесса-ткачиха Орихимэ и принц-волопас Хикобоси встретились и полюбили друг друга. Ткачихой называют яркую звезду Вегу в созвездии Лиры, а Волопасом - Альтаир в созвездии Орла. Недовольный тем, что работа была оставлена, отец Орихиме разлучил влюблённых, разделив их по обе стороны реки (Млечный путь), и запретил им встречаться чаще одного раза в году. Каждый год в седьмую ночь седьмого месяца им разрешено встретиться. Это и есть Танабата.

Ежегодно 7 июля император появляется на верхней веранде дворца Омима, чтобы начертать стихи на листьях бумажного дерева кадзи и преподнести стихи двум звездам: принцу Альтаиру и принцессе Веге.

Маска ЛЕОПАРДА:

Ночной росой умоются сады.
Здесь утром не прочтешь мои следы.

* * *

На черных пятнах белые цветы
Пусть будут недоверчивы, как ты.
Пусть цепкий вьюн не закрывает глаз,
Когда на землю смотрит Волопас.
Не отыскать в полях падучих звезд,
Лишь раз в году стоит над небом мост.

И тот, чьих губ коснешься ты слегка,
Пусть будет необидчивым, как я.

* * *

Трава колышится неслышно,
Речные стебли высоки.
Из всех цветов милее вишня…
Но мне милей твои венки,

Таких цветов не рвут зубами…
Волос касается рука:
Что там горит под лепестками,
В самом сердечнике цветка?

Когда нальются губы соком,
Вино по венам потечет -
Твоих удач не знаю счет…

Мы все храним во тьме глубокой
Любовь, отмеченную роком,
Иль осторожности отчет,

И миг прощанья… Вздох глубокий -
Из горьких уст струится мед.

* * *

Личинам праздности не веря,
Смотрю в тебя сквозь пену лиц..
Дурная, гиблая манера
Охотиться на зимних птиц.

Но тонет в водах изумрудных
И красный лист, и тот бамбук,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг.

Иди ко мне. Без сожаленья
Спущусь, коль будет суждено,
В твои кровавые сцепленья
На обескровленное дно.

* * *

Поет на острие шипа
О Розе соловей, ликуя.
И я пришел играть вслепую:
Я слышал, что любовь – слепа.

Но нет, глаза любви открыты
И смотрят, смотрят в глубину.
Король-рыбак свою блесну
Бросает рыбам, рыбы сыты…
Холоднокровьем не блещу –
И до поры не отпущу
Ни рук твоих, ни губ, ни глаз:
Там в шелке утонувшей сети
Глубоководным семицветьем
Горит твой собственный алмаз.

* * *

И сеть блага, и росы свежи,
И смерть придет не в этот раз,
Ни гнев, ни боль, ни силу –
Нежность
Переживи со мной сейчас.

На влажном мраморе виска
Сияет свет – дорога к дому.
Звезда влюбленных высока.

Любви дарящая рука
Всегда протянута Другому.

* * *

«Блажен, кто знал безумья грань
И жег костры из тонких веток.
Здесь бродит трепетная лань.
Ее оставлю напоследок».

…Так думал я. Скажи и ты -
Что, если все – лишь плод ошибки?:-)
Сплелись бутонами цветы,
Любовь не терпит пустоты.

…На незнакомые черты
Лег поцелуй, как тень улыбки.

* * *

Мы незнакомы в этом месте,
Но сладок сок.
Луна смешала горечь с лестью,
И бьет в висок.

И губ доверчивая жажда
Тепла, тепла.
Возможно ль, что меня однажды
Она звала?..

…Зачем ты вспоминаешь пытки?
Темны сады.
Скажи – и сделаю с улыбкой,
Как хочешь ты.

* * *

Распластанный по мокнущей земле,
Вдали огней, что дарят свет другому,
В тумане, в помрачении, во мгле…
Ты прав… я голодаю по живому.
И пряный запах летнего костра,
И дым табачных трубок меж ветвями,
И беглых взглядов тайная игра –
Горчайший яд, убийственное пламя.

…Моих следов излучина проста
Пройди ее прикосновеньем рта.

* * *

Гореть огнем, срывать плотины,
Разлиться жертвенным вином,
Утратить путь во тьме долины –

Как лава, в голосе родном
Кипит погибельное чувство,
И то же самое искусство,
И страсти жар, что мне знаком.

Я не свободен и влюблен,
День без Него окрашен черным,
Замены нет, все травы – сорны,
Жесток влюбленности закон.

Ни с кем не суждено согреться.
И если Ты – не тот, другой -
Я вырву пламенное сердце
Из ран твоих
Своей рукой!

* * *

Я буду сеть отвагой ткать,
Что битвы? Что дыханье смерти?
Признаться, что посмел желать -
Вот самый сильный страх на свете.
Гореть от ревности в чаду,
Не верить ни словам, ни телу,
Подозревать, почти в бреду
Просить постыдно, неумело –
Не исчезай! Будь верен мне!
В моей любви пребудь нетленным,
Тогда в звенящей тишине
Застынет маятник Вселенной!
Я буду болью сети ткать.
…И голос мой лишился сипа.
Ты мне решился отказать.
Спасибо.

И да, тебя я буду ждать
По окончанье ночи длинной,
Чтоб выход ненависти дать,
И вырвать сердце из грудины.


* * *

Если ты здесь, не умеющий быть равнодушным,
И неожиданно умершим, и беззастенчиво глупым,
Или бесчувственным, или кому-то послушным,
Просто ко мне подойди! Утекают минуты,
Нет ни одной на комедию гордости ложной.
Слышишь? Просить от отчаянья – это не сложно.

Если пыльца не растаяла в зное июня,
Если на будничный жернов не брошена медь,
Если натянуты в небе звенящие струны,
Просто ответь.

Лучше родиться не тем и зачахнуть до срока,
Лучше утратить язык, бессловесно шипя,
Лучше издохнуть безвестным в болотной осоке,
Чем в эту страшную полночь не встретить тебя!

* * *

Глупец, проклявший день –
Боль не излечит
Другая боль.
Прижав тебя за плечи
К стене,
Почти не слышу гула вен.
Готов тебя убить!
И рвать зубами
Гнилую ткань на золоте бескровном.
Как ты посмел был горьким и безмолвным?
Как смел ты думать, что не хочешь жить?!

Раскалена игла в пустой груди.
Как ты посмел ко мне не подойти?

Открыта грудь. Одежду – за черту.
Горячим ртом заполню пустоту
Всей ревностью своей и всем желаньем,
Как страшно на плечах нести любовь!
Клянись мне, что ни на спор, ни в изгнаньи,
Ни от тоски, ни в жажде обладанья,
Ни с кем свою ты не смешаешь кровь!
Ни с кем не сочетаешь губ,
И веки
Не задрожат под светом золотым -
Я не могу делить тебя с другим!

Скорей из берегов прольются реки,
Чем я смолчу о том, что ты любим!

* * *

Шумит в ушах. Наверно, за двоих…
Рискну от облегченья рассмеяться
Свет лечит боль, и пробивает панцирь,
Шумит в ушах. Наверно, за двоих.
Будь яростен или смертельно тих -
Словам не верю. Как же ими клясться?
Не смейся надо мной! Хотя смеяться
От этого пристало за двоих:

Я. Выбрал. Смерть.
До моего рожденья
Так вывело небесное перо.
Ты видишь – нет ни капли вожделенья,
Холодной страстью съедено нутро,
И судорогой шепот сводит рот:
Кто из богов бросал в костер поленья?
Я выбрал смерть до моего рожденья.
Так вывело небесное перо.

Как много колесниц в небесной тверди,
Как воздух свеж, пока ты просто жив,
Как горько отражается прилив
В распахнутых глазах небесной тверди!
…И если кто-то заново расчертит
Судьбу мою, пока еще я жив –
То я торжествовать хочу над смертью,
Величия ее не оскорбив!