Пролог - к поэме 20-й год в ХХ веке

ПРОЛОГ

1.
Печаль осеннего рассвета
из лёгкой памяти рассвет
опять волнует не Поэта.
И потому сомнений нет.
Всё остаётся пусть как было,
но чтобы сердце лишь не ныло,
смеялась чтобы детвора.
Нам позаботиться пора
о будущем в пространстве этом,
не забегая наперёд,
продолжен, безусловно, род.
И кто-то восхитится светом
разлитым скупо по стихам.
Не кажется ли так же вам?!

2.
Слабо "Онегинской" строфою
вам тиснуть слабенький стишок?..
Своей рискую я строкою
под ваш ехидненький смешок
попасть. Но, Феликс, попытайтесь.
За сердце только не хватайтесь,
давайте, тут без хвастовства
мы юморком для торжества
весёлой дружбы обоюдной
в стране дорог и дураков
своей сатирою стихов
ударим вместе по иудам.
Ну, что, товарищ, по рукам?!
За дело! – Воздвигаем Храм!

3.
О том о времени печальном,
в котором жили, но не мы,
оно прекрасное вначале,
хотели жить все без войны.
Царя от власти отстранили,
но воевать не прекратили,
сослали бедного в Тобольск
и с трона соскребали лоск.
Все были рады и довольны,
что рухнул быстро царский трон,
нанесший Родине урон
за триста лет правленья волны
смывали многих под забор.
Был это всё же перебор.

4.
Ульянов-Ленин беспардонно
в Россию тут же прикатил.
Семью, скрывая от народа,
в расстрельный домик поместил
и заключает мир он брестский,
внедряет всюду строй советский.
И красный, развязав террор, –
Россию погрузил в позор
гражданской мясорубки всюду
по всей измученной стране,
и только по его вине
погибло миллионы люду,
лежит, шагает и стоит
он истуканом, аж троит.

5.
Писать и думать, что сегодня
ты пишешь лучше чем вчера,
уходишь ловко от погони,
ложишься грудью на ветра
что дуют по степи просторной
а ты во всём пока проворный,
тебе подвластен строчек бег
и не пугает первый снег
в начале осени уставшей
от зноя летнего тепла
и обретая вновь крыла,
не ищешь горечи вчерашней
в избытке новой в тихом дне,
когда давно уже на дне

6.
лежишь и думаешь о Боге,
всегда ли помнит о тебе,
отводит не твои тревоги,
ведёт по истинной судьбе.
Нам кажется, что выбираем
своими жизнями играем,
но это всё-таки не так.
Мне снится ветреный барак
в печальном городе над речкой
с колючкой чёрною вокруг
и умирающий мой друг.
Вохряк прикинулся овечкой, –
стоит моргающий дебил,
но я-то знаю точно – бил.

7.
Из века прошлого, всё точно
к нам нити тянутся борьбы.
Душа с иконой мироточит
из той жестокости судьбы.
Империя исчезла мигом,
расплата тут же нас настигла,
возненавидела судьба
и за бедою к нам беда -
Россия встала на колени -
исчезла к Родине любовь
и полилась повсюду кровь,
которую любил так Ленин
один из извергов страны,
гражданской жаждущий войны.

8.
Двадцатый год в двадцатом веке -
кровавый самый год в стране.
Её пролито было реки.
"Да! на войне как на войне!" -
мы восклицаем обречённо.
Любой вам подтвердит учёный:
мои печальные глаза,
как будто грусти тормоза
всё видят в прошлой вакханалье
и в будущих веках, годах,
мы вновь остались на бобах.
Чекист - безнравственный каналья,
творит, не думая о том,
что рушит собственный он дом.

9.
И современные чекисты
не лучше тех из пошлых лет.
Они безжалостно речисты
и баламутят Белый Свет
их заявления бездарны,
забили подлые экраны
своим присутствием они,
как будто в Мире лишь одни
всё знают. Их я оставляю
история им не простит,
что потеряли... Был ли стыд?
Как волки снова сбились в стаю
терзают Родину мою,
ты выстой - Бога я молю...